Лора Бекитт - Агнесса. Том 2

Тем более, сейчас она уже не выглядела дамой из общества, какой увидела ее несколькими неделями раньше Аманда.

— Ваш супург понравился мне, — заметила Терри. — Он сказал, что вы в Санта-Каролине и пробудете здесь еще некоторое время. И посоветовал ехать к вам.

— Еще некоторое время? — повторила Агнесса и, машинально оглянувшись на закрытую дверь, спросила тихо: — Орвил… как он?

— Хорошо, — несколько растерявшись, ответила Терри; она сразу почувствовала здесь что-то глубоко личное.

Агнесса опустила глаза.

Он ничего не рассказывал вам?

— Нет…

Терри, если и нашла странным отсутствие Агнессы дома, то истинных причин этого предположить все равно не могла, теперь же в ее душу вторглась тревога: похоже, произошла или же происходит какая-то драма в жизни «барышни Агнессы», о которой она помнила столько лет.

Но она не решалась спросить.

Немного посидели молча; потом Агнесса распрямила свои немного согнувшиеся во время предыдущего разговора плечи и сказала обычным голосом:

— Я после вам все объясню. Расскажите, что и кого вы еще видели там… дома?

Терри улыбнулась.

— Маленькую девочку, которая подошла ко мне и сказала, что много слышала обо мне от своей мамы.

Агнесса сидела, уставившись в пол.

— Джессика… да, она такая… все помнит.

— И вашего сына…

Агнесса посмотрела на Терри, и та вздрогнула: глаза женщины походили на две малахитовые чаши, до краев наполненные хрустально-прозрачной, но горькой от печали влагой, готовой пролиться от первого движения впавшей в забвенье души.

— Я уеду, мисс, — сразу без обиняков заявила Терри, едва Агнесса завершила рассказ, — не хочу оставаться здесь.

— Останьтесь, — сказала Агнесса, — мать же в отъезде. Что вы будете делать там одна?

— Здесь мне делать тем более нечего.

В выражении лица Терри было что-то очень похожее на взгляд приходившей сюда вчера незнакомой дамы — соседки. Господи, неужели так теперь будет со всеми! Агнесса подумала, что ничего другого ни от кого и не ждет, но в следующее мгновение почувствовала не только осуждение Терри, но и ее нескрываемую боль.

— Наверное, мне вообще не следовало больше выходить замуж, надо было жить одной, как моя мать, — мрачно произнесла Агнесса, скручивая в пальцах кончик шали. Сегодня было прохладно, моросил дождь, совсем осенний, хотя стояло лето. Небо, горы, океан — все имело одинаковый серый цвет, только чуть разных оттенков. Агнесса знала, что это пройдет, и назавтра опять засияет солнце: в этих краях не задерживалась непогода. Но ей всегда немного не верилось в возвращение лета.

— Я не знаю, почему миссис Митчелл не вышла замуж. По-моему, в последние годы она вообще не стремилась к этому. Слишком, наверное, привыкла жить для себя.

— Вы хотите уехать, Терри, сейчас, когда я прошу вас остаться, — тихо сказала Агнесса, — и я знаю, почему. Но ведь вы, что называется, верой и правдой столько лет прослужили моей матери, все видели, все знаете о ней, а у вас же совсем другие принципы!

Терри молчала. Она ехала навестить юную барышню, ставшую молодой дамой, живущую благополучной семейной жизнью, и была потрясена развернувшейся перед ее взором картиной. Оказывается, все повторяется, выходит на второй круг, но в более сложном, трагическом варианте. Что ж, если Аманда со своей холодностью, высокомерием, стремлением попасть в высшее общество и расчетливым взглядом на дочь, тем не менее — женщина — не причинила никому большого зла, то Агнесса наломала дров. Миссис Митчелл глядела на жизнь, словно в огромное зеркало, любуясь собой, и была откровенно эгоистична, но Агнесса же производила совсем другое впечатление! Терри гораздо лучше понимала чувство матери к детям, чем чувство женщины к мужчине, может быть, потому, что последнего, в отличие от первого, не испытала, поэтому считала: что бы ни случилось, забыть даже на минуту — о своем долге по отношению к семье может только женщина глубоко безнравственная. И в сто раз хуже, когда эта безнравственность надевает маску.

— Я не все о ней знаю, — ответила наконец Терри, — далеко не все. Человек даже о себе знает немного. Она сама построила себе жизнь — не каждый сможет и это.

— Не думаю, что она была счастлива.

— Может быть. Она была одинока, так же, как и я.

— Мери уже не служит у нее?

— Мери вышла замуж и перешла в дом, где служит ее муж. Случается, забегает ко мне или я захожу. Ей неплохо живется. У нее есть сын…

Агнесса вспомнила, как Терри говорила ей когда-то, что мечтает нянчить ее детей.

— Да, это хорошо, — сказала она и замолчала.

— Окажите, мисс, — медленно проговорила Терри, — почему вы это сделали?

Агнесса отвела взор: у Терри были слишком честные глаза, чтобы в них можно было прямо смотреть. Нет, Агнесса не ждала, что эта женщина ее поймет и, тем более, чем-то поможет.

Она сжала сцепленные вместе пальцы, на которых не осталось колец. На ней вообще не было украшений, как ничего дорогого или броского. Простая одежда, простая прическа; какие-то едва уловимые оттенки печальной обыденности появились в ее облике.

Терри смотрела на женщину, которая ездила на балы, посещала театры, выставки, приемы, имела любящего мужа и хороших детей, уважение знакомых. И потеряла все! Тогда, в прошлый раз, Терри поняла ее или, по крайней мере, пыталась понять. Но сейчас — нет.

— Так получилось, — произнесла Агнесса.

— Но почему? — прошептала Терри — Неужели вам было так одиноко? Или вас так… так влекло к этому человеку?

У Терри не повернулся язык произнести слово «любовь».

Агнесса встала и подошла к окну.

— Стало совсем темно, — сказала она, — надо зажечь свечи. — Она наклонилась, и концы ее длинной шали свесились до пола. Они походили на два опавших крыла раненой птицы, а сам ее силуэт, в момент, когда она выпрямилась, напоминал тонкую черную свечку на фоне размыто-серого окна.

— Некоторые вещи я не могу объяснить даже себе. Одно скажу, я не собиралась делать этого до самого последнего момента.

— Вы что же, считаете своего…— Терри запнулась, — любовника хорошим человеком, достойным вас, заслуживающим счастье?

Агнесса долго сидела молча, ломая пальцы, потом произнесла фразу, удивившую женщину:

— В данном случае это не имеет значения.

— То есть как это не имеет? Бог мой! Что вы хотите этим сказать?

— Ничего, кроме того, что сказала.

Помолчав, Терри проговорила нерешительно:

— Но ведь ничего не было… против вашей воли?

Агнесса подняла глаза.

— О, конечно, нет! В том, что случилось, виновата лишь я одна. Джека я не упрекаю, он никогда не был жесток со мной… Вам, наверное, не верится, вы ведь помните меня невинной девушкой, а я… да, я вот такая, порочная, падшая женщина.