Сергей Прокопьев - Ларек Пузырек (повести и рассказы)

- Это прелюбодеяние, если, к примеру, у Петра, при созерцании каждой длинноногой девицы в короткой юбке, желания непотребные возникают в голове и другом месте. Надо, Петр, господином себе быть.

Петр никак не почитает батюшкино наставление. А кому там почитать? Петру три месяца от роду. Если и есть непотребные желания, так только под себя нагрешить. Вот его смазливому крестному, судя по масляным глазкам, в самый раз попрелюбодеять с длинноногими... Но крестного звали Федор.

Кстати, отец Василий к концу крещения сам был не прочь приударить за симпатичной юбкой. Совершая козе-девице миропомазание, сделался галантным, аки светский лев. Разрешите, говорит, за вами поухаживать. Отставив мизинчик, снял с нее очки, миропомазал лоб. Разрешите, говорит, обратно поухаживать. Надел очки.

Хороший у Аминя духовный отец. Душевный.

Отчиталась я на работе о приеме таинства крещения и таинства миропомазания, мол, призвал на меня отец Василий Божие благословение, теперь не хуже вас православная. И тут же вляпалась на этой почве.

Сижу обедаю, Абзац заходит.

- Ты че, - кричит, - тыт-ты-ры-ты-тыт в бога и черта мясо жрешь, когда пост кругом?

Я от испуга - возьмет и выгонит - ножкой курицы подавилась.

- Извините, - хриплю сквозь ножку, - больше ни в жизнь мясо в рот не возьму.

Не выгнал, но Аминю наябедничал. Аминь призвал меня и других сотрудниц на время поста аппетит на скоромное и другие телесные утехи завязать узлом. О Боге, потребовал, надо думать и работе.

- А кто, - говорит, - пойдет в церковь на всенощную - получит дорогой подарок.

Глаза у женщин загорелись на дорогой презент. В моем финансовом состоянии французская тушь баснословный подарок. А для Аминя она раз плюнуть, у него на шее золотая цепь в шею толщиной и крест нательный размером с надгробный. Что же тогда в его понимании дорогой подарок? Может, стиралку "Индезит" выдаст за церковное рвение? Наша фирма недавно получила десяток по бартеру. Песня, а не аппарат. Сунул белье, кнопку нажал и плюй от счастья в потолок. Одна глажка остается, которая у меня давно автоматическая. При разделении после свадьбы домашнего труда, глажка досталась мужу.

- Что же он подарит? - гадали сотрудницы.

Я про стиралку молчок, зачем конкуренты?

Зря наступала на язык, соперницы еще до старта сошли с призовой дистанции. Ревнивые мужья - знаем мы эти всенощные бдения! - не пустили.

Скажу откровенно, девочки, во время литургии сбивалась на грешные мысли. Про стиралку грешила. Вдруг размечтаюсь под божественный хор, как она впишется в мою ванную... Да и тяжело с непривычки стоять ночь подряд. Ноги отстегиваются, в сон кидает. А подумаешь о дорогом подарке - откуда силы на стояние берутся.

Честно от звонка до звонка отбдила всенощную. На следующий день с раскатившейся губой поскакала на фирму. Аминь по случаю окончания поста закатил для коллективного разговения обед. Скоромное было блеск и шик: икра, балык, карбонат, шашлыки из ресторана. Слюна вожжой, но Аминь завел на полчаса рассказ, как он у Владыки разговелся. Потом спрашивает:

- Кто был на всенощной?

У меня сердце галопом поскакало в сторону "Индезита".

- Я, - отвечаю.

- Молодец, - говорит, - держи дорогой подарок.

И вытаскивает из кармана... нет, не инструкцию по стиралке - восковую свечку.

- Это свеча, - говорит, - из святых мест, из Иерусалима!

- Все, абзац! - закричал Абзац. - Давайте жрать!

Все накинулись на скоромное, а у меня, девочки, аппетит как ножом обрезало. Сижу, как дура, со свечой, и не знаю, то ли плакать от такого абзаца, то ли хохотать от такого аминя?

НЕ СМЫЛИТСЯ

Константин Павлович Диваков нервным шагом наматывал круги на клумбу, что запущенно росла у проходной завода, где работала жена.

Седина в голову - бес в ребро. У Константина Павловича с сединой бес из ребра вышел. Устал. Говорят, если мужчина лысеет со лба, значит, умный, если с затылка - спит на чужих подушках, когда оголяется по всему фронту, - спит на чужих подушках, но с умом.

Константин Павлович был от бровей до плеч лысый и небезосновательно. Тем не менее, к жене с ревностью не вязался. Был в ней уверен на двести процентов. Зато над дружком подсмеивался: что ты дергаешься, к каждому столбу ревнуешь свою? Подумаешь, согрешит разок-другой. Не мыло - не смылится.

Но вдруг улетучился мыльный либерализм.

