Петр Романенко - Старые сказки на новый лад

– Колобок, колобок, я тебя съем.

– Не ешь меня, медведь, я тебе песенку спою.

Медведю бы не купиться на этот приём колобка, тем более, что у него не было музыкального слуха: в детстве ему бабушка нечаянно наступила на ухо. С тех пор для него что симфония, что песня, что вой ветра в ветвях деревьев были одинаковым сотрясанием воздуха.

А колобок запел:

– Я колобок, колобок,

Я по коробу скребён,

Я по сусеку метён,

На сметане мешён

Да в масле пряжён,

На окошке стужён.

Я от дедушки ушёл,

Я от бабушки ушёл,

Я от зайца ушёл,

Я от волка ушёл,

От тебя, медведь, подавно уйду!

И опять прыгнул в траву и покатился – только медведь его и видел. Конечно, медведь мог бы попробовать его поймать, но был не голоден и просто поленился. Он продолжил свой путь в село.

А колобок выкатился на дорогу и покатился дальше. Катится колобок, а навстречу ему лиса.

Лиса уже давно жила в этом лесу. Она имела двухкомнатную нору, рядом был огород восемь соток. Жила одна. Несколько лет тому назад её ли́са застрелили охотники; с тех пор она управлялась по хозяйству одна – вскапывала весной огород, выращивала овощи. Охотой на мышей, зайцев и другую живность она себя не утруждала – ходила в село и воровала кур. На еду хватало, и даже были излишки, которые она продавала. И ещё она занималась самогоноварением. От самогона был неплохой доход. Самогон расходился быстро. Его брали понемногу и волки, и медведи, и лоси. Но основными потребителями были дикие кабаны. После получки они раскупали все остатки самогона и напивались до поросячьего визга. Лиса была свободного раскованного поведения – в выраженьях не стеснялась, была бессовестной с точки зрения морали и нравственности, провоцировала других зверей мужчин на безнравственные поступки. У неё было много знакомых. В хороших отношениях она была и со знакомым нам медведем, знала и зайца. Заяц был в приятельских отношениях с медведем. Медведь привязался к зайцу и часто приглашал его к себе на пасеку. Заяц, когда представлялась возможность, приходил к медведю. Они гуляли по лесу, ходили вместе на сходки зверей. Дело в том, что медведь баллотировался в мэры их лесного массива. Его выдвинули потому, что он был знаком с Лужковым, и считалось, что он такой же умный. Не хватало только кепки, но за кепкой уже послали гонцов в Москву. Медведь в мэры сильно не стремился, но всё же надеялся, что за него проголосуют многие. Поэтому он был добр, доступен, демократичен, с зайцем разгуливал демонстративно, публично.

Однажды они шли мимо огорода лисы. Лиса работала, вскапывала грядки; земля уже просохла, прогрелась – можно было сажать морковь, чеснок и другие ранние культуры. Увидев медведя с зайцем, она сказала:

– Ну что вы бродите без дела? Помогли бы одинокой лисичке вскопать грядки.

Медведь понимал, что нужно всячески показывать электорату себя с хорошей стороны, но он был жаден и никогда ничего не делал даром.

– А что я буду от этого иметь? – спросил он.

– Не бойся, рассчитаюсь, не обижу.

– И всё же, что? – допытывался медведь.

– Деньги заплачу, или по-другому, как захочешь, – с кокетством отвечала лиса.

– Давай вскопаем, – сказал медведь зайцу, – тем более, вон другие звери смотрят на нас.

Они принялись за дело, и к обеду весь огород был вскопан.

– Ну так, как будем рассчитываться, Миша: деньгами или натурой? – спросила лиса. – Правда, денег пока нет – кур ещё не продала.

Медведь задумался – он был тугодум; как рассчитываться натурой, он не знал. Лиса это понимала и решила дать ему подсказку. Она с бесстыжей усмешкой начала медленно снимать с себя трусы. Медведь молчал – он всё соображал. Быстрее сообразил заяц.

– Дядя Миша, давай лучше деньгами возьмём, ну, подождём немного – не страшно.

– И то верно, – сказал медведь, – подождём.

Они пошли дальше. Шли молча. Этот разговор с лисой оставил в душе неприятный осадок. Первым нарушил молчание заяц.

– Дядя Миша, хорошо, что мы взяли деньгами, а то зачем нам трусы? Тебе они малы, а мне велики.

Все звери в этом лесном массиве жили мирно, часто собирались вместе и обсуждали разные вопросы, проблемы, перспективы. На этот раз в центре внимания оказался хомяк. Он недавно приехал из Китая – ездил по туристической путёвке. Сидя на валежине, он рассказывал про чудные места, где теплее и сытнее.

