Виктория Холт - Страстная Лилит

– Сделай то, чего желает твой отец. Сделай то, чего хочу я и хочет Лей... и никто никогда не узнает, что случилось много лет тому назад.

– А... Лей знает?

– Нет. Знают только три человека. Твой отец... я... и ты. А мы не хотим неприятностей, верно?

– Ты хочешь неприятностей другим людям. Ты безнравственная.

– Да, я безнравственная. Поэтому я добиваюсь того, чего хочу. Какое-то время я бываю хорошей, а потом верх берет безнравственность. Так всегда было. А все потому, что то, чего я хочу, мне может дать только безнравственность; а когда я чего-нибудь хочу, то хочу сильнее других.

– И теперь ты решила, что я должна выйти замуж за Лея.

– Я не позволю, чтобы ты разбила сердце моему мальчику.

– А что будет с моим сердцем?

– У тебя все будет в порядке. Лучшего мужа для себя, чем мой Лей, тебе не сыскать. Все плохое, что я делала, на самом деле оказывалось хорошим. Я творила зло ради добра – не только для себя, но и для других. Думаю, что так было всегда; и самое лучшее, что я смогу когда-либо сделать, это помешать тебе дурить из-за Фрита.

– Я не позволю тебе навязывать мне свою волю.

– Позволишь, потому что если ты...

– Ты не сможешь поступить так дурно. Даже ты, Лилит, не смогла бы сделать столько зла.

– Смогла бы. Ты же понимаешь, что я добьюсь счастья для своего мальчика любыми способами.

Лилит коснулась губами лба Керенсы.

– Не тревожься. Все будет хорошо. Будет у него все благополучно, и у твоего отца все будет благополучно.

– А что, если?.. – начала Керенса.

– Не говори об этом, дорогая. Мне даже думать не хочется о том, что могло бы случиться, если бы я была вынуждена это сделать. Не вынуждай меня. Если я что-то решила, то так тому и быть. Так что... не вынуждай меня. Но ты и не станешь. Конечно, не станешь. Ты убережешь своих отца и мать, и моего мальчика, и всю семью от беды. Это благородное дело. Оно намного лучше тех дел, про которые я тебе рассказывала...

– Ничего мне больше не говори.

– Не буду... если ты мне скажешь, что выйдешь за Лея. Тогда все будет по-другому. С моим Леем тебе будет хорошо, будешь счастлива и благополучна. Я хочу, чтобы вы поженились... поскорее. Я хочу, чтобы ты сказала своим отцу и матери, что собираешься выйти замуж за Лея через месяц.

– Они скажут, что я еще слишком молода.

– Чепуха! Разве мало девушек выходят замуж в шестнадцать лет? Полно. Да ведь девушку начинают дразнить старой девой, если она не выйдет замуж до девятнадцати лет. Они не будут чинить препятствия, а если начнут, то тебе стоит лишь настоять и топнуть своей маленькой ножкой. Ты знаешь, как это делается. Всю жизнь ты это делала. Спокойной ночи, Керенса.

Лилит взяла свою свечку и направилась к двери.

Долго еще, после того как за Лилит закрылась дверь, смотрела Керенса на эту дверь широко открытыми глазами. Она была напугана и озадачена. Слишком много ей пришлось узнать за короткое время. Она возненавидела жизнь и свое девичество; она возненавидела Лилит и думала, что больше всех она возненавидела Фрита. Она в подробностях вспоминала все, что он ей говорил, его смех, его манеру шутить. Он действительно потешался над ней. И все это время он был любовником Лилит... ужасным, бесстыдным любовником Лилит!

Она возненавидела всех взрослых, включая собственных отца и мать. Да, их она тоже ненавидела, потому что Лилит и их испачкала. И они любили друг друга – должны были любить – так же, как любили друг друга Лилит и Фрит; а ее отец сделал кое-что даже более страшное.

Но он был хорошим человеком – в пределах человеческих возможностей. Она никогда бы не могла подумать о нем иначе. Даже Лилит сказала, что он хороший человек.

Ей хотелось расстаться с миром взрослых; ей хотелось закрыть дверь, ведущую к постижению знаний, и далеко забросить ключ.

Керенсе захотелось с кем-нибудь поговорить. С Домиником? Он был слишком молод. Как ей говорить с ним? Она его любила за то, что он был милым и чистым, не таким порочным, как эти взрослые люди; но он бы ее не понял. Был еще, конечно, Лей. Лей не был похож на них. Лей был добрым, она любила Лея.

Ему она сказала бы все, но не должна этого делать. Это ужасная тайна. Она верила всему, что ей рассказала Лилит, потому что всегда понимала, что в той комнате случилось что-то страшное.

Но если бы даже Лей и не знал, почему она нуждается в утешении, он бы ее все-таки утешил, а если она выйдет замуж за Лея, то спасет отца, мать и всю свою семью... и себя тоже.

Лей оказался единственным человеком, старшим по возрасту, о котором она могла думать без неприязненного чувства. Лея она не боялась. Он всегда был добрым, и он бы помог ей теперь, как он помогал ей много раз прежде.

Лилит сказала, что ей ничего не остается больше делать, как только выйти замуж за Лея, и Лилит права. Она закрыла лицо руками и не решалась их убрать из страха, что снова могла бы увидеть фигуру Лилит, стоящей в ногах ее кровати... Лилит, символ всякого зла.

В доме шли большие приготовления.

– Она, конечно, очень молода, – сказала Аманда Хескету, но чувствовалось, что она счастлива. Она желала этого брака. – Но ведь это знакомый нам человек, а если Керенса что-то решила, то ее ничто не остановит.

– Керенса выглядит не по годам взрослой, – сказал Хескет. – В конце концов, через несколько недель ей исполнится шестнадцать лет. Я одобряю такие молодые браки, когда вступающие в них люди уверены друг в друге. Они знают друг друга всю свою жизнь, и никого другого, кроме Лея, я бы не пожелал ей в мужья.

– Как она притихла! Держится почти торжественно.

– Брак – серьезное дело, любимая.

– Но кто бы мог ожидать от Керенсы такого отношения. Она так изменилась... так ушла в себя.

Лей и Керенса все дни проводили вместе. Они гуляли в парке и обсуждали будущее. Сперва они будут продолжать жить дома, как будто и не женились. Когда Лей закончит образование, отец Керенсы сделает его своим компаньоном.

– Папа так доволен, что я собираюсь выйти за тебя замуж. Кто-нибудь мог бы подумать, что это будет его венчание.

Лей рассмеялся. Он радовался всему, что она говорила. Он был просто милашка, она всегда очень его любила; теперь Керенса любила еще больше, потому что он являлся своеобразным олицетворением безопасности.

– Лей, я, может быть, буду просто бояться... вначале... всего.

– Не волнуйся. Я, может быть, тоже буду бояться.

«Мы молоды, – думала она. – Мы не взрослые по-настоящему. Мы не порочны. Мы просто Керенса и Лей... два человека, которые вместе, бывало, играли в детской комнате».

– Ты иногда говорила, что был кто-то другой, – сказал он. – Ты просто дразнила меня?

– Думаю, я просто была глупа. Ты знаешь, кто это был.