Тесса Дэр - Легенда о человеке-олене

– Но я всем отказала. Ждала тебя.

– Это было глупо. – Люк сжал её подбородок. – Потому что мужчина, которого ты ждала… не вернулся назад. Я слишком сильно изменился. Кто-то потерял на войне ногу, другие лишились нескольких пальцев. Я же пожертвовал частью человечности. Почти как смехотворный человек-олень, которого ты тут преследуешь.

– Я здесь преследую тебя, идиот! – Она заколотила кулачками по его плечам. – Ты единственный, кому принадлежит моя любовь.

Он поцеловал Сесилию, крепко и быстро. Только одно мгновение. До тех пор пока её уста не перестали изрекать опасные слова и не стали мягкими, завлекающими, а сомкнутые кулаки не расправились у него на груди.

После чего он отстранился.

– Послушай, ты меня восхищаешь. Я преклоняюсь перед тобой. Черт, я провел четыре года, создавая некое подобие извращенного, богохульственного культа вокруг тебя. И ты должна знать, как сильно я тебя желаю. – Рукой Люк обнял талию девушки и с силой прижал её живот к своему возбужденному паху. Затем снова поцеловал, чтобы не было слышно стон, рвущийся с его губ. – Но я не могу любить тебя, Сесилия, не так, как ты того заслуживаешь.

– Кто ты такой, чтобы решать, чего я заслуживаю? – Она вырвалась из объятий и подошла к двери хижины, взявшись за ручку, рванула её на себя. – И что ты подразумеваешь под фразой «я не могу любить тебя»? Любовь не зависит от того, что ты можешь или не можешь.

Сесилия ещё раз дернула ручку, но дверь не шелохнулась.

– Так же как не зависит и от наших дел. Ты или любишь меня, и наплевать на последствия, – снова потянула, но без видимого результата, – или не любишь, и нам не по пути.

Она отпустила дверную ручку и сердито выдохнула.

Медленно он подошел к девушке.

– Здесь небольшая защелка, – сказал Люк, дернув за шнурок у неё над головой. – Вот тут.

Дверь открылась с ржавым скрипом. Вместе они стояли на пороге, осматривая тускло освещенное помещение.

– После тебя, – сухо произнесла Сесилия. – Пожалуйста.

– Темнеет. Надо возвращаться в поместье.

– Пока ещё нет, – проговорила она, вталкивая Люка в грязную темную хижину. – Снимай рубашку.

– Что? – скрестил на груди руки Люк. Его глаза метнулись с единственного окна хижины на кровать с соломенным тюфяком, втиснутую в угол, где крыша была особо покатой. – Ты это не серьезно.

Паника взрослого мужчины показалась Сесилии чрезвычайно забавной.

– Вполне серьезно.

– Сесси, сейчас не время и не место для…

– Для свидания? – рассмеялась она. – Думаешь, что я заманила тебя в уединенную хижину, как в ловушку, чтобы учинить над тобой непотребство? Какая удача для тебя! Нет, снимай рубашку, я хочу осмотреть твою руку.

– Мою руку? – Он прищурился. – Какую именно?

– А сам как думаешь? – Она пересекла комнату, подошла ближе и начала развязывать его шейный платок. – Пострадавшую в схватке с вепрем прошлым вечером.

Какое у него было выражение лица!

Сесилии захотелось его расцеловать. Люк выглядел восхитительно сбитым с толку. Наконец-то он позволил соскользнуть тяжелой маске безразличия, которую носил со дня приезда в Свинфорд-Менор. Под ней оказался настоящий Люк – привлекательные зеленые глаза, темно-каштановые волосы, прекрасной формы губы, созданные как для плутовской улыбки, так и для поцелуев.

Мужчина, в которого она влюбилась и до сих пор любит. Да, он изменился. Но и она сама изменилась: стала старше, мудрее, сильнее той девочки четыре года назад. На этот раз она не позволит ему уйти.

– Ты знала?

– Знала, – улыбнулась она.

Сесилия стянула платок с его шеи, дыхание Люка прервалось. Стараясь не обращать внимания на показавшийся треугольник обнаженный мужской груди и безумный стук сердца, вызванный открывшимся видом, она принялась расстегивать пуговицы жилета.

– Как? – допытывался он, повинуясь ее молчаливым настойчивым попыткам снять еще один предмет одежды. – Как ты догадалась?

– Большая удача, что в армии тебе не довелось стать шпионом. Ты совершенно не умеешь ничего скрывать и менять внешность. Если бы у меня раньше не возникли подозрения, все стало бы ясно сегодня. Мой чулок нашли в этой отдаленной хижине, и вдруг оказалось, что тебе известен секрет замка. И ты оберегаешь одну руку с самого завтрака. – Сесилия расстегнула несколько пуговиц его рубашки спереди и занялась манжетами. – Догадалась еще вчера. Я узнаю твой голос где угодно, не говоря о прикосновении. – Она прерывисто вздохнула, не в силах встретить его вопросительный взгляд. – Все так, как ты сказал, Люк. Даже после стольких лет ты заставляешь меня трепетать.

Его голос звучал мягко.

– Не понимаю, почему я за тобой пошел. Мы расстались в гневе… Я просто не мог позволить тебе уйти вот так.

– Чему я очень рада. Ты спас мне жизнь. – Проворным движением она вытащила его рубашку из штанов, сминая дорогое полотно обеими руками. – Руки вверх, голову вниз!

Сесилия начала снимать ему рубашку через голову, но Люк ее остановил.

– В бою при Витории [12] я нарвался на штык. Остались неприятные на вид шрамы.

– Я больше года ухаживала за ранеными. Уверена, что видела раны пострашнее.

Разглядывая красноватую искривленную полосу от ключицы до ребер, Сесилия подумала, что и в самом деле видела хуже, но не на любимом мужчине. Оказалось так сложно сдержать извечные женские порывы: заплакать, обнять и приласкать его, провести по шраму губами.

Вряд ли Люк одобрил бы подобную суету.

Прочистив горло, Сесилия снова обратила внимание на пострадавшую руку. Рана показалась ей чистой и не настолько глубокой, чтобы вызвать настоящее беспокойство. Но, как она и подозревала, повязка ослабла, скорее всего, когда он разжимал капкан на ноге Порции.

– Там есть вода, – кивнул он на закрытую крышкой посудину на столе. – Я вчера принес.

Они вместе подошли к столу и уселись на грубо сколоченные табуретки. Сесилия намочила свой носовой платок прохладной водой и осторожно приложила к ране.

– Если еще вчера ты знала, – спокойно полюбопытствовал Люк, – почему сказала остальным, что это человек-олень?

– Было понятно, что ты не хотел им рассказывать.

– Какое мне дело до них?! Я не хотел, чтобы ты знала, – с трудом сглотнул он и посмотрел в угол, – чтобы видела меня таким. Когда мужчина сталкивается со смертью, в нем просыпается животное. Когда один на один, клинок к клинку, убить или умереть… – Дерзкие зеленые глаза встретили ее взгляд, и он хлопнул ладонью по шраму. – Человек, который это сделал… мертв. Когда штык разорвал мою плоть, я схватил врага за горло и смотрел, как у него вылезали глаза из орбит, пока он не задохнулся.