Мэрилайл Роджерс - Недоверчивые сердца

Гаррик понял, что нашел прекрасную тему для беседы: последовал длинный перечень людей, с которыми Алерия познакомилась и которых очаровала. От графа же требовалось лишь изредка кивать и улыбаться — и не смотреть в сторону ее сестры, что было непосильной задачей.

Алерия перешла к восхвалению роскоши королевского двора.

— В замке есть великолепный сад с очень милыми насаждениями. Я там гуляла с… — Не замечая скуки на лице Гаррика, Алерия все болтала и болтала.

Кажется, «милый» — ее любимое словечко. Гаррик принялся разуверять себя: она — совершенно пустая женщина, но не такую ли жену он и искал? Не это ли единственная преграда интриганству Элеоноры? Вопреки благим намерениям его взгляд снова устремился на молчаливую послушницу.

Чтобы ни на кого не смотреть, Несса занялась изучением убранства комнаты. Элеоноры создала очень красивую гостиную. Стены были покрыты богатыми гобеленами и разрисованы яркими фресками, а мягкие кресла и драгоценные ковры обеспечивали уют, доступный не многим. Даже освещение в комнате было роскошным: горело множество восковых свечей с приятным запахом. В аббатстве же были вонючие сальные свечи, и ночью их зажигали в лучшем случае несколько штук, они давали жидкий свет и чадили. Вслед за сравнением пришли угрызения совести: вот она радуется мирским радостям, а это грех, уход от истинного призвания. Ничего, завтра же она вернется в аббатство. Облачко страха сгустилось, но она решительно отвергла страх. Она еще не приняла решение, хотя в душе затаилось сознание, что обстоятельства неумолимо диктуют ответ. Никакие опровержения, выставляемые сердцем, не отменят тот неумолимый факт, что она — не красавица. И при таком скромном приданом она не сможет соблазнить мужчину взять ее в жены. Но и в церкви ей не найти спасения. Так что какая беда в том, что красота и уют этого жилища отзываются в душе дивной мелодией? Все восторги этого мира не для нее, они для таких, как Алерия.

— Ваше величество… — Из-за приоткрытой двери донесся тихий неуверенный голос. Все повернулись, и молоденькая служанка смутилась под устремленными на нее взглядами. — Прошу прощения, приехал посыльный, он говорит, что должен передать пакет в ваши собственные руки.

Элеонора снисходительно улыбнулась девушке и встала.

— Спасибо, Милдред, я выйду к нему.

Служанка тут же скрылась. Элеонора извинилась перед гостями и сказала, что скоро вернется.

Хотя графу удалось разговорить свою невесту, Алерия, оставшись наедине с ним и его другом, почувствовала себя неуверенно (как и Несса, которой не удавалось выдавить из себя ни слова в присутствии двух таких красивых мужчин). Алерия привыкла к восхищению мужчин и, хотя была не особенно чувствительна к чужому настроению, не могла не заметить полного отсутствия интереса к ней со стороны будущего мужа. За весь вечер он ни разу не похвалил ее красоту и даже не сделал комплимент ее наряду!

— Правда, красивый цвет? — спросила она, погладив изящными пальчиками атласную ткань на бедре. — Когда мы были в Аквитании, Элеонора специально заказала его под цвет моих глаз. — Ну вот, она дала ему прекрасную возможность раскаяться и исправить упущение. Не потому, что хотела его в супруги — ничуть; просто граф был исключительно красивый мужчина, и она считала своим долгом дать ему возможность выразить восхищение ее красотой.

Несса потупилась и залилась краской — поведение сестры ее смутило. То ли она не привила сестре хорошие манеры, то ли при дворе такое поведение привычно.

Когда королева вышла, Гаррик опять направил внимание на ту, что сидела в стороне, на тихую голубку. Голос Алерии для него значил не больше, чем пронзительные крики скворца.

Не получив ответа, Алерия вопросительно посмотрела на графа и обнаружила, что его серые глаза, опушенные густыми черными ресницами — о таких ресницах мечтает каждая женщина, — на нее даже не смотрят! Обидевшись, она с ослепительной улыбкой повернулась к Коннелу. Обычно подобное наказание вызывает ревность у зрителя-мужчины, и тогда оба начинают бороться за ее внимание.

— Умоляю, скажите, что вы об этом думаете, достойный сэр?

Коннел не растерялся и тотчас же ответил:

— Я думаю, что королеву обманули! Еще не создана краска, которая могла бы соперничать с несравненным цветом ваших глаз!

Алерия просияла, она глотала похвалу, как кошка сливки. А граф по-прежнему на нее не смотрел; впрочем, Алерии даже в голову не могло прийти, что его внимание поглотила другая, тем более сестра!

Гаррик оказался в непривычном положении — ему надо было отвлечься от женщины, однако у него ничего не получалось. Такого с ним еще никогда не случалось — до сегодняшнего дня. Разозлившись, он задал совершенно бестактный вопрос:

— Давно ли вы живете в этом замке на щедроты короля Генриха?

Несса вздрогнула и снова потупилась. Затем, принимая вызов, ответила:

— С того дня, как король запер здесь свою жену, словно в тюрьме. — В горделивой посадке головы не было ни намека на смирение, которого следовало бы ожидать от монашки.

Мысленно усмехнувшись, граф задал очередной вопрос:

— А как еще Генрих мог бы обезвредить змею, нападающую при первой возможности?

— Он мог прогнать всех Алис и Розамунд и жить с Элеонорой как с женой, которой он поклялся в верности перед Господом! — выпалила Несса.

Гаррик засмеялся:

— Что вы можете знать о таких вещах? — Действительно, как монашке понять отношения между мужчинами и их любовницами или даже женами?

— Я знаю Божьи заповеди. А вы? — Неужели он считает, что она не может судить о том, чего не испытала сама? Несса разозлилась, но ее слова были холодны, как тот мужчина, к которому они были обращены.

Он покачал головой, усмехаясь ее безнадежной наивности.

— Не возжелай чужую жену — вот что Он написал на скрижалях, — продолжала Несса. — Он не говорил, чего женщине нельзя, а мужчине можно. — Твердый взгляд подкрепил правоту ее утверждения.

Гаррик пожал плечами. Понятно, что она ничего не знала о женском двуличии, которое и толкает мужчину искать другую женщину.

— А как насчет другой заповеди — почитай отца своего? Ваша королева лишила Генриха сыновей, его наследников. Она вызвала в них неуважение к отцу и непокорность.

Несса мгновенно отбила этот довод:

— Вы оставили без внимания вторую половину заповеди. Там говорится: почитай отца и мать. Элеонора не лишала Генриха сыновей. Он сам их бросил, когда ушел воевать и жить с другими женщинами.

— Но не Джона. Джона он оставил. — Гаррик сказал первое, что пришло на ум, однако это был не лучший ответ.

— О да, Джона он оставил. — Несса поджала губы — никогда еще они не кривились так язвительно. — Жалкая судьба для принца.