Оганес Диланян - Уролога. net

«Дзи-и-и-нь, — как-то тревожно зазвенел звонок. — Дзи-и-ии-иии-инь!»

— Здравствуй, дорогой, — Диланян опасливо покосился за спину приятеля. — Ты один?

— Да, — выдохнул Рафик. — Спасай!

— Что такое? Рассказывай.

— Короче, у одного моего друга… — Рафик решил начать издалека.

— Понятно, — перебил его Диланян, — пройди в комнату, спусти штаны и покажи мне своего друга.

— Ну, ты понимаешь… Мальчишник же ведь… Свадьба… А после свадьбы — ни-ни! А тут…

— Погоди, какая свадьба? Ты же ее похитил!

— Да я ее вернул… Чтобы свадьбу сыграть…

— ЧТО? И ее отец тебя не закопал?

— Да они даже ничего и не заметили… А Мариам очень просилась домой… Я и отвез ее… В этот же вечер попросил ее руки у родителей…

— Ясно. А что потом? — Диланян решил ничему не удивляться.

— Да позавчера, в общем, решили в сауну сходить…

— Ага. И денег на презерватив не было, да?

— Да деньги были… Но, блин, не налезает ведь!

Дорогие читательницы, не торопитесь просить номер телефона Рафика… «Не налезает» — это отговорка человека… не умеющего пользоваться презервативом.

— И что дальше?

— В общем… Там… Пацаны привели… Говорили — чистая… Они все… с ней… А сегодня с утра — ощущение, будто я писаюсь битым стеклом… И с утра не вставал…

— Понятно. Показывай…

Дальнейшее происходило как в замедленном кино. Рафик ме-е-е-едленно и аккуратно снял штаны… Рафик ме-е-е-едленно и аккуратно спустил трусы… Рафик крайне ме-е-е-едленно взялся за корень полового члена… И выдавил желто-зеленую толстенную каплю… Прямо на белоснежную скатерть журнального столика…

Последовала пауза.

— Что? Что такое? Это СПИД? — задергался Рафик, наблюдая за ме-е-е-едленно краснеющим лицом хозяина.

— Рафик… — тихо и четко произнес Диланян. — Это. Любимая. Скатерть. Моей. Бабушки. — Диланян выдохнул. — А У ТЕБЯ… — голос Диланяна сорвался на крик, — ТРИППЕР! ГОНОРЕЯ!

— Извини… — прошептал Рафик, и в шепоте его Диланян уловил радость человека, выходящего из кожно-венерологического диспансера и кричащего: «Ура! Сифилис, сифилис!»

— Сдашь анализы. — Голос Диланяна еще никогда не был так сух по отношению к Рафику. — А скатерть мою сначала прокипятишь, потом отнесешь в итальянскую химчистку, потом ДОМА у себя постираешь, понял? И вечером сегодня придешь с результатами анализов.

Рафику повезло. Неосложненная острая гонорея — штука не самая серьезная. Да и лечение было начато своевременно, что позволило избежать различных опасных осложнений. В общем, женился он «чистеньким», с трудом пережив процедуру «мазок-соскоб из уретры». А скатерть Диланян-таки выкинул…

Некий андролог, назовем его, к примеру, Вазгеном Андрониковичем, сидел при бороде и с синими мешками под глазами. И то и другое образовалось у него из-за дум тяжких и тотального изучения мировой литературы, которая не дала ответа на вопрос…

— Доктор, можно? — робко постучался к нему в кабинет очередной страждущий. — Я тут вот результат посева спермы принес…

— Если там у тебя бета-гемолитический стрептококк, то иди ты на х… и там погибни, — лишенным всяких эмоций голосом произнес Вазген Андроникович. — Этого просто не может быть.

Вазген Андроникович слыл человеком эксцентричным, но чтоб посылать пациента… Это было чересчур. Однако пациент понимал, что перед ним, при бороде и очках, сидит зе бест. И ежели не он, то никто.

— Я трижды проверял! — чуть не плача, протянул он бумаги. — Вот фотографии чашки Петри! Там лаборант тоже сказал, что впервые такое видит!

— Невозможно. Мистификация. Галлюцинация. Схоластический экзистенциализм! — сорвался на крик доктор. — Пошел вон из моего кабинета! Взял свои чашки Петри и бегом ВОН!

На крик в кабинет вошел главный врач. Вот уже несколько недель один из действительно лучших андрологов маленькой, но очень гордой республики вел себя странно, периодически срывался на пациентов, отчего страдала касса лечебно-профилактического учреждения.

— Вазген, дорогой мой, объясни, что происходит? — участливо спросил главврач. — Отчего ты кричишь на больных? Отчего шашлык не кушаешь, вино не пьешь, девушкам на улице на ягодицы не смотришь?

