Второй шанс на счастье (СИ) - Лазарева Вик

Лорейн проводила супруга взглядом до дверей и обратилась к Виктории, сосредоточившейся на завтраке:

— Твоё платье готово? Его уже привезли от мадам Дюжан? Я так хочу на него посмотреть! — графиня как ребёнок захлопала в ладоши.

— Его должны доставить к полудню. После примерки я попросила мадам кое-что изменить.

Лорейн и Виктория были почти одного возраста. Они подружились после выхода в свет и в один год обе вышли замуж. После трагической гибели отца — Эдварда Форсета графа Чаттерлея, и Кристофера Блэксмута они очень сблизились. Виктории, потерявшей мужа всего через год после свадьбы, пришлось переехать в родительский дом к брату. У Лорейн и Чарльза уже был маленький сын Генри, и Виктория помогала молодой матери во всём. Они стали одной семьёй. Виктория понимала, что однажды ей опять придётся покинуть отчий дом, так как она не хочет принять участь вечной вдовы, живущей в доме брата. Но и о новом замужестве она отвергала все мысли, тем более что у неё был свой небольшой капитал, приносящий доход. Она стремилась к самостоятельности, но общество такого не прощает. Молодая леди, даже вдова, не может жить одна и вести дела самостоятельно, начнутся сплетни и пересуды. Как же Виктория хотела бросить вызов светскому обществу и делать то, что она хочет. Она дорожила репутацией семьи и не могла поставить под удар репутацию брата, поэтому ей пришлось смириться со своими амбициями. Когда-нибудь ей придётся сделать выбор, но сможет ли она полюбить снова, после всего, что она пережила в браке.

Да, она любила Кристофера по-настоящему. Их союз был заключён по любви, а не по договорённости, как было принято в обществе. Но несмотря на это, любовь и идиллия в их отношениях продлилась недолго, а потом начался ад, который оставил шрам не только на её теле, но и на сердце. Виктория постоянно задавала себе вопрос: «Смогу ли я снова довериться мужчине, полюбить всем сердцем так, чтобы согласиться на брак, который связывает супругов до конца жизни. Готова ли я рискнуть и окунуться в чувства снова?» Желание испытать волнующее чувство влюблённости, последнее время возникало у молодой вдовы, но неуверенность и страхи в её душе ещё были сильны. Поэтому во время своего траура, она избегала общества и ухаживаний соискателей её руки. К счастью, она умела быстро переключаться на интересные ей вещи, которых было достаточно.

Виктория была очень увлекающейся натурой и с детства обожала подвижные занятия. В отличие от её сверстниц она не выносила уроки фортепиано. Монотонной вышивке по вечерам она предпочитала игру в шахматы с отцом, обожала верховую езду и упражнялась в фехтовании с братом. У них был отличный учитель из Испании, которого нанял отец для Чарльза. Сеньор Мондеро обучал их мастерству Дистрезы и вначале отнесся скептически к обучению дочери графа фехтованию. Но Виктория была упряма и старательна. Со временем сеньор Мондеро отметил неординарные способности юной ученицы и вложил в её обучение все свои знания. В пять лет Виктория потребовала такую же лошадь как у брата, но, вняв мольбам матушки, согласилась сначала сесть на пони, и к шестнадцати годам ей уже не было равных среди сверстников. Не каждый молодой лорд мог похвастаться таким умением управляться с лошадьми. Юная леди была искусной наездницей и в женском седле, и в мужском, и даже без седла. Лошади её слушались беспрекословно.

В то же время она была любознательна. Отец придерживался прогрессивных взглядов на женское воспитание и нанимал лучших преподавателей для своих детей. Виктория обожала историю, географию и у неё были незаурядные способности в математике и языках. К восемнадцати годам Виктория свободно говорила на пяти языках. Кроме традиционных к изучению в обществе французского, итальянского и испанского, она ещё проявляла интерес к греческому, а мать их с братом учила своему родному языку — русскому. «Мама», «матушка» по-русски называли они с братом покойную графиню Чаттерлей.

