Дмитрий Черкасов - Реглан для братвы

Пузатый генерал-лейтенант в рассказку о братке-одиночке не поверил, вызвал к себе руководителя опозоренного отдела милиции и долго кричал на подполковника в своем кабинете, обвиняя того в попытке скрыть правду о бешеной ночной пьянке, закончившейся дракой между участниками и порчей казенного имущества.

Подполковник багровел, спустя секунду бледнел, потом икал и кашлял, затем пукал и нервно почесывался, лепетал что-то невразумительное, и тем самым лишь подтвердил подозрения генерал-лейтенанта.

В конце беседы взбешенный главный правоохранитель Северной столицы вынес строгий выговор начальнику РОВД и приказал вычесть стоимость пришедшего в негодность оружия из зарплат патрульных…

– Чёрт! – Антон почесал в затылке и бросил взгляд на росшие всего в десятке метров от дороги тополя. – Завязли конкретно. И лебедки нет. Не предусмотрена, блин. А то б прицепились к дереву и рванули…

– Надо было "Хаммер *" у Кабаныча * взять, – вздохнул Денис. – Я тебе предлагал. Или «ниссан патруль» у Циолковского *. У него их всё равно два. Зеленый и черный. Причем обоими он не пользуется. Стоят в качестве элементов декора интерьера гаража…

– Надо было… Но поздно уже. Сколько до места-то?

– Если напрямки, – Рыбаков махнул рукой в сторону раскинувшегося слева от дороги заливного луга, – то километра два всего. По дороге все пять будет, она в объезд свинофермы идет.

Антон достал из нагрудного кармана куртки серебристый мобильник «Siemens SL45» и набрал номер Гугуцэ *.

– Боря! Слушай, мы тут застряли… Ну…, – невысокий бригадир сплоченного братанского коллектива поджал губы, услышав рекомендацию Гугуцэ в следующий раз брать нормальный вседорожник, а не выпендриваться, раскатывая перед деревенскими девками на спортивных универсалах *. – Диня то же самое говорит… Да, я знаю, что у Циолковского есть… И про «хаммер» Кабаныча!… О «рэндж ровере» Мизинчика * можешь даже не вспоминать, я в курсе… Угу… Ребят пришли, пусть мою «бомбу» из грязи вытянут и к точке подгонят. Мы, пешочком доберемся… Нет, я не в белом костюме… Короче, я тачку закрывать не буду, ключи под передним пассажирским креслом брошу… Да, под коврик… Лады, давай, – Антон выключил телефон и полез в «BMW».

Рыбаков засунул руки в карманы куртки и выбрался на обочину.

– Начался весенний призыв в вооруженные силы нашей любимой Родины, – бархатным голосом сказал диктор любимой всеми правильными пацанами и большинством вменяемых питерцев радиостанции «Азия-минус». – Армия – это такое место, где вы можете познакомиться с огромным количеством новых, интересных людей и убить их…

– Именно, – себе под нос буркнул Денис.

Антон закончил возиться в салоне внедорожника, вылез, захлопнул дверцу и посмотрел на старого приятеля.

– Я готов…

– Тогда пошли, – Денис указал рукой на развалины в полукилометре от дороги. – Ориентир – останки водонапорной башни…

Царь-колокол безгласный, поломатый,

Царь-пушка не стреляет, мать ети!

И ясно всем – евреи виноваты,

Осталось только летопись найти…

Игорь Губерман

Капитан Геннадий Андреевич Опоросов бодро взбежал на покосившееся крыльцо своего родного райотдела милиции номер тридцать пять *, распахнул обитую когда-то лакированной вагонкой, а теперь сильно обшарпанную входную дверь в серо-бурых тонах, и шагнул в узкий коридорчик, ограниченный слева свежеокрашенной стеной в желтых разводах подсыхающей темперы, а справа – забранным толстенной решеткой окном комнатушки дежурного, едва видного сквозь мутный и поцарапанный плексиглас.

На опера тут же накатила волна знакомых запахов.

В коридорчике, как, впрочем, и во всем здании райотдела, стоял тяжелый дух перегара, мокрых шинелей, копченой сельди, гуталина и чеснока, чуть приглаженный ароматом польской туалетной воды «Hugo Boss», коей обожали пользоваться дознаватели и сержантский состав РОВД. Причем, как в качестве наружного средства, так и для облегчения похмельного синдрома.

Туалетной воды было много.

Грузовик с нею был задержан глазастыми пэпээсниками у станции метро «Пионерская» всего месяц назад, крикливый барыга-азербайджанец так и не смог представить документы на товар, в связи с чем коробки со спиртосодержащей жидкостью были конфискованы в пользу правоохранителей и складированы в подвале, откуда двухсотмиллиграммовые пузырьки мог взять любой желающий из числа сотрудников.

