Артур Дойл - Литературная смесь

— Раз уж ты заговорил со мной — представься, как подобает достойным людям, — ответил ему наш герой. — А заодно назови имена своих спутников, а также ваши намеренья, ежели они таковы, что честный человек может их одобрить. Грозить же мне не трудись: слова твои так же бессильны против меня, как ваше дрянное оружие, кованное, видать, в сельских кузницах, — против моей миланской брони.

— Смотри-ка, Аллен, — проговорил кто-то из шайки, обращаясь к верзиле, который, судя по всему, был их предводителем. — Малый этот, сдается, как раз такого помола, что и потребен нашему славному Джеку. Но сам знаешь: добрый сокол не ко всякому сокольничему на руку сядет, сперва его нужно как след приманить. Так знай же, сэр — у нас тут затевается знатная охота, в которой найдется дело для смельчаков вроде тебя. Ступай с нами, не пожалеешь! Первым делом разопьем бочонок канарского, а там уж подыщем для твоего оружия лучшую работу, чем впутывать своего владельца в распрю да кровопролитие на ночной дороге. Иначе, право слово, вот как врежу сейчас тебе по башке секирой — и скверно это закончится для сына твоего отца, в Милане там откован твой шлем или не в Милане!

Миг-другой Киприан колебался, не зная, как будет уместнее поступить: ринуться, согласно с рыцарскими традициями, на врагов или подчиниться их требованиям. И после долгой борьбы благоразумие, смешанное с изрядной долей любопытства, одержало победу. Наш герой слез с коня наземь и сказал, что готов следовать со своими новыми спутниками.

— Вот речь, достойная мужчины! — воскликнул тот, которого называли Алленом. — Джон Кэд, клянусь чем угодно, будет от души рад такому новобранцу. Ох ты, чтоб мне подохнуть! Да у тебя ведь мышцы, как погляжу, что у молодого быка! Клянусь эфесом, хорошо, что мы с тобой сумели поладить, — иначе не тебе одному пришлось бы туго!

— Это уж ты, доблестный Аллен, совсем заврался! — пискнул, выныривая у него из-под локтя, какой-то коротышка: пока было опасение, что дело дойдет до схватки, он, похоже, держался за спинами товарищей, но теперь выступил вперед. — Ежели б ты был один, может, оно и вправду бы так вышло, но подлинный мастер меча запросто сумеет обезоружить такого вот юного здоровяка, как этот наш новый товарищ, даром что он доблестный рыцарь. Отлично помню: случилось мне как-то раз воевать в германских краях — и вот вышел против меня на поединок лучший из воинов пфальцграфа, барон фон дер Тяжелодрыннc, ну, тот самый, которого я разрубил от плеча до самого седалища. Он хотел мне врезать, смотрите сюда, вот так, но я — а у меня, должен вам сказать, было двойное оружие, меч и малый щит кулачного хвата — отразил его удар вот этак, а потом, с ловкостью необычайной применив обманный прием, перешел во вторую фехтовальную позицию, вернулся в третью, и тогда… Ой! Да спасет нас святая Агнесса! Кто это идет?

Болтливому коротышке было немудрено испугаться: тот, чья фигура появилась из темноты, вселил тревогу даже в сердце нашего рыцаря. Незнакомец был столь высок, что казался прямо-таки великаном, а хриплый голос его прогрохотал, как гром:

— Ну, держись, Томас Аллен: если ты покинул свой пост без по-настоящему достодолжной причины — паршивой же смертью ты умрешь! Клянусь святым Ансельмом из Священной Рощи[14], лучше бы тебе на свет не родиться, чем разгневать меня! По какой это причине ты и твои люди ошиваетесь на болоте, словно стадо гусей? У гусей-то одна забота: нагулять жир, чтоб к Михайлову дню из них вышло славное жаркое. А вы мне потребны для другого!

— Добрый командир, — сказал Аллен, обнажая голову (его примеру последовали остальные члены шайки), — мы захватили вот этого храброго парня, в одиночку странствовавшего по лондонской дороге. Так что, чем корить нас или сыпать угрозами, лучше бы ты сперва поблагодарил!

— Ну, не принимай этого близко к сердцу, отважный Аллен! — воскликнул командир, которым был не кто-либо иной, но сам знаменитый Джек Кэд. — Ты ведь давно знаешь: нравом я вспыльчив, и уста мои не медоточивы, как у всяких там лордов. А ты, — продолжал он, внезапно обратившись к нашему герою, — готов ли ты присоединиться к нашему делу? Делу, которое вернет Англию ко временам ее величья, к эпохе не менее славной, чем годы царствования просвещеннейшего Альфреда[15]? Отвечай-ка с ходу, человече, не подыскивай хитрых слов, черт тебя разорви!

— Я готов к любому делу, которое достойно рыцаря и джентльмена, — отважно заявил юный воитель.

