Владислав Мацкевич - Флотские байки

Предположение консультанта старшего мичмана В. Казанова о намерзании льда на поплавковый клапан РДП, что послужило причиной трагедии, маловероятно. За несколько лет до прихода «С-80» на флот на двух лодках 25 БПЛСФ «С-345» Сормовской постройки и «С-387» Николаевской для испытании, помимо многих других механизмов, были вместо серийных поплавковых клапанов РДП установлены экспериментальные штоковые клапаны с подогревом водой, отходящей от дизеля, посадочного седла клапана и приемной трубчатой решетки, что исключало их обмерзание.

Лодку «С-345» я встречал в Лиепайской ВМБ в середине 70-х годов, она входила в состав известного центра в г. Палдиски. На «С-80» стоял клапан именно такой конструкции. Со слов капитана 1-го ранга Минченко (крупного специалиста по судоподъёму), руководившего подъёмом лодки с помощью спасательного судна «Карпаты» постройки Николаевского завода, автор очерка пишет, что «С-80» перед трагедией уклонялась от какого-то судна, о чем, мол, свидетельствует положение вертикального руля «лево на борт», отсюда пошла гулять версия о «супостатах». Акт обследования поднятой «С-80», да и конструкция вертикального руля позволяют утверждать другое. Перо руля на лодках 613, 644 и многих других проектов несколько выступает за обводы кормовой оконечности лёгкого корпуса лодки, поэтому при ударе лодки о грунт кормой перо руля должно неизбежно переложиться на один из бортов, преодолевая сопротивление гидропривода или ломая его, как в случае с «С-80». В акте указано, что «С-80» первоначально лежала на грунте с дифферентом 14° на корму. Об этом свидетельствуют все механические дифферентометры, у которых стрелки приржавели в этом положении. Затем по мере затопления носовых отсеков за счёт фильтрации воды через сальники переборок дифферент отошёл, лодка легла на ровный киль.

Оставшиеся в живых подводники понимали трагизм своего положения — глубина была для лодки запредельной, выпущенные аварийные буи до поверхности не дошли, так как длина трос-кабелей всего 125 метров при глубине моря 214 метров. Паники не было, об этом свидетельствует накрытый в кают-компании стол.

Интенсивный многодневный поиск затонувшей лодки ничего не дал. Лодка в момент катастрофы была на переходе из полигона в базу, что значительно увеличивало район поиска. Через много лет капитаны рыболовных траулеров доложили, что в одном и том же месте Баренцева моря они рвут тралы о подводное препятствие. Спуск наблюдательной камеры со спасательного судна ВМФ классифицировал затонувший подводный объект как «С-80», опутанную сетями. Тела погибших подводников, извлеченные из поднятой лодки были узнаваемы, даже кровь не свернулась. Сказалось действие постоянной температуры воды +4 °C.

Однако очерк автору, как всегда, удался. Из него узнаёшь неотмеченные в акте факты. Например, историю разоружения запасных торпед в первом отсеке поднятой подводной лодки.

В 70-х годах об этом ходили неясные слухи и легенды.

Приподнятую на гинях спасательного судна «Карпаты» «С-80» поэтапно в подводном положении переместили на несколько десятков миль в бухту Завалишина в районе Териберки, а там подняли на поверхность с помощью судоподъёмных понтонов. Специалисты минно-торпедного управления опасались, что стеллажные торпеды, пролежавшие много лет на большой глубине, могут при выгрузке взорваться, поэтому ими даже было высказано предложение взорвать лодку. А это значит, что причину гибели подводной лодки установить бы не удалось. К руководителю судоподъёмных работ обратился флагманский минёр с предложением — вне плана спуститься в легководолазном снаряжении в затопленный 1-й отсек и снять с шести торпед все двенадцать взрывателей. Ночью подошли на катере к лодке, минёр ушел в отсек, Минченко на сигнально-страховочном конце у люка. Обстановка в первом отсеке ужасная, он затоплен, темнота, трупы, хаос. Тем не менее, минёр разоружил торпеды, вынес взрыватели. Утром на совещании, когда они доложили, что нет необходимости взрывать лодку, начальство поступило с ними, как с Ванькой Жуковым. Но их инициативная работа позволила выяснить причину гибели «С-80», похоронить по-человечески погибших подводников.