Софья Николаевна принадлежала к старинному русскому роду Голицыных. Граф Чаттерлей влюбился в юную красавицу, когда служил советником посла в России. Выйдя в свет, красотой своей она сразила при дворе многих. Соискателей на её руку было множество самые знатные и богатые дворяне Российской империи жаждали видеть её своей женой, но выбор её пал на английского лорда, чем поразила она тогда весь свет. Родня была в недоумении, отец отговаривал, но юная Софья была непреклонна в своём выборе. Она полюбила английского дипломата всем сердцем, и родители смирились. Софья Николаевна подарила графу счастье и двух прекрасных детей. Двадцать пять лет длилось семейное счастье. Прервала его внезапная болезнь графини. Воспаление лёгких скоропостижно забрало её у любящего супруга и детей. Тяжело им далась эта потеря.

***

После лёгкого ужина Виктория лежала в ванной, наполненной тёплой водой, в которую добавила несколько капель розового масла. Она пыталась расслабиться и сосредоточиться на предстоящем маскараде. После бала дебютанток она имела успех в свете, все отмечали её красоту, остроумие, образованность и хорошие манеры. Но многие шептались о том, что она слишком строптива и умна для семейной жизни.

В первый сезон ни одному джентльмену не удалось завоевать её сердце. Кто-то принимал её отстранённость за холодность, более прозорливые видели в её глазах кипящие страсти и сильный характер, которые она скрывала под маской. Но те немногие, кому удавалось узнать её чуть ближе и завоевать её доверие, узнавали её истинную натуру — любознательную, страстную, честную и искреннюю.

В юности Виктория обожала танцевать и всегда была в центре внимания на балах. Но после замужества балы и светские мероприятия превратились для неё в пытку. Незадолго до трагедии она почти перестала посещать их, а затем два с половиной года траура. Поэтому она немного волновалась, мысленно представляя предстоящее событие.

Девушка закрыла глаза и снова прокрутила в голове па мазурки и котильона. С вальсом у неё никогда проблем не было, это лёгкий танец, хотя, по её мнению, самый прекрасный. Польку она всегда считала смешным и детским танцем, а мазурку особо не любила и всячески её избегала. Она улыбнулась, когда вспомнила, как седовласые кавалеры скачут галопом по паркету с раскрасневшимися лицами, пытаясь удивить молодых красавиц.

В ванную комнату вошла Мэри, её горничная, с большим белоснежным полотенцем в руках.

— Миледи, я подготовила ваше платье.

Девушка протянула руки с полотенцем и помогла Виктории обернуться в него. Взяла другое полотенце и промокнула пряди волос, выбившиеся из причёски, вытерла ступни и помогла надеть ей нижнюю рубашку, кожаные тапочки и халат из мягкого бархата.

— Благодарю, Мэри.

Виктория прошла в спальню и подошла к манекену, на котором было её вечернее бальное платье. Провела рукой по складке, ниспадающей с бедра.

— Мадам Дюмаж не подвела, платье превосходное. Не так ли, Мэри?

— Да, миледи. Оно прекрасно.

Виктория села на мягкий пуф перед туалетным столиком. Мэри вынула шпильки из её волос и тяжёлые локоны рассыпались по плечам на спину. У Виктории были длинные густые каштановые волосы. Она посмотрела на своё отражение в зеркале и провела пальцами по густым тёмным бровям, расправляя упрямые взъерошенные волоски. Цвет волос единственное, что они у них с братом было общее от матушки. У Чарльза были черты лица и карие глаза как у отца, а Виктория же была копией своей матери.

В зеркале отразилось благородное красивое лицо с белоснежной кожей, чувственными, не слишком полными губами, зелёными глазами, обрамлёнными пушистыми, чёрными ресницами и небольшой аккуратный носик. И только предательские маленькие веснушки придавали её аристократическому лицу что-то неуловимо озорное. Веснушки не одобрялись высшим обществом, потому что считались признаком простолюдинов, но Виктория их любила и ни за что не откажет себе в удовольствии, получаемом от конных прогулок тёплыми, солнечными деньками. И вообще, она считала такой глупостью все эти правила и нормы женской красоты, принятые в обществе.