Эдна Фрай - Дневник миссис Фрай

Мочевой пузырь Стивена знавал лучшие дни, так что я спокойно спустилась вниз, чтобы подождать мужа в обеденном зале. Мадам Лярю притворилась, будто удивлена моему появлению, — Стивен, конечно же, был с ней в сговоре, — а затем усадила меня за свободный столик в углу, где было почти темно (то есть за самый романтический столик). Я заказала бутылку вина с экзотичным названием «Vin de Maison»[19] и начала ждать…

В общем, третья бутылка «Vin de Maison» оказалась даже вкуснее, чем первые две, и к тому времени, когда мне принесли «Крем Саркози», я уже и забыла, что Стивена рядом нет. И не вспомнила бы, если бы мадам Лярю, аккомпанируя себе на аккордеоне, не разразилась пылкой «Chanson d'amour».[20] Я очнулась от забытья. Как правило, эмоции на публике я не проявляю, но на этот раз меня столько всего переполняло. Плечи затряслись. По щекам хлынули слезы. И я врезала аккордеонистке. Вот тебе, получай, распелась тут!

Представления не имею, когда Стивен вернулся в отель. Надеюсь, достаточно вовремя, чтобы заплатить за такси, которое я вызвала, чтобы добраться из «Города любви» до нашего номера. Измученная событиями прошедшего вечера, всю дорогу домой я спала. Au revoir,[21] Париж.

Вчера целый день изводила Стивена молчанием. Он и не заметил. Сегодня, наоборот, шумом. Опять никакой реакции.

Перешла к посудному методу воздействия. Кажется, я его проняла.

Мне необходимо выйти из дома — фарфоровые черепки, которыми усеян пол, жутко действуют на нервы. Сбегаю-ка я к миссис Нортон на чашку чая. Надеюсь, это поможет мне успокоиться и шире взглянуть на вещи.

— Ну и как отдохнули? — спросила миссис Нортон. Что-то такое было в ее голосе, будто она знала — но откуда? — насколько все плохо закончилось.

Я не стала доставлять ей удовольствие рассказом о провальном завершающем вечере и лишь поинтересовалась:

— Разве вы не получили мою открытку?

— О да, получила. — Миссис Нортон сняла открытку с каминной полки. — «Грандиозно провожу время в Городе Любви. Здесь намного симпатичнее, чем на этом ужасном британском побережье, которое вам с Грэмом так нравится. Ваша дорогая подруга Эдна».

— Значит, вам все известно, — игриво сказала я.

— В восторге от Парижа, да? — Ухмылка все шире расползалась по ее жирно нарумяненному лицу.

— Да, — ответила я. — Разумеется. Почему нет? Это же самый красивый город на земле.

— Неужели? — хохотнула миссис Нортон.

А потом она мне показала.

Почтовую марку.

А на ней четко и ясно — разве что последняя буква смазалась — БЛЭКПУ…[22]

Клянусь, такого унижения я не испытывала с прошлого понедельника! Я схватила открытку и подарок, который привезла для миссис Нортон, — трость из настоящего парижского камня (впрочем, вряд ли он настоящий, как я теперь начинаю подозревать) — и пулей полетела домой.

Предъявила Стивену доказательство, и под усиленным давлением он был вынужден его принять. Я не горжусь своим поступком, но другого выхода у меня не было. От моей жизни камня на камне не осталось.

Утром навестила Стивена в больнице. Хирургам удалось благополучно ее извлечь, — правда, сначала они сломали ее в нескольких местах. Так я и знала. Парижская трость не сломалась бы. А эта, из Блэкпула…

Сегодня мне не до стряпни, поэтому — замороженная лазанья. Уверена, дети не обидятся — у них крепкие зубы.

Сегодня Стивен наконец признал свою вину. И даже сделал примирительный подарок — пазл с двумя младенцами, которые растут из огромного цветочного горшка. Пришлось его простить. А что еще оставалось? Я обожаю пазлы. И цветочные горшки. К тому же к подарку прилагалась записка. Всего три слова: «Ты меня дополняешь». Как тонко.

Собрала пазл, подаренный Стивеном. Одного кусочка не хватает.

