Лесли Пирс - Помни меня

Однажды вечером, как всегда, принесли горшок супа и хлеб, и, как обычно, самые сильные проталкивались, чтобы ухватить куски побольше. Только страх умереть от голода заставлял женщин драться из-за супа. Он был неизменно холодным и жидким и состоял в основном из ячменя, небольшого количества овощей и кусочков жилистого тухлого мяса. Мэри потребовалось несколько дней, чтобы преодолеть отвращение, прежде чем она смогла локтями пробиваться к своей доле.

В тот вечер она стояла у двери и разговаривала с Люси Перкинс, девушкой из Сен-Остелла, когда несколько охранников отперли дверь и вошли. Мэри тут же оказалась в привилегированном положении и могла получить большую порцию, но, когда она заняла свое место в очереди и женщины за ее спиной начали толкаться, она обернулась и посмотрела назад.

Вид жалобных лиц тех, кто был слишком болен или слаб, чтобы подняться с постели и взять свою долю, шокировал ее. Некоторые протягивали свои миски, но слабый крик о помощи тонул в общем шуме, и никто, кроме самих несчастных, не замечал их плачевного положения.

Мэри возмущала несправедливость. Даже в детстве она ненавидела старших детей, которые запугивали малышей и тех, кто слабее. Поняв, что здоровые женщины, которые были в состоянии драться за пищу, обрекали больных на смерть, лишая их еды, она вдруг пришла в ярость.

Повернувшись к очереди лицом, Мэри широко расставила руки, преграждая дорогу к горшку с супом.

— Пусть сначала больные получат свою долю, — скомандовала она.

Наступила тишина. На чумазых лицах было написано удивление.

— Мы должны заботиться о больных, — сказала Мэри громким, отчетливым голосом. — Пусть охранники обращаются с нами как с животными, но мы люди, а не дикари. — Увидев Бесси в хвосте очереди, она крикнула ей: — Возьми их миски и принеси сюда, Бесси. Когда дадут им, пусть берут остальные.

Мэри услышала ропот несогласия, и это испугало ее. Но она не собиралась отступать. Она понимала, что охранники наблюдают с той стороны решетки, и надеялась, что если более сильные женщины набросятся на нее, то они зайдут.

— Да кем ты себя считаешь? Королевой, мать твою? — выкрикнула Эджи Крю, одна из самых оборванных и грязных женщин.

У Мэри уже были ранее стычки с этой женщиной. Мэри считала Эджи совершенно озверевшей. Она часто крала у других, не умывалась по утрам, когда приносили ведро с водой, и унижала всех, осыпая площадной бранью. Она насмехалась над Мэри, когда та выполаскивала испачканные во время менструации тряпки, и за ее попытки объединиться с некоторыми другими женщинами и попросить ведра с водой для того, чтобы вымыть пол. Сейчас тощее лицо Эджи пылало злостью, и она явно лезла в драку.

— Кто я такая? Я думаю, что я просто женщина, которая не хочет вести себя как животное, — сказала Мэри, посмотрев на нее жестким взглядом. — Так поступать неправильно. Еду нужно делить поровну, и я об этом позабочусь.

Бесси с мисками больных женщин протолкнулась сквозь толпу.

— Наполни их, Джейн, — приказала Мэри молоденькой беременной женщине, стоявшей у самого горшка и державшей в руке половник. Мэри много разговаривала с Джейн. Мало того что ее высылали за кражу подсвечника, приходской священник, который сдал ее констеблям, еще и изнасиловал ее.

Джейн послушно начала разливать суп в миски, и Мэри велела женщинам, которые стояли ближе, отнести миски больным.

— Потом вы получите свою порцию, — сказала она, чтобы подбодрить их.

На какой-то момент Мэри показалось, что она победила. Больные получили свою долю, а остальные женщины стали в стройную очередь за едой, но когда Мэри обернулась посмотреть на горшок с супом и убедиться, что там достаточно еды, ее внезапно ударили по голове миской. Она упала вперед, сбив кого-то с ног, и в тот же момент Эджи Крю заорала, призывая других женщин избивать Мэри.

Дверь распахнулась, и ворвались охранники, набросившиеся на заключенных с дубинками. Они подняли Мэри на ноги и бесцеремонно вытащили ее наружу.

Она знала, что они наблюдали за всем происходящим через решетку в двери, но она также поняла, что нечего надеяться на то, что они станут на ее сторону. Еще в замке Эксетер Дик Саллион объяснял ей, что все администрирование тюрем выставлялось на частный тендер, чтобы сэкономить государственные деньги. Он упомянул, что это хороший бизнес для аморальных людей: они нанимали тюремщиками самых жестоких людей, тех, которые не считали зазорным урезать пайки. В свою очередь владельцы тюрем закрывали глаза на то, что их персонал брал взятки и обращался со своими подопечными крайне жестоко.

Как раз из такой породы были те двое, что держали ее за руки, — уродливые, хитрые лица, сломанные зубы, тусклые глаза.

— За что вы меня? — спросила Мэри, когда смогла перевести дыхание. — Я никого не била.

— Ты призывала к мятежу, — сказал один. — Проклятая смутьянка.

— Ведите меня к капитан-лейтенанту Тенчу, — произнесла она смело. — Я все ему объясню.

Они не ответили, а просто потащили ее по коридору и вверх по наклонному трапу, на палубу. Мэри была уверена, что ее где-то привяжут и высекут, но в этот момент, когда ее легкие наполнил мягкий, свежий воздух, опьянивший ее после долгого пребывания в зловонном трюме, ей стало все равно, что с ней будет дальше.

Мэри увидела ночное небо, усеянное мириадами звезд, и луну, прочертившую серебряную дорожку на темной речной воде до самого берега, и это показалось ей знаком, что настал ее час. Она получила шанс, на который так надеялась.

— Я хочу видеть Тенча! — закричала Мэри во всю силу своих легких. — Пошлите за ним, сейчас же!

Один из охранников ударил ее, сбив с ног.

— Заткнись, — зашипел он и добавил тираду из ругательств.

Мэри тут же поняла, в чем дело. Они вытащили ее из камеры не для официального наказания. Они намеревались расправиться с ней по-своему, чтобы никто ничего не узнал, а затем затолкнуть ее обратно в трюм.

Решительность являлась одной из самых сильных черт характера Мэри. Хоть она и была готова лечь под кого-то, кто будет кормить ее, позволять ей мыться и, возможно, даже станет проявлять к ней какое-то тепло, она не собиралась допустить, чтобы ее изнасиловали эти два кобеля. По тому, как они пытались заставить ее замолчать, Мэри также догадалась, что на «Дюнкирке» имелись люди, не одобрявшие насилие над заключенными. Поэтому она продолжала кричать, и, когда один из охранников попытался закрыть ей рот, она укусила его за руку и толкнула, все громче выкрикивая имя Тенча.

— Что происходит? — послышался громкий голос, и, когда те двое отпустили ее, Мэри увидела силуэт стройного мужчины в проеме двери, ведущей в одну из многих пристроек, возведенных на палубе.