Возможно, по причине нервного потрясения переклинило мозги. Отправили их производственное объединение в безразмерный административный отпуск. Константин Павлович на хлеб зарабатывать умнее ничего не нашел, как у турков на стройке. Бетонные работы. Механизация ломовая - носилки да лопата. И нанялся, что продался. Без перекуров и выходных, с утра и до позднего вечера спина в мыле.

Работаешь как лошадь, а заработки - воробью по колено. Константин Павлович решил потерпеть пару недель, чтобы сыну брюки спроворить, но на десятый день сорвался. Заговорил с напарником о житье-бытье, а тут откуда ни возьмись турок-прораб налетел.

Шибздик, щелчком перешибешь, но орет, как большой: "Выгоню, русский лень".

Константин Павлович мужчина не мелкого десятка, взял этого потомка янычар за грудки и поднял над землей:

- Ты на кого орешь, нерусь паршивая?!

Турок придушенно пучил глаза, болтал ногами и сразу убежал, как только был отпущен на землю. Константин Павлович плюнул ему во след и сделал стройке ручкой.

Сделать-то сделал, а когда пошел восвояси, ой как плоховатисто-хреноватисто на душе стало. Полтора месяца до турецкой каторги в безработном состоянии оббивал пороги учреждений с протянутой рукой возьмите на работу. А дома, в перерывах постылых хождений, варкой борщей отрабатывал финансовую несостоятельность... Осточертело у плиты стоять, хоть волком вой...

И опять тем же концом по больному месту...

Вернувшись со стройки, захотел поплакаться жене в жилетку. Жилетка была на месте, жена отсутствовала. Хотя давно пора быть дома как штык. И будто молния в голову ударила - измена!

Может, от турка заразился, когда за грудки схватил? Они на востоке поголовно сдвинутые на верности жен. Чуть что: "Зар-р-рэжу!"

В восемь вечера Константин Павлович не выдержал неизвестности - галопом почесал к заводу жены, где начал нарезать орбиты вокруг клумбы.

Оно ведь - чем хуже живем, тем больше пьем. Отдел у жены сократился наполовину, работы с гулькин нос, деньги дают только к выборам президента, а у них теплая компашка сочинилась. Через день выпивончики. Остаются вечером в отделе и закладывают. Именины у кого-нибудь или праздник из серии "День советской балалайки". И какая-то патология у жены открылась - после второй рюмки на брудершафт со всеми пить.

"Я с бетоном пуп развязываю, она брудершафтами закусывает," - думал Константин Павлович, наматывая на клумбу тысячный круг.

И все уши прожужжала про Леню, что перешел к ним из другого отдела. Стихи он пишет, романсы под гитару поет.

"Не мыло - не смылится," - вдруг пришло в голову.

"Тьфу", - зло плюнул Константин Павлович в клумбу и побежал дальше, чтобы через мгновение прыгнуть назад. Вкупе с народной мудростью выплюнул в заросли мост, проложенный на месте отсутствующих передних зубов.

"Два месяца турецкой каторги!" - мгновенно оценил потерю и зашарил по дну клумбы руками. Бутылка, окурок, тряпка...

Зубов среди мусора не было.

Как зверь лесной, на четвереньках, метался Константин Павлович по клумбовым дебрям. Жестебанка, пачка из-под сигарет, подкова.

"На счастье", - подумал Константин Павлович и сразу нащупал в траве зубы. Даже с челюстью. Собачьей. "Тьфу!" - брезгливо отбросил чужое добро и тут же нашел выплюнутое свое.

"Ура!" - поднялся с четверенек. И сразу упал на живот. От проходной в сторону клумбы шла компания. Вдруг в ней супруга?

Компания поравнялась с клумбой. Что-то упало Константину Павловичу на затылок и, по причине безволосатости головы, скатилось за шиворот. Константин Павлович подскочил как ужаленный и, выворачивая руки за спину, полез под рубашку. Жалил окурок, посланный компанией в клумбу. Ожоги от него были не из смертельных, да, борясь с пожаром, что разгорался на спине, Константин Павлович выпустил из рук мост.

"Да чтоб ты!.." - заругался на жену. И снова зашарил у ног. Темнота к тому времени сгустилась, хоть глаз коли. Что Константин Павлович и сделал, уколов правое око былинкой. Машинально потер пальцем поврежденный орган чувств и снова недобро пожелал жене: "Да чтоб ты!.."

Было от чего - вытер из глаза в заросли до кучи с зубами контактную линзу.

"Три недели турецкой каторги", - подсчитал урон.

Тем временем из проходной вывалилась еще одна веселая компания. Была ли там жена - определить не было никакой возможности. Мало того, что в плане зрения стал "пусто-один", вдобавок, правый глаз, который оказался "пусто", был ведущим, без него левый даже в линзе не давал четкой картины.

Напрягая остатки зрения, Константин Павлович перебегал от дерева к дереву. В один момент, когда компания шумно остановилась у водочного ларька, показалось - высмотрел жену. Для уточнения результатов наблюдения начал подкрадываться ближе, и... зацепился брючиной за проволоку. Раздался треск...