Виктория Дал - Милая затворница

Она вошла в полутемную конюшню, держа в руке яблоко. Первое, что бросилось в глаза, – кружившиеся в воздухе пылинки. А затем она уловила какое-то движение в ближайшем стойле. Присмотрелась – и сердце ее на мгновение замерло. Прямо перед ней стоял Коллин Блэкберн – в одних только штанах и в сапогах.

Она не отводила глаз от его обнаженной спины, а он, не замечая ее, ухаживал за черным как смоль жеребцом. Мышцы Коллина напрягались и перекатывались, когда он чистил коня щеткой. На шее же собирались постоянно капли пота, которые затем скатывались по спине, образуя дорожки до пояса серых бриджей в обтяжку.

Алекс смотрела на могучего шотландца как завороженная. Ей казалось, что ничего более прекрасного она прежде не видела. Почувствовав, что губы у нее внезапно пересохли, она облизнула их и едва удержалась от вздоха. О, она и раньше видела мужчин без рубашки – как простолюдинов, так и аристократов, – но никогда это не производило на нее такого впечатления, как сейчас, никогда не испытывала она такого волнения.

Отложив щетку, Блэкберн нагнулся и провел ладонью по ноге жеребца. Алекс же вдруг подумала о том, что эти руки могли бы прикасаться и к ней. Внезапно ощутив прилив тепла внизу живота, она невольно вздрогнула. Должно быть, она издала при этом какой-то звук, что-нибудь вроде вздоха, потому что Блэкберн тотчас же выпрямился и повернулся к ней лицом.

– О Господи! – воскликнул он и схватил со стоявшего рядом стула свою рубашку. Уже застегивая пуговицы, он снова посмотрел на Александру. Она молчала, и он спросил: – Вы что-то хотели?

При мысли о том, чего бы ей действительно хотелось, она покраснела.

– Я… я просто хочу…

Коллин мысленно выругался и принялся надевать свою куртку.

– Я… – Она судорожно сглотнула. – Я принесла для Бринн яблоко.

Коллин застегнул куртку, вышел из стойла и закрыл за собой дверцу. Уже у самого выхода из конюшни он остановился и сказал:

– Простите, но я должен отправить письмо своему управляющему.

– Так срочно?

– Да, срочно. – Он шагнул через порог.

– А я думала, что мы заключили перемирие, мистер Блэкберн.

Он замер в дверях. Потом медленно обернулся.

– Простите, леди…

– Называйте меня просто Александрой. И вы напрасно меня избегаете. Ведь мы с вами почти родственники.

Он пожал плечами:

– Договорились, Александра. Но поверьте, я вовсе вас не избегаю. Просто я вспомнил кое-что важное.

– Вспомнили о своей неприязни ко мне?

– Нет, конечно.

Она пристально смотрела на него, пытаясь прочитать его мысли. Однако лицо Коллина оставалось непроницаемым. Внезапно он улыбнулся и сказал:

– Нет-нет, конечно же, нельзя сказать, что я испытываю к вам неприязнь. Напротив, я считаю, что вы достойнейшая женщина. И очень необыкновенная к тому же. – С этими словами он отвернулся от нее и вышел во двор.

Алекс фыркнула и процедила сквозь зубы довольно крепкое ругательство. Но в ее голосе не было злости, скорее – соглашение. Да, именно соглашение, потому что Коллин Блэкберн все больше ей нравился.

И не такая уж она глупая, чтобы не чувствовать, когда мужчина желает ее. Вчера он едва не поцеловал ее в спальне. Ей очень хотелось, чтобы Коллин сделал это, но он сбежал. И сейчас снова сбежал.

Причем она была почти уверена: он сбежал только потому, что желал ее. А она желала его – теперь в этом уже не было сомнений.

Разумеется, она не собиралась заводить постоянного любовника. Нет, это было бы неправильно. Просто ей хотелось… немного радости, хотелось хотя бы ненадолго убежать от своего одиночества. В тот роковой вечер она потеряла многих друзей в Лондоне. Хотя вроде бы здесь, в поместье брата, ее все устраивало, и вполне устраивал нынешний образ жизни, она все же чувствовала себя очень одинокой. А вот если бы ей удалось сойтись с Коллином… Во всяком случае, она ничем не рисковала. Ведь теперь, после скандала, уже ничто не могло повредить ее репутации.

Ха! Он назвал ее необыкновенной. Как будто говорил о каком-то экзотическом животном.

– Что ж, очень хорошо, – пробормотала Алекс. Да, разумеется, необыкновенная женщина. И он еще узнает, до какой степени. Ведь ее не зря же называют «отбившейся от рук наследницей».

Коллин подтянул подпругу седла и похлопал Тора по холке. Сегодня он встал на рассвете и отправился в конюшню еще раньше, чем накануне. Здесь, среди лошадей, ему удавалось хоть ненадолго успокоиться и отвлечься от тревожных мыслей.

Ночью он спал очень плохо, проснувшись же, сказал себе: «Не смей больше думать об этом, не смей думать об Александре». Увы, не думать не получалось, и это ужасно его раздражало.

Внезапно Тор вскинул голову, словно предупреждая его о том, что кто-то вошел в конюшню. И тотчас же раздался знакомый голос:

– Коллин!..

Он тихонько выругался и повернулся к двери:

– Доброе утро, леди Александра.

– Пожалуйста, зовите меня просто Александра. Могу я присоединиться к вам? Вы ведь решили отправиться на верховую прогулку, не так ли?

Он попытался испепелить ее взглядом, но она, ничуть не испугавшись, расплылась в улыбке.

– Не думаю, что прогулка доставит вам удовольствие, – проговорил Коллин. – Тор сегодня нуждается в хорошей разминке, поэтому скачка будет настоящей.

– Что ж, прекрасно, – кивнула Алекс.

– Но вам придется придерживаться такого же темпа.

– Я с удовольствием! – Она снова улыбнулась.

Коллин пытался придумать подходящий предлог, чтобы не брать ее с собой, однако мальчишка, помощник конюха, услышал их разговор и поспешил вывести кобылу Александры из стойла.

«Видимо, отказать ей не удастся, – со вздохом подумал Коллин. – Что ж, придется потерпеть. Хотя ужасно трудно устоять перед искушением, находясь рядом с ней». Впрочем, он надеялся, что она действительно скоро уедет, как и заявила еще накануне.

Коллин вывел Тора во двор и вскочил в седло. Затем выразительно посмотрел на девушку, как бы давая понять, что он готов и ждет ее с нетерпением. Но Александра, проигнорировав взгляд, принялась болтать о чем-то с помощником конюха. При этом время от времени поглядывала в сторону Коллина.

Сейчас, ранним утром, она казалась необычайно красивой. Свежая, прелестная, невероятно юная… Ее темные блестящие непокорные волосы были заплетены в косу, и коса эта ниспадала почти до талии. Однако несколько непокорных прядей струились по щечкам с едва заметными ямочками. На ней была ярко-голубая амазонка под цвет ее глаз, а головной убор состоял только из сетки и ленты. Вспомнив о веснушках у нее на носу, Коллин невольно улыбнулся. Веснушки нисколько ее не портили, напротив, придавали ей еще больше очарования.