Барбара Картленд - Где же ты, любовь?

— А что еще я могла ему сказать? — сердито спросила его Синтия.

— Понятия не имею, мисс Стендиш. Я только знаю, что после того, как Дэвид получил ваше письмо, он не вернулся с трудного задания. И у меня было такое чувство, будто он заранее знал, что не вернется.

Синтия хотела что-то ему ответить, но неожиданно отвернулась и подошла к окну. Она была очень стройной, почти хрупкой, и все же Майкл понимал, что этой девушке характера не занимать.

Он ждал потока слез, бессвязных попыток оправдаться — словом, всех обычных дамских ухищрений. Но вместо этого, когда она неожиданно обернулась, он увидел на ее лице все то же гневное выражение.

— Вот что я вам скажу, мистер Филдинг. Я отвергаю все ваши обвинения! Вам вообще не следовало приезжать. Я не верю, что мое письмо стало причиной смерти Дэвида. Вы в это верите, но только потому, что находитесь под его влиянием. Дэвид вечно все преувеличивал. Я знаю его лучше, чем вы, пусть даже вы и были с ним на войне. Дэвид любил меня, это правда, но он терзал меня своей беспричинной ревностью и эгоизмом…

— Замолчите! — Майкл шагнул вперед и схватил ее за руку. — Я не позволю вам так говорить о нем! Дэвид был моим другом. Он был самым хорошим и честным человеком из всех, кто встречался в моей жизни. Откуда вам знать, что человек испытывает, когда уезжает так далеко? Если бы не ваше письмо, он остался бы жив!

— Если вы так считаете, — жестко произнесла Синтия, — то вы еще глупее, чем кажетесь.

На мгновение Майкл замер, едва сдерживая желание дать ей хорошую пощечину. Ее красивое лицо действовало на него, как красная тряпка на быка.

Он медленно встал, слегка сощурившись, посмотрел на Синтию, стараясь подавить ее своей волей и одновременно самому не сорваться. Воцарилась такая напряженная тишина, словно воздух был перенасыщен электричеством.

Его ненависть к этой женщине, копившаяся годами, в этот миг достигла высшей точки.

Он смотрел ей прямо в глаза, но она не отводила взгляда.

Внезапно Майкл понял, что так сильно сжимает руку Синтии, что кожа на ней побелела под его пальцами. Он отпустил ее, не извинившись.

— Вам больше нечего мне сказать?

Собственный голос донесся до него словно издалека.

— Думаю, что нечего, — сухо ответила Синтия.

С усилием Майкл вытащил из Кармана небольшой сверток.

— Я привез вам вот это, — сказал он. — Но если вы не хотите брать, я отвезу матери Дэвида.

Не пытаясь даже дотронуться до свертка, Синтия спросила:

— Что там?

— Ваши фотографии и некоторые письма.

— И последнее тоже?

— Нет, его он взял с собой.

Синтия поглядела на небольшой сверток, затем на Майкла.

— Я не хочу их брать, — сказал она, — и не думаю, что мать Дэвида захочет. Ей и так пришлось много страдать.

Впервые с начала их разговора в ее голосе появилось что-то похожее на нежность. Однако Майкл предпочел не обратить на это внимание. Он снова спрятал сверток в карман.

— Ну что ж. Я выполнил свое обещание, мисс Стендиш, а теперь мне пора.

— Постойте, — тихо сказала Синтия. — Я поняла, из газет конечно, что вы покинули службу. Надеюсь, теперь вы попытаетесь стать более справедливым и понимающим, чем были со мной.

Она говорила с такой горечью, что Майкл снова вскипел от гнева.

— Очень любезно с вашей стороны так заботиться обо мне, мисс Стендиш.

— Я думала не о вас, — ответила Синтия, — а о тех людях, для которых вы — герой, почти легендарная личность.

Впервые Майкл испытал смущение, а Синтия, словно почувствовав свое превосходство, добавила:

— Люди ждут не приговоров без суда и следствия, а совсем другого. Не осуждайте людей, не дав им даже слова сказать в свое оправдание.

Майкл выглядел растерянным.

— Если я… — начал он, но Синтия жестом остановила его.

— Я прошу не за себя. Просто такие упрямцы, как вы, могут причинить окружающим много горя. Вот об этом я и думаю. Прощайте!

Она высокомерно кивнула и отвернулась, давая понять, что беседа окончена. Майкл понял, что теперь преимущество на ее стороне.

На какое-то мгновение он захотел попросить ее объясниться, но затем вспомнил лицо Дэвида, когда он читал письмо Синтии, немое отчаяние в его глазах, когда он сказал:

— Она ясно дала мне понять, что ей нет до меня никакого дела. Она ушла, Майкл, и я тоже уйду.

Майкл собрал волю в кулак.

— Прощайте, мисс Стендиш. Было очень любезно с вашей стороны повидаться со мной. Надеюсь, в будущем вы не забудете, как легко обидеть человека, особенно того, кто оказался настолько глуп, чтобы полюбить вас.

Легкая улыбка появилась на губах Синтии.

— Что ж, спасибо за прямоту, мистер Филдинг.

Он пошел к двери, чувствуя, что преимущество все еще у Синтии. Она стояла перед ним независимая, уверенная в себе.

«Черт возьми, — думал он, — взгреть бы ее хорошенько! Как бы я хотел увидеть ее несчастной, плачущей. Может, пережив горе и унижение, она все-таки станет приличным человеком».

Легкая улыбка на губах Синтии превратилась в усмешку, будто она прочла его мысли. Но Синтия так ничего и не сказала. Через мгновение Майкл стоял у двери.

Он уже протянул руку, чтобы открыть ее, но она внезапно отворилась сама. За ней стоял молодой человек в очках, со встревоженным лицом.

— Господи, Синтия, мне сказали, что у тебя командир авиазвена Филдинг! — Тут он увидел Майкла и внезапно замолчал. — Господи боже!

— В чем дело? — спросил Майкл.

— Так это, значит, и правда вы? А я не поверил, когда внизу мне сказали, что вы здесь.

— Почему?

— Потому, что я потратил целых два дня на то, чтобы найти вас. Старик услышал, что вы в Англии, и хочет встретиться с вами. Мы не представляли себе, где вы можете быть, искали вас повсюду, где могли. А теперь я нахожу вас здесь, в доме, где меньше всего надеялся вас увидеть. Это уж слишком!

— А что отец хочет от него, Тоби? — спросила Синтия.

— Бог его знает! — пожал плечами Тоби Даусон. — Может быть, предложить ему место редактора.

— Ну, так вот он я, здесь, — открыто сказал Майкл.

— Слава богу! — ответил Тоби. — Пойдемте наверх. Должен же я, наконец, получить прибавку к жалованью.

— Я пойду с вами, — сказала Синтия.

Майкл внимательно посмотрел на нее. Он хотел было сказать что-то язвительное, но передумал. Они с Тоби молча пошли вслед за ней к лифту.

«Буря» была весьма влиятельной газетой. И ее влияние поддерживалось и укреплялось одним-единственным человеком — ее основателем и владельцем.

Лифт летел вверх. Майкл тем временем пытался вспомнить все, что когда-либо слышал о лорде Мельтоне, но так и не смог ничего извлечь из глубин памяти. Он понимал лишь одно: женщина, запах духов которой наполнял сейчас лифт, была дочерью этого человека.