— Вот, — с абсолютно отрешенным видом достал из ящика кипу бумаг Вазген. — Двадцать пятого пациента отправляю на посев спермы в лучшую лабораторию города с тотальным контролем европейского уровня, и вот…

Главврач давно уже забыл, чем отличается посев спермы от посева голосемянных. Но зная, что Вазген в приступе злобы способен оторвать тот орган, который обычно лечит, очень аккуратно поинтересовался:

— И чем тебя не удовлетворяют результаты?

— Бета-гемолитический стрептококк не может жить в сперме, — голосом робота ответил Вазген. — Это возбудитель ангины. А в лаборатории… Там внешний контроль всего, понимаешь? Лаборатория не лажает больше ни в чем! И они клянутся, что никто с ангиной и близко не подходит к чашкам Петри! Не чихают на них! Не кашляют! Не плюют в них… Не плюют? НЕ ПЛЮЮТ?

— Вазген, ты куда? — спросил в спину доктора главврач. — Что происходит? Ты куда бежишь?!

— Здравствуйте. Мне необходимо сдать посев спермы, — нарочито громко сказал Вазген Андроникович, зайдя в лабораторию.

Молодая администраторша покраснела и, бешено вращая глазами, показала на двух беззубых старух, которые в страхе от услышанного прижались друг к другу и молча дрожали.

— Пройдите туда, там специальная комната есть, — прошептала она.

Вазген Андроникович прошел. Вот он уже открывал дверь. Вот уже входил в обитую красными обоями комнату, когда к его плечу прикоснулась… медсестра. Ну, или женщина, одетая в сестринскую форму, ибо бейджика на ней не было.

— Вам помочь сдать сперму? — буднично спросила она. — Всего тридцать долларов.

Вазген Андроникович перевел дух. Долгим взглядом посмотрел на эту несчастную, в общем-то, женщину. И тихо сказал:

— Милочка… Горло ваше кишит стрептококками. Если вы не будете лечиться, то эта штука дойдет до сердца… А при пороках сердца нарушается дыхание. Будет сложно делать минет с нарушенным дыханием…

Говорят, он ее все-таки уговорил посетить ЛОР-врача. Но лично я в это не верю.

Случай из практики.

Григорий Карапетович, старший врач-ординатор отделения челюстно-лицевой хирургии, работал вторые сутки подряд. Раздробленные челюсти, сломанные орбиты, перекошенные носы все поступали и поступали…

Городская больница. Отказать в приеме права не имеют. Даже таджикам, да спасет Аллах их грешную душу…

— Ты русский язык понимаешь? — Григорий Карапетович не имел национальных предрассудков, но стремящийся в операционную таджик его раздражал. — Сейчас там помоют, я тебя позову, ясно?

— Да, да, — Фузмият не хотел злить врача, он просто не знал, как сказать, что у него болит нос. — Мне нос бил. Нога бил.

— Да вижу я, — чуть не выругался матом Григорий Карапетович, — не слепой!

Расквашенный нос Фузмията был виден даже через неумело наложенную повязку, а рентгеновский снимок уже висел в операционной.

И вот наступает долгожданная минута. Операционная готова, Фузмияту торжественно выпрямляют нос… Ничего особенного, две турунды, щелчок… Кожа не повреждена, повязка не нужна…

— Льда побольше. Час льда, пятнадцать минут без. — Григорий Карапетович мечтал о чашечке кофе.

Когда он, скривившись от вкуса отвратительной бурды, в очередной раз зашел в предоперационную, его чуть инфаркт не хватил.

— Слушай, ты тупой, да? — прошипел он сидящему в предоперационной таджику. — Я же тебе сказал, мать твою так, чтобы ты пошел в палату и наложил лед! Что ты тут грязь наводишь! Ну что за люди!

— Григорий Карапетович, — взял его за локоть ординатор, — успокойтесь… Это другой таджик…

Этот вопрос задается с завидной регулярностью на любом приеме у уролога. Многие объясняют это болезненным интересом врачей к данной проблематике, однако на деле это связано с поразительными ответами пациентов. Вот некоторые из них.

— Здравствуйте, заходите, пожалуйста.

— Здравствуйте.

— На что жалуетесь?

— На выделения.

— Анализы на инфекции сдавали?

— Да. Вот ответы.

— Так, обнаружена микоплазма гениталиум… Скажите, у вас контакт с гомосексуалистами был?

— Да. Сегодня. Ваш охранник-педераст не пускал меня в клинику.

— Здравству-у-у-уйте, доктор, — в кабинет стучится гротескного вида гомосексуалист.