Симона Вилар - Тяжесть венца

Эпилог

22 августа на Босуортском поле одна против другой выстроились две армии: под алым стягом с Белым вепрем и английскими львами стояло войско короля Ричарда III Йорка, под бледно-зеленым знаменем с красным Уэльским драконом – армия Генри Тюдора, графа Ричмонда.

Король Ричард, в сверкающих доспехах, в шлеме, поверх которого была надета золотая корона, на великолепном белом коне объезжал свои войска. Он всегда предпочитал белых лошадей, правда, одно время ездил на прекрасном вороном жеребце Бекингема, но этот конь был слишком норовист и однажды сбросил его величество. При падении Ричард повредил левую руку, и она у него с тех пор плохо действовала.

Подняв забрало, король оценивающе обозревал свои силы, порой бросая взгляд на запад, где ощетинились копья и блестели доспехи людей этого французского выкормыша Тюдора. День был солнечный, жаркий, без малейшего ветерка. Король криво улыбнулся. Он давно хотел этой битвы, он устал от вечного напряжения, от нескончаемых волнений в стране. Он устал от ночных кошмаров, которые не оставляли его даже в ночь перед битвой. Белки его глаз были красными, лицо приобрело свинцовый оттенок. Но он жаждал этой битвы, так как был уверен в себе, и его войска значительно превосходили силы Тюдора.

Граф Ричмонд, высадившись в Уэльсе, имел всего две с половиной тысячи воинов. С ним были его дядя Джаспер Тюдор, граф Оксфорд – единственный, кто за всю войну Роз ни разу не изменил партии Ланкастеров, Эдуард Вудвиль и так называемые бекингемцы – те, кто спаслись после мятежа Генри Стаффорда и бежали за море. Однако, по мере того как Тюдор двигался через Уэльс, его армия выросла более чем вдвое. Не нравилось Ричарду так же и то, что к Тюдору примкнули некоторые из тех, в ком он был почти уверен: Тэлбот, Буршье, а главное – граф Хантингтон, его зять, которого он сделал чемберленом и главным судьей Уэльса.

При мысли об Уильяме Херберте Ричард неожиданно вспомнил свою умершую почти полгода назад супругу и скрипнул зубами. Проклятая шлюха! Даже своей смертью она сумела насолить ему. Когда Ричард узнал, от чего она умерла, он готов был ославить Анну на все королевство, но вовремя сдержался, не пожелав выглядеть в глазах англичан еще и рогоносцем. Ее тайну пришлось скрыть и похоронить королеву в Вестминстере со всеми почестями. Сам Ричард с хмурым лицом шел за ее гробом. А потом до него дошло, что в стране распространяются новые слухи – о том, что он отравил королеву опять-таки ради Элизабет Йоркской. Ричард был в ярости. Из-за этой зеленоглазой блудницы и ради прекращения слухов ему пришлось долгие месяцы носить по ней траур, и он не имел права даже помыслить о новом браке. А теперь еще и Тюдор…

Ричард натянул повод, сдерживая кружащего на месте коня, и вновь окинул взглядом боевые порядки врага, прикинул соотношение сил. Усмехнулся. Он мог противопоставить каждому ратнику Тюдора двоих своих и был почти спокоен. Если бы ему еще и быть уверенным, что его не предадут. Все эти годы его мучил страх измены. Ричард перестал доверять всем, даже ближайшим сторонникам. Стэнли… У него и у его брата около семи тысяч людей, но король уже давно не верил Стэнли. Он взял к себе сына Стэнли, мальчишку Стренджа, держал его при себе заложником, но, когда сегодня он велел сэру Томасу явиться к нему в ставку, тот отказался, прислав гонца с известием, что занят смотром своих сил. С вершины холма Ричард глядел туда, где под солнцем реял стяг с Белым оленем – знаком Стэнли. Войска стояли в боевой готовности, но самого Стэнли не было видно. Он не явился к королю, даже когда Ричард сказал, что прикажет казнить его сына. Король велел было кликнуть палача, но его остановил Френсис Ловел.

– Ваше величество, если вы сделаете это перед битвой, Стэнли станет вашим врагом. Более того, если вы казните мальчишку, то, клянусь святым Георгием, я не поручусь за верность ни одного из ваших военачальников.

Королю пришлось уступить.

– Хорошо. Пусть Стрендж остается заложником. И пусть его держат в моем шатре и хорошенько стерегут. Однако, беру небо в свидетели, если Стэнли сделает хоть шаг навстречу своему пасынку Тюдору – с его собственного сына тут же живьем сдерут кожу. И пусть так и передадут барону.

Сейчас, глядя на стяг с Белым оленем, Ричард хмурился. Даже теперь он не получил от упрямого барона никаких известий. И это тревожило Ричарда, как и странное молчание находившегося в арьергарде армии Перси. О доверии к Нортумберленду давно не было и речи. Тот держался с королем так, словно с трудом терпел его. Когда Ричард вызвал его для совместного выступления против Тюдора, граф явился в самый последний момент. Причем смотрел на короля так дерзко, что тот не посмел упрекнуть его в задержке. В конце концов, если Стэнли и в родстве с Тюдором, то Нортумберленд не поддерживает с тем никаких отношений, их ничего не связывает, и ему не имеет смысла менять Йорка на Тюдора.

Подскакал, гремя доспехами, Роберт Рэтклиф.

– Ваше величество, армия ждет.

Король еще какое-то время всматривался вдаль, ожидая, что на Лондонской дороге появятся войска, которые должен был привести Тирелл. Его прибытие ожидалось еще вчера, но Тирелл почему-то задерживался. Ричард ощутил смутное беспокойство. Последнее время ему не нравился сэр Джеймс. И его сведения о месте высадки Тюдора близ Саунтгемптона оказались неверными. Если бы не они, Ричард не стал бы сосредоточивать все силы на южном побережье, в то время как Тюдор преспокойно высадился в Уэльсе. «Но нет, – успокаивал себя король. – Тирелл у меня в руках. Нас слишком прочно связывают общие преступления, чтобы Тирелл мог пытаться переметнуться к Тюдору».

В обеих армиях уже чувствовалось волнение. Неожиданно к королю подошел граф Норфолк. Король улыбнулся ему. Вот в ком он был абсолютно уверен. Но выглядел Норфолк мрачно.

– Мой король, нигде поблизости не удалось найти священника, чтобы отслужить мессу перед битвой.

– К дьяволу! – выругался Ричард. – Если Господь за нас, он нам и без мессы поможет. Нечего надоедать ему просьбами. А если это не так, то…

– Не кощунствуйте, государь! – воскликнул Норфолк.

– К дьяволу! Велите трубить сбор.

Ни единой живой душе Ричард не показал бы, насколько ему страшно. Он еще помнил кошмары минувшей ночи: кровавые водовороты, куда его засасывало, стонущие жертвы, жутко улыбающийся Кларенс в бочке с вином, грозящий ему пальцем король Эдуард, бледные тени его племянников. И эта хохочущая шлюха Анна Невиль.

– Проклятье! – Он вскинул голову. – Я всегда одолевал своих врагов. Мне ли отступать!

К нему подъехал Ловел.

– Государь, грядет битва. Разумно ли вам бросаться в сечу с короной на голове? Вы будете привлекать к себе внимание.