– Там, где я был, тепло, много риса, другой зелени, много птиц, мышей и всякой живности. Вот бы туда перебраться насовсем. Там лучше: меньше затрат на тёплую одежду, на еду – её много. Волку есть на кого охотиться, для зайца много зелени, а для меня риса – навалом. Было бы классно. Волка звали бы Вуй, зайца – Зуй.

– А меня как бы звали? – спросил проходивший мимо лосёнок.

– Тебя звали бы Луй. Маленький Луй. А меня… – начал хомяк, но запнулся и замолчал.

Тем временем лиса отправилась в село за курами – надо рассчитываться с медведем за работу. И вот на дороге встретился ей колобок. «Вот это удача, – подумала лиса – свежий, ароматный, вкусный. Уж от меня ты не уйдёшь».

– Колобок, колобок, куда катишься?

– Качусь себе по дорожке, тебе какое дело?

– Какой ты, право, грубый, невоспитанный и некультурный. Наверняка ни стихов, ни песен не знаешь.

– А вот и знаю.

– А коли знаешь – спой.

Колобок запел:

– Я колобок, колобок,

Я по коробу скребён.

Я по сусеку метён,

На сметане мешён

Да в масле пряжён,

На окошке стужён.

Я от дедушки ушёл,

Я от бабушки ушёл,

Я от зайца ушёл,

Я от волка ушёл,

От медведя ушёл,

От тебя, лисы, нехитро уйти!

А лиса говорит:

– Ах, песенка, видать, хороша, но слышу я плохо, подойди поближе, сядь ко мне на носик, да спой погромче.

Колобок сел на нос лисе и снова запел свою песенку. Он был польщён похвалой лисы – его ещё никто не хвалил за песню.

– Ты просто талант, – говорит лиса, – но спой громче и сядь поближе – на язык.

Колобок, дурачок, разомлел от похвалы, сел на язык к лисе и не успел ещё затянуть песенку, как лиса проглотила его, не жуя.

Вот до чего докатился самонадеянный бестолковый колобок.

Жила-была в деревне одна женщина. Жила она вдвоём с дочкой. Дочка была хорошенькая, милая и ласковая девочка. Мать купила ей красную шапочку. Красная шапочка ей очень шла; в ней девочка была похожа на аленький цветочек, нежный и прекрасный. Красная шапочка девочке очень нравилась, она её постоянно носила и никогда не снимала. Все так и звали девочку – Красная Шапочка. Из родственников у Красной Шапочки и её матери осталась одна бабушка. Дедушка Красной Шапочки, провоевав всю войну, погиб на Западной Украине, возвращаясь из отпуска по ранению в свою часть. Его схватили и сожгли заживо бандеровцы. Отец Красной Шапочки был охотником, добывал зверей, дичь, ходил на медведя. Как-то они с друзьями убили медведя. Как раз в это время в их краях была группа американских туристов. Они увидели охотников с богатой добычей – большим медведем, очень заинтересовались, подошли к охотникам, начали фотографироваться с ними, с убитым медведем, стали расспрашивать охотников:

– Как же вы с ним справились? Гризли?

– Нет, просто палками забили, – отвечали охотники.

Однажды на охоте на отца напал раненый медведь. Отец сильно пострадал – были сломаны рёбра, рука, содрана кожа с головы. Отец сильно болел, долго не вставал с постели. Но в их доме было радио, и он слушал рекламу. Рассказывали про чудное средство «Ремокостин» – специально для ремонта костей. Он не только вылечивал кости и все болезни, но и воскрешал мёртвых. Мёртвой водой смазывались раны – и они заживали. Далее брызгали живой водой – и человек оживал. Разве это не чудо? Не надо, как говорилось в рекламе, ехать куда-то за тридевять земель к доктору, стоять в очереди, ездить на процедуры. Купил отец «Ремокостин» и начал лечиться. Лечился, лечился, но положительных результатов не было, становилось только хуже. Долго отец терпел, надеялся, что препарат всё-таки подействует. Не подействовал. К врачу обратиться не догадались. Отец умер.

А бабушка жила в селе за лесом. Раньше она жила в городе, работала на спичечной фабрике. Работала хорошо, добросовестно, постоянно была победителем социалистического соревнования, была ударником коммунистического труда. Но условия труда были вредными: сера разъедала органы дыхания, повреждала лёгкие и другие органы. Бабушка работала непосредственно со спичками: она их обсеривала. В конце концов, здоровье оказалось сильно подорвано, и бабушка переехала на постоянное место жительства в деревню, на чистый воздух, на свежие продукты. Деревня называлась Красный Пахарь.