— Долой все и всяческие подати! — пылко воскликнул Кэд. — Долой тягловую повинность, десятину и долговые проценты! Да будут крестьянские закрома столь же неприкосновенны, как и дворянские сокровищницы. Эхой! Что ты скажешь на это?

— Скажу, что это справедливо, — ответил наш герой.

— А покамест от лордов мы видим нам такое же правосудие, как ястреб оказывает зайчонку! — все более расходился предводитель повстанцев. — Долой их всех, вот что я вам скажу, всех до единого! Благородного и законника, священника и короля — всех их к дьяволу!

— А вот это — никак, — твердо сказал сэр Овербек Уэллс, выпрямясь во весь рост и кладя ладонь на рукоять меча. — После таких слов я не только не могу последовать за тобой, но и должен бросить тебе вызов, ибо ты не честный человек, а смутьян и изменник, покушающийся на права господина нашего короля, да защитит его Пресвятая Дева!

Эти решительные слова и смелый вызов, казалось, заставили бунтовщиков растеряться — но уже через миг они схватились за оружие и, поощряемые хриплыми возгласами своего предводителя, бросились на отважного рыцаря, который встал в оборонительную стойку и бестрепетно приготовился к бою.

— Вот так-то! — воскликнул сэр Вальтер, потирая руки и улыбаясь. — Сейчас, без сомнения, парню придется довольно-таки жарко, более чем — но не ждите от меня, потомки, ни единого слова в подсказку. Желаю посмотреть, как вы поможете ему выпутаться, используя ваши хваленые методы современной литературы!

— Попробуй ты, Джеймс! — одновременно подали голос несколько человек, и автор, которого они имели в виду[16], действительно начал повествование, причем с первых же слов зашел так далеко, что успел намекнуть на приближающийся стук копыт и одинокого всадника. Но именно тут, слегка заикаясь и явно нервничая, вмешался высокий худощавый джентльмен, сидевший чуть в стороне от меня[17].

— Простите, — сказал он, — но думаю, что я, вероятнее всего, сумею в данном случае быть до некоторой степени полезен нашему герою — причем больше, чем все остальные. Про многие из моих скромных произведений говорили, что они превосходят лучшие вещи сэра Вальтера, и при всей своей скромности, которой уступает только безграничное почтение к бедному сэру Вальтеру, я, к сожалению, вынужден признать, что, в общем, пожалуй, несомненно превосхожу его талантом. Опять-таки со всей скромностью должен заметить, что изображение современного общества мне дается по меньшей мере столь же легко, как и описание минувших времен; а что касается моих пьес, то творения бедняги Шекспира никогда не были так популярны, как моя скромная «Леди из Лиона». Тут у меня, если не ошибаюсь, есть с собой одна скромная маленькая вещица, которую я готов вам зачитать. Где же она… — (Он буквально зарылся в груду бумаг, лежащих перед ним на столе.) — А! Вот! Нет, извините: это всеобъемлющий обзор положения в Индии… скромный результат моей краткой поездки… Вот она! О нет, это одна из моих парламентских речей… а это — моя критическая статья о великом Теннисоне, скромная попытка проанализировать его творчество… Ох и приложил я его, беднягу! В общем, что-то не могу найти ту вещицу, но, конечно, вы ее читали, как читали и все мои остальные вещи: «Риенци», «Гарольда», «Последнего барона»… Даже бедняга Маколей[18] вынужден был признать, что каждый школьник знает их наизусть. Ладно уж, хоть я и не сумел отыскать тот набросок, продиктую вам образец приключений нашего Киприана:

«Несмотря на храброе сопротивление благородного рыцаря, силы были слишком неравны, чтобы он мог с успехом выдержать бой. Ударом тяжелой ржавой алебарды был сломан его сверкающий разящий меч, а сам наш герой был опрокинут на землю. Он ожидал немедленной смерти, но, по-видимому, это не входило в намерения разбойников, так что последние лишь захватили его в плен. Киприан был положен на спину его собственной лошади, крепко и надежно привязан к ней за руки, а также за ноги, после чего его повезли по болотистому бездорожью, в котором мятежники нашли себе тайное обиталище. Там, в глубине непролазных дебрей, раскинувшихся посреди трясины, располагалось каменное строение, которое некогда было фермерским домом, но, еще много лет назад неизвестно почему покинутое своими обитателями, теперь представляло собой руины, каковые и сделались главным местообитанием Кэда и примкнувших к нему смутьянов. Большой хлев возле фермы был употребляем ими в качестве спального помещения, впрочем, крайне некомфортабельного, ибо в старых стенах зияли громадные щели, законопаченные довольно грубо, так что от непогоды это обширное здание почти не защищало. Тем не менее именно там вернувшихся мятежников ждал совершенно безвкусный и скверно приготовленный обед, а нашего героя — тесная каморка, примыкавшая к строению снаружи, куда его, все еще связанного, безжалостно впихнули и где ему предстояло ждать решения своей участи…»