Джорджина Девон - Непокорная

Эндрю Доминик Уэнтуорт, граф Рейвенсфорд, не донес бокал с ирландским виски до рта. Дверь в библиотеку, где он отдыхал, резко отворилась, затем со стуком захлопнулась. Нежный запах лаванды наполнил комнату.

— Я устала плясать под твою дудку, — произнес хрипловатый женский голос.

Рейвенсфорд улыбнулся. Он по опыту знал, что это говорит либо жена, либо любовница, так как только они угождают мужчинам, и то стараясь за это что-нибудь получить. Матери и сестры поступают по-своему, невзирая ни на что.

— Ты поступишь так, как я тебе говорю, — раздался мужской голос.

В ответ на эти слова, сказанные надменным тоном, низкий женский голос поинтересовался:

— А если я откажусь? Что будет, если я скажу «нет»?

Мужчина приглушенно рассмеялся.

— Тогда я буду вынужден сделать то, что тебе не понравится. Мы оба знаем, о чем я говорю.

Женщина застонала и, подавляя рыдания, смиренно спросила:

— Чего ты хочешь?

Мужчина, должно быть, имел над ней власть. Рейвенсфорда это почему-то разочаровало — ему хотелось, чтобы она одержала верх в споре.

— Вот это другое дело. Теперь ты больше похожа на послушную мисс, каковой и являешься. — Насмешка и злорадство звучали в каждом его слове.

— Я такая только по одной причине: ты обладаешь тем, чем я очень дорожу. — Ее низкий, дрожащий голос намеренно подчеркнул последнее слово.

Это невероятно, чтобы у женщины был такой голос! Хрипловатый, с мурлыкающими нотками, он сразу же привлекал к себе внимание, а воображение рисовало кошку с гладкой, лоснящейся шерсткой. Рейвенсфорд был зачарован. Никогда ни один женский голос так не волновал его. Даже голос последней любовницы в экстазе страсти.

Он слыл знатоком женщин и частенько, не успев разделаться с предыдущей пассией, вступал в новую связь. Почему он не только ни разу не видел этой женщины, но и не слышал о ней? Если бы он сталкивался с ней или разговаривал, то наверняка запомнил бы, так как голос был на редкость чувственным и настолько возбуждающим, что он уже испытывал к незнакомке физическое влечение.

Рейвенсфорд представил ее себе: маленькая и гибкая, подобно кошке. Интересно, если ее погладить, не замурлыкает ли она от удовольствия? Но о порядочной женщине не годится так думать, а она не может быть иной, поскольку живет в доме его матери.

Графиня фанатично следила за соблюдением приличий, что, как правило, было несвойственно людям ее поколения, которое отличалось большей свободой нравов, чем теперешнее.

Но пора дать о себе знать. Он сделал еще глоток и собрался было встать.

— Я хочу, чтобы ты находилась около старой графини. Мне нужны кое-какие ее вещи. — Последняя фраза была произнесена с гадливым смешком.

Рейвенсфорд решил остаться на месте. Затевается что-то отвратительное, если судить по словам мужчины. И это касается его матери.

— Разве я этого не делаю? — раздраженно и одновременно грустно спросила женщина.

Любопытство Рейвенсфорда возросло. Искушение встать и обнаружить себя было велико, но он удержался, так как одних слов для того, чтобы поймать эту парочку, недостаточно. Да он этого и не хотел. У женщины явно не было желания делать то, что от нее требовали, а посему не стоит вредить ей, раз он даже не знает, кто она. Лучше всего сообщить матери, что у нее в доме живет особа, которая собирается ее обворовать. Правда, он не уверен, приведет ли это к добру.

Целью жизни Рейвенсфорда была защита тех, кто не столь удачлив, как он. Законы об охране дичи, хлебные законы и другие принимались с выгодой для богачей. Так же как и уголовные законы. Нет, он не станет ничего предпринимать, пока не схватит вора за руку.

Он приехал в ирландское поместье матери сегодня рано утром. Дерри-хаус и окрестные фермы являлись частью ее наследства, и она регулярно наведывалась сюда. На этот раз она вызвала его. Это был недобрый знак.

— До сих пор ты была послушной девочкой, — продолжал мужчина. — Такой и оставайся. — Приятный тенорок плохо вязался с угрожающей интонацией. — А теперь уходи, пока кто-нибудь нас не заметил.

Раздался вздох.

— Пока ты снова не потребуешь, чтобы мы увиделись, — с горечью произнесла женщина.

Ей, видно, не нравилось ему подчиняться. Интересно, подумал Рейвенсфорд, ей не нравится сомнительное поручение или сам мужчина? А может, и то, и другое. Чем вызвана его власть над ней?

Послышались шаги, потом стук открываемой и закрываемой двери — Рейвенсфорд понял, что они ушли. Неприятно, что кто-то намеревается ограбить мать, но ситуация его заинтриговала. Возможно, скучный принудительный визит к родительнице обернется забавным приключением, и за неимением лучшего эта загадка займет его мысли.

Голос мужчины ему незнаком, и он не уверен, что узнает его, если вновь услышит при иных обстоятельствах, так как ничего особенного в нем не было. Но вот женщина… Это совсем другое дело. Рейвенсфорд и во сне не забудет ее глубокое гортанное «мурлыканье». Он выяснит, чем она занимается в материнском доме. И вот тогда начнется «игра».

Его красиво очерченные губы скривились в усмешке. Скорее всего, она — простушка и к тому же замужем.

Рейвенсфорд допил виски и вышел из библиотеки. Он всегда предпочитал действие бездействию и сему правилу следовал в палате лордов. Здесь это тоже сгодится.

Рейвенсфорд положил ногу в высоком сапоге на колено, стараясь не запачкать бежевые брюки. В одежде он был небрежен — в отличие от матери, которая одевалась очень тщательно. Но небрежность не предполагала наличие грязи. К тому же этого не потерпел бы его камердинер.

Мать сидела, откинувшись на спинку обтянутого золотистой тканью кресла. Она выглядела очень хрупкой, почти бесплотной. Седые волосы были коротко, по моде, подстрижены и удачно оттеняли кремовый тон ее овального лица. Она всегда славилась красотой и пользовалась большим успехом в свете со времени своего первого сезона. Покрой бледно-лилового платья, отделанного брюссельским кружевом, подчеркивал стройную, почти девичью, фигуру. В общем, она очень хорошо сохранилась для своих лет.

Рейвенсфорд мысленно пожелал, чтобы в голове матери царил такой же порядок, как и в одежде, поскольку она отличалась ветренностью. Ему не улыбалась перспектива сообщить ей о том, что ее собираются ограбить. Но его долг — предупредить ее, и он сказал:

— Мама, я услышал сегодня разговор между какими-то мужчиной и женщиной. Они хотят что-то у тебя украсть.

— Какая ерунда, Эндрю. — Она махнула изящной ручкой. — У тебя с детства было богатое воображение. Неужели ты от этого не избавился?