Решила, что мне нужно чем-то занять ум, поэтому на выходных собираюсь навести порядок на чердаке. Я не была там с тех пор, как унаследовала этот дом от моей любимой прабабушки, в отличие от Стивена, который проводил на чердаке дни и ночи, пока не обзавелся сараем. Я бы начала прямо сегодня, но Стивен ушел на работу мыть окна и унес с собой приставную лестницу. Раньше была и вторая лестница, но Стивен сыграл на нее в покер — неудачно.

Стивен провел вечер в «Собаке и утке», домой приполз около полуночи. Однако мне удалось прекрасно выспаться. Стивен отрубился, стоило подушке коснуться его головы.

Добрых пять часов провозилась на чердаке. Когда я наконец разобралась с пылью, паутиной и старыми номерами «Советов хозяйке», то обомлела. Первым моим открытием стал огромный старинный портрет, на котором, как я предполагаю, изображен прадедушка Стивена, хотя мой муж никогда о нем не упоминал. Кем бы ни был этот человек, он практически вылитый Стивен, только на 50 лет старше. На пятьдесят лет и пять часов, которые я угрохала на уборку…

Затем я обнаружила пару сотен метров детской железной дороги, трассу для гоночных машинок, россыпь стеклянных шариков, множество кукол-воинов с отломанными пальцами и три десятка альбомов с футбольными наклейками. Но самой потрясающей находкой был большой деревянный сундук. Он стоял в углу, заваленный альбомами «Бэй Сити Роллерз»,[23] а поверх пластинок красовался резиновый шар-прыгалка. К сундуку явно не прикасались много-много лет. Что, скажите на милость, там может храниться, спрашивала я себя. Залежи бесценного антиквариата, труп — или что-нибудь пострашнее? Увы, мне не удалось найти ответ на этот вопрос: внизу начался ад кромешный. Странно, обычно ад кромешный Бранджелина практикует по средам.

Ловко избежав возни, которую Стивен затевает каждое воскресное утро, я опрометью ринулась на чердак. Меня подгоняла мысль: что же там найду, в том старом сундуке? Замок заржавел, но одного резкого удара «Летучим шотландцем» — драгоценным паровозиком из коллекции Стивена — хватило, чтобы замок отвалился.

В великом волнении я заглянула внутрь и увидела нечто необычайное — связки писем, фотографии, всякие документы, с виду официальные. Несколько часов я перебирала содержимое сундука. Попадалась и бытовая мелочевка — счет за газ, чек за бутылку джина, поквартальный счет из местного борделя. Романтическая часть — подборка любовных писем — заставила меня вспомнить о Стивене и нашей с ним переписке. (По сей день Стивен хранит мои девические излияния в обувной коробке под кроватью, а я — его исповедальные откровения на сигаретной пачке, на которой он их нацарапал.) Но нашлось кое-что и более печальное. Прилагаю копию сообщения, полученного моей прабабушкой в 1916 г. от Министерства обороны; автор текста — поэт Сердобол Сассун,[24] прославившийся сочинением поздравительных открыток на военную тематику.

Признаюсь, я прослезилась, читая это. К счастью, под руку попалась грамота, выданная Стивену за успехи в велоспорте, и она оказалась на редкость влагоемкой. Словом, это были поразительные находки. Подумать только, какой пласт семейной истории лежал себе без движения почти целый век. Я ликовала и одновременно валилась с ног от усталости. Столько открытий, но и вопросов не меньше. Кто эта таинственная Виктория, которую моя прабабушка в своем дневнике называет «биологической мамочкой»? Что такое клуб для джентльменов «Адский огонь и домино», чья эмблема вышита на галстуке моего прадедушки? И сколько за все за это дадут на eBay? Я твердо решила разузнать как можно больше о моих находках, поэтому завтра прямиком иду в районную библиотеку — а вдруг удастся что-нибудь выяснить.

Библиотека закрыта! Обидно, нет слов! Придется прийти завтра (между 14 и 14.30, как сказано в расписании).

На ужин рыба с картошкой. И бутылкой «Фанты». Может, мы со Стивеном и скромно живем, но никому не отнять у нас Блэкпула.

В библиотеке было необычно оживленно. Местный детский писатель, Брайан де Сад, читал отрывки из своей новой книги «Папочки с Марса, мамочки с Венеры». Удивительно, что его опять пустили сюда, особенно если вспомнить прошлогодние чтения из «Очень пронырливой гусеницы»,[25] когда он весьма креативно использовал дырку на стр. 12.