Евгений Мин - Другие времена

Помолчав немного, он боязливо оглянулся кругом и тихо сказал:

— Жена не позволяет. Она считает это несерьезным занятием. Нет, не подумайте о ней ничего плохого. Она хорошая женщина, но несколько сурова. Это у нее семейное, дают знать гены. Видите ли, отец ее был палачом... Ну, так сыграем?

Лавочник не ответил. Он был человек деловой и умел играть только в подкидного дурака.

-— Не бойтесь,— успокоил его Тюремщик. — Я играю слабо. Со мной нетрудно справиться.

Лавочник снова не ответил.

— Понимаю, — кивнул головой Тюремщик. — Вы привыкли извлекать из ваших занятий выгоду. Хорошо. Я предлагаю вам сыграть на интерес. Если вы победите, я помогу вам выйти на свободу. Свобода совсем неплохая штука. Не так ли?

Лавочник был здоровый, полноценный мужчина, но от предложения Тюремщика у него закружилась голова и начало щипать сердце. Черт побери, ведь он даже не знает ходов. Но как же упустить подобный случай!

— Послушайте, ваша честь... — начал он.

— Не нужно формальностей, — поморщился Тюремщик. — Зовите меня просто Мики. Так называет меня мой младшенький.

— Послушайте, ваша честь, — упрямо повторил Лавочник, — мы с вами тут не на равных... Сытый голодного... В общем, не сердитесь, но я отощал на ваших харчах.

В голубых глазах Тюремщика выступили слезы.

— Знаю, — печально махнул он рукой, — многие жалуются на питание. Я бы, конечно, мог улучшить, но... У нас трое детишек. Впрочем, я постараюсь что-нибудь для вас придумать.

Лавочника отвели назад в камеру. На следующее утро Адвокат и Школьный учитель хлебали пустой кипяток, а Лавочник уплетал булку с маслом, запивая ее кофе, но друзья по несчастью не завидовали ему.

— Ешьте, — подбадривал его Адвокат, — набирайтесь калорий, вы наш лотерейный билет.

Целую неделю Лавочника усиленно питали, а Школьный учитель и Адвокат, вылепив из хлеба самодельные шахматы, учили его мудреной игре. Лавочник оказался изрядно туп, путал короля с ферзем, долго не мог понять, как ходит конь, но это не огорчало его наставников.

— Не беда, — говорил Адвокат, — я уверен, что Тюремщик тоже не силен в шахматах.

— Человек такой профессии не способен думать, — поддержал его Учитель.

Настала решающая ночь. Лавочник снова предстал перед Тюремщиком.

— Ну-с, мой родной, — ласково сказал Тюремщик,— кажется, вы окрепли?

— Да, пожалуй.

— Тогда начнем. Вы предпочитаете черные или белые?

— Черные, — сказал Лавочник.

Он решил: «Буду повторять все его ходы и тогда, наверное, не пропаду».

— Как вам будет угодно, — сказал Тюремщик и двинул вперед на два квадрата пешку от короля. И лавочник сделал так же. Тюремщик прыгнул вперед королевским конем. И Лавочник сделал то же самое.

Минут через десять он очутился в безнадежно тяжелом положении.

— Вы слишком рассеянны, думайте лучше, — сказал Тюремщик, сняв с доски черного ферзя.

Лавочник начал думать. Он смотрел на доску, а в голове у него крутились мысли о том, что приказчики, наверное, растащили весь товар, жена дает в кредит кому попало, а покупатели, узнав, что хозяин лавки в тюрьме, обходят ее стороной.

Так прошло с полчаса, и Тюремщик сказал:

— Прошу вас...

Лавочник сделал самый плохой ход из всех возможных. Тюремщик ответил наилучшим ходом и объявил:

— Извините, вам мат... Ну, ничего, начнем снова. Только не поддавайтесь мне. В случае выигрыша вы получите свободу.

Они сражались до утра, пока звезды не погасли на небе, и Тюремщик участливо сказал:

— Не огорчайтесь, мой друг, тренируйтесь каждый день. Времени у вас достаточно. Я пришлю вам доску и шахматы.

— У нас там есть еще и другие, — сказал Лавочник, — они люди ученые... Может быть, они...

На следующую ночь Тюремщик позвал к себе Адвоката.

— Итак, вы гарантируете мне свободу, если я выиграю у вас хотя бы одну партию? — спросил Адвокат.

— Совершенно точно, — подтвердил Тюремщик.

— А может быть, мы заменим это картами? — попробовал вывернуться Адвокат. — Скажем, преферанс или бридж... Пригласим вашу супругу.

— О нет! — воскликнул Тюремщик. — Слава богу, по ночам моя дорогая спит, и к тому же ни мне, ни вам не обыграть ее.

— Жаль, — вздохнул Адвокат. — Ну что же, попытаемся...

Он слабо играл в шахматы, но очень надеялся заговорить Тюремщика.