Излишне говорить, что этой халявой пользовались все.

Дошло до того, что именины недавно переведенного из Выборгского района в Приморский дознавателя Яичко * по кличке «Глухаридзе», выпавшие на день накануне получки, когда стражи порядка в тридцать пятом РОВД, да и не только в нем одном, бродили с остекленевшими от безденежья и голода трезвыми глазами, прошли под лозунгом «Hugo Boss» – не дай себе засохнуть!".

В качестве закуски именинник выставил на стол кулёк засохших до состояния гранита сливочных ирисок и неизвестно откуда взявшуюся литровую банку варенья из арбузных корок, а коллеги притащили две коробки с туалетной водой. Отмечали весело, праздник затянулся до глубокой ночи, расчувствовавшийся Яичко даже сочинил хвалебную оду неизвестным польским работягам, залившим во флаконы столь живительную влагу, и прочитал ее осоловевшим и частично отключившимся товарищам.

Самопальное арбузное варенье привело в дальнейшем к тому, что работа РОВД, и так весьма далекая от совершенства, была полностью парализована трехдневным поносом у всех участников застолья…

Немного уставший после ночного допроса пойманного с поличным карманника, в процессе которого дознаватель активно подкреплялся розовым вермутом из носимой у сердца фляги, и потому пошатывавшийся Опоросов аккуратно, чтобы не измазаться в ядовито-желтой краске, миновал коридорчик и ступил на вздутый в художественном беспорядке и изрядно запачканный линолеум квадратного холла, куда выходили двери дежурной части, помещения для задержанных и постоянно запертого на огромный ржавый навесной замок туалета для посетителей, и открывался проход к лестнице на второй и третий этажи.

В холле за двухлитровой пластиковой бутылкой украинского пива «Сокiл дюже крепкiй» коротали время сержанты Погорельцев и Баянов.

Под скамьей, на которой восседали пэпээсники, лежали две уже опустошенные емкости.

Опер небрежно кивнул опохмелявшимся коллегам, сурово посмотрел на неподвижно лежащего посередине холла в позе морской звезды ефрейтора Дятлова, под которым растеклась маленькая лужа, но ничего не сказал и двинулся дальше.

– Слушай, Леха, – Баянов возобновил прерванный появлением Опоросова разговор и попытался сфокусировать взгляд на изрытом оспинами лице Погорельцева. – А что б ты выбрал: один раз заняться любовью с Машкой из канцелярии или два раза – с Пасюком?

– С Пасюком? – немного удивился сержант, представив себя в объятиях грузного усатого старшины.

– Да! – Баянов с пьяной настойчивостью мотнул головой.

– Ну-у…, – протянул Погорельцев. – Даже не зна-а-аю…

– Нет, ты ответь! Ведь ты мне друг?

– Друг, – подтвердил сержант.

– Тогда ответь!

– Знаешь, Ро-о-ома, – задумался Погорельцев. – Машка это, конечно, кру-у-уто, но два раза – это два раза!

– Вот! – Баянов погрозил товарищу пальцем. – А в баню со мной идти отказываешься…

Опоросов не стал дослушивать содержательную беседу пэпээсников и потопал вверх по лестнице. Личная жизнь сержантов его волновала гораздо меньше, чем предстоящий долгий рабочий день и назначенное на послеобеденное время плановое медицинское освидетельствование сотрудников РОВД.

В коридоре второго этажа, где располагались десяток кабинетов дознавателей и оперативников местного ОУРа *, было относительно тихо.

Лишь из комнатки, поделенной между Яичко, Землеройко и Палиндромовым, доносились невнятные крики Глухаридзе, запертого вчера вечером в стенном шкафу и теперь рвавшегося наружу, и визгливая ругань его соседей по кабинету, разыскивавших ключ от шкафа и обвинявших друг друга в потере этого маленького, но столь нужного кусочка металла.

Геннадий Андреевич добрел до двери с криво прикрученной шурупами эмалированной табличкой, на которой значилось «кап. Опоросов Г.А., старш. лейт. Самобытный К.Г.», и попытался войти.

Но безуспешно.

Хотя, судя по доносившимся звукам, в кабинете кто-то был.

Из-за двери раздавались невнятный шепот и музыка из стоявшей, как помнил Опоросов, на сейфе, огромной ярко-красной магнитолы «Panasonic», проходившей как вещественное доказательство по делу о квартирной краже трехлетней давности. Материал давно списали в архив, не обнаружив «события преступления» и потеряв две трети документов из папки с делом, а вот вещдок остался.

– Киря! – капитан пару раз стукнул кулаком по гулко отозвавшейся филенке и сморщился от приступа головной боли, вызванной слишком громким звуком. – Киря! Открывай! Я знаю, что ты там!