На одну из атомных подводных лодок после соответствующей подготовки назначили командиром штурманской боевой части штурмана с надводного корабля. Уже несколько потёртый службой капитан 3-го ранга порой свысока посматривал на управленцев из электромеханической боевой части. В основном они были старшими или просто лейтенантами.

Штурман был заядлым курильщиком, посему в море страдал, так как на подводных лодках этого проекта курительная каюта еще не была предусмотрена, а боевая служба длилась многие месяцы. В базе кто-то из приятелей-штурманов подсказал ему, что в реакторном отсеке лодки на втором ярусе есть машинная выгородка компрессоров вакуумирования этого отсека. Куряки, нарушая всё и вся, иногда проникают туда и покуривают. Опираясь на чужой опыт, на боевой службе он повадился там покуривать.

Вахтенные спецтрюмные реакторного отсека докладывали на пульт об этих нарушениях, но он на замечания управленцев не реагировал, «фендра»[4], мол. И лейтенанство задумало месть, вероятно, очень жестокую.

Когда поступил доклад о том, что штурман в выгородке дымит, управленцы, подключив на щите громкоговорящей связи только реакторный отсек, объявили: «Внимание в энергетических отсеках! Мощность энергетической установки повышается до 60 %». По этой команде вахтенный спецтрюмный захлопывает и берет на задрайки люк выгородки и покидает отсек, как положено по инструкции. Штурман заперт. Через 5 минут по связи идет оповещение об увеличении мощности до 80 %. Лампочка-индикатор на пульте центрального поста бешено мигает, штурман воет благим матом: «Хочу на волю». Управленцы, сделав вид, что не сразу заметили горящий индикатор, по МКТУ облаивают штурмана за создание нештатной ситуации и дают команду отдраить люк выгородки.

Белый, трясущийся штурман долго отходил в каюте. Курить бросил сразу. Через 20 лет на встрече экипажа он заявил, что с тех пор куреву ни-ни.

Пульт предупреждает!

Уставшая от работы в полигоне, «эска» пришла на рейд Могильный, расположенный между материком и островом Кильдин. Старший на рейде определил точку якорной стоянки в западной части кильдинской салмы. Стали на якорь, открыли акустическую вахту.

Течение в проливе довольно сильное, глубина якорной стоянки около девяноста метров, корабельные рыбаки приуныли — в свободное время даже рыбку не половишь. Однако ухитрились, сделали блесну граммов в двести, наживка — кусок белой тряпки, и дело пошло. Ловились морские окуни весом около двух-трех килограммов. Вытащенные с глубины, они дико таращили глаза, а из-за кессонной болезни у них выворачивало желудки.

В разгар «путины» рядом с лодкой, подрабатывая машиной, задержался траулер, его кэп по «элекроматюгальнику» запросил у командира — нет ли на лодке лишней бутылки спирта и немного галет. В обмен он предлагает экзотику камчатских крабов по количеству офицеров на субмарине.

Дело в том, что в те времена на Баренцевом море у нас акклиматизировали тихоокеанских лосося и краба. Лосось почему-то к великой радости викингов-норвегов ушёл нерестится в их полярные речушки, а краб в наши тралы изредка попадался.

Обмен состоялся. Крабов в сетке опустили за борт, а на время работы в полигоне принайтовывали в аппендиксе ограждения боевой рубки. Крабы вместе с нами несколько суток выходили в торпедные атаки, отрабатывали курсовые задачи.

В базе мех отволок краба домой. Надо сказать, что с квартирой ему повезло. Он жил в шикарной трехкомнатной квартире в новом, втором по счету кирпичном доме, остальные двадцать три — дрова.

Правда, в этих «хоромах» ему принадлежала только одна комната, в остальных жили командир «С-344» и флагманский связист дивизии, который недавно привез на Север юную жену.

Мех, не застав никого в квартире, налил воды в ванну, положил в нее краба и был таков — на службу. Вскоре юная соседка прибежала домой, юркнула в «гаванну» (гальюн-ванна) совершить процесс «минус попить», а так как резьбу срывало, она на ходу сбрасывала амуницию.

Обнаружив в ванной качающегося «марсианина» с длинными клешнями, она брыкнулась в обморок. В пикантном положении её обнаружил первым муж, пришедший домой в обеденный перерыв. Вечером меху пришлось ставить «магарыч». Крабом закусывали всей квартирой.

В середине 60-х годов до начала антикоммунистической резни в Индонезии наша группа северян-советников штаба бригады подводных лодок «работала» на военно-морской базе в городе Сурабайя на острове Ява.