Используя свое красноречие, он делал ходы и одновременно рассказывал смешные, страшные и поучительные истории из судебной практики. Тюремщик хохотал до слез, в ужасе хватался за голову, слушал Адвоката открыв рот и, не сделав ни одной ошибки, выиграл все десять партий.

— Увы, — жалостливо сказал он утром, — вам не везет. — Но у вас есть еще один...

Школьный учитель наотрез отказался играть с Тюремщиком. Он заявил, что лучше кончит свою жизнь на виселице, чем свяжется с этим... Как интеллигентный человек, он не выговорил грубого слова, а просто плюнул. И Лавочник плюнул. Но Адвокат сказал:

— Я понимаю вас, мой друг. Понимаю и восхищаюсь вами. Ради самого себя вы никогда бы не пошли ни на какие компромиссы с этим душителем свободы. Но у нас есть дети... Бедные малютки протягивают к вам слабые ручонки. Они молят вас!.. Будьте гуманистом, спасите их!..

У Адвоката не было детей, и Лавочник был бездетен. Но Адвокат заплакал, и Лавочник заплакал, и Школьный учитель, больше всего на свете любивший детей, уступил.

Когда он пришел к Тюремщику, он сказал:

— Я знаю ваши условия!.. Они не подходят мне... Я предлагаю вам другие.

— Прошу вас, — любезно сказал Тюремщик.

— Если я проиграю, можете повесить меня. Если выиграю, вы должны освободить нас троих.

— Хорошо, — сказал Тюремщик.

— И во время игры ни слова. Я не желаю разговаривать с вами.

— Очень рад, — сказал Тюремщик. — Сразу видно, что вы настоящий игрок.

Они играли всю ночь одну партию, не слыша ни переклички часовых, ни боя часов на башне, и Тюремщик ни разу не взглянул на дверь, ведущую в спальню жены.

Погасли звезды.

— Ничья, — сказал Тюремщик.

— Ничья, — согласился Школьный учитель.

И назавтра они играли всю ночь. И опять — ничья, и так сорок ночей, сорок ничьих и ни одного слова во время игры.

Настало сорок первое утро. Тюремщик склонил голову своего короля перед королем противника и сказал:

— Сдаюсь!.. Черт бы побрал эту испанскую партию.

— Я выиграл!.. Мы свободны! — воскликнул Школьный учитель.

В это время в комнату вбежал надзиратель.

— Ваша милость! — заорал он отчаянным голосом.— Они сбежали, Адвокат и Лавочник... Они сбежали!..

— Они не поверили в меня, — горько усмехнулся Учитель. — Но я свободен? — спросил он.

— Погодите, — сказал Тюремщик, — сначала я должен во всем разобраться.

Он разобрался и узнал, что Адвокату помог бежать богач, которому угрожал суд, а Лавочнику — жена, выкупившая его у сторожей.

Полгода они жили за границей, а затем диктатор страны помиловал их, потому что не мог жить без адвокатов и лавочников.

Тюремщик не дал свободы Школьному учителю. Говорят, что он хотел сдержать свое слово, но, посоветовавшись с женой, передумал.

Иные осуждали его, а другие оправдывали, говоря:

— Что он мог сделать? Он же всего только Тюремщик, а она — дочь палача.

Очень давно, когда болезни хозяйничали по всему свету как им вздумается и обыкновенный насморк мог свалить наповал здоровяка каменотеса, в Падуе жил Аптекарь.

Жил одиноко и тихо. Жены у него не было. Ни одна девушка не могла полюбить человека, от которого за три лье несло касторовым маслом.

Весь день кипятил он в стеклянных колбах лесные травы, растирал в фарфоровой ступке желтые кристаллы, варил в чугунных тиглях пахучие мази. И до позднего вечера не закрывалась дверь его маленькой лавки.

Говорили, что нет такого недуга, которого не мог бы вылечить Аптекарь, и слава об его искусстве простиралась по всей Италии.

К Аптекарю шли не только прачки и кузнецы, кружевницы и рыбаки — его посещали важные дамы и надменные кавалеры.

Конечно, знатные господа, прежде чем переступить порог жилища Аптекаря, осмотрительно прикрывали свои благородные носы батистовыми платками с вышитыми на них голубыми лилиями и серебряными лебедями.

Однажды ночью к Аптекарю явился незнакомый юноша. От него пахло фиалками, и Аптекарь подумал, что это королевский парикмахер.

— Что стряслось, уважаемый синьор? — учтиво спросил Аптекарь. — С вами беда?

— О-о-о! — застонал Юноша, прижимая тонкие пальцы к белому шелковому камзолу.

— Сердце? — тревожно воскликнул Аптекарь и кинулся к шкафу, где стояла бутыль с ландышевой настойкой.

— О нет! — жестом остановил его Юноша. — У меня сердце как у буйвола!.. Дьявол меня побери, я совершенно здоров!

— Почему же вы пришли ко мне в столь поздний час, зачем я понадобился вам, ваша светлость? — спросил Аптекарь, решив по изысканным выражениям незнакомца, что это по меньшей мере граф.