Кэндис Кэмп - Лилия под дождем

– Ти! – громким шепотом позвала она. – Ти!

Резко выдернув дробовик из стеллажа для оружия, она раскрыла его и затолкала патроны в ствол. Появившийся наверху у лестницы сын смотрел на мать с удивлением.

– Что случилось? – тревожно спросил он. – Почему ты достала оружие?

– В хлеву кто-то есть! Я только что видела, как какой-то человек вбежал туда. – Она сунула сыну дробовик. – Возьми это и сядь за стол, а я пойду в хлев.

– Я с тобой, мама!

– Нет! – решительно сказала она, но тут же смягчилась. Ей не хотелось задевать мужское самолюбие сына явной тревогой за него. – Ти, нужно, чтобы ты остался в доме, ведь, если я не справлюсь с ним, то некому будет защитить ферму и Уилли. – Она серьезно посмотрела на сына: – Ти, ты сделаешь это для меня?

Расправив узкие плечи, мальчик торжественно кивнул и взял в руки дробовик:

– Хорошо, мама!

– Закрой дверь и никого не пускай в дом.

– Ну, мама… – состроил недовольную гримасу мальчик.

– Хорошо, хорошо, я знаю, что ты уже взрослый и знаешь, что делать. – Мэгги улыбнулась. – Я все-таки твоя мать и не должна забывать об этом, – извиняющимся тоном добавила она.

Они направились на кухню, где Мэгги взяла висевший за дверью фонарь. Некоторое время она не могла решить, брать ли его с собой. С фонарем она могла стать легкой мишенью для того, кто прятался в хлеву. С другой стороны, в темноте было невозможно ничего разглядеть, а тем более противостоять кому-либо. Ее передернуло при мысли, что кто-то может наброситься на нее в темноте. Наконец она решилась, зажгла фитиль и вновь взглянула на сына. Он обеими руками держал дробовик, выжидающе глядя на мать. Мэгги улыбнулась ему, стараясь придать своему лицу успокаивающее выражение, открыла заднюю дверь и вышла в бурную ночь.

Ветер был настолько силен, что у Мэгги перехватило дыхание и несколько секунд она вынуждена была стоять на месте, не в силах противостоять его мощному напору. Полы ее халата распахнулись и полоскались на ветру, как паруса шхуны, попавшей в шторм. Она мгновенно промокла до нитки, и только мысль о том, что в хлеву прячется злоумышленник, собравшийся, без сомнения, ограбить ее, заставила набраться решимости и побежать к хлеву. Открыть массивные ворота оказалось непростым делом. Мэгги двумя руками ухватилась за скользкую от дождя ручку и изо всех сил стала тянуть ее на себя, чтобы сделать небольшую щель, в которую можно было бы проскользнуть.

Шум бури заглушал все звуки, и поэтому появление Мэгги в хлеву явилось для незнакомца полной неожиданностью. Он закрыл глаза руками, щурясь от света фонаря, а когда заметил в ее руках ружье, застыл на месте и молча смотрел на нее, не пытаясь пошевелиться.

Не спуская глаз с незнакомца, Мэгги поставила фонарь на пол. Перед ней стоял рослый мужчина с мускулистой стройной фигурой. Мокрые темные волосы прилипли к голове, а шерстяная одежда издавала специфический острый запах. Похоже было, что он безоружен, но Мэгги не собиралась ослаблять бдительность. Беспокойные времена научили ее настороженно относиться к любому незнакомому человеку.

– Руки вверх! – решительно скомандовала она. – Медленно выйди на свет, чтобы я могла как следует тебя разглядеть.

Подняв руки, он сделал несколько шагов вперед.

– Я не вооружен, – сказал он.

Голос его звучал спокойно, но по выговору было ясно, что он не из этих мест.

– Зато я вооружена, – холодно ответила Мэгги, наводя на него ружье.

Фонарь ярко освещал мужчину, и Мэгги могла видеть выражение его лица. Оно было спокойным и бесстрастным. В его облике ничто не говорило о том, что он испуган. Мэгги невольно загляделась на него: такие красивые мужчины ей еще не встречались. Несмотря на всклокоченные волосы и потрепанную мокрую одежду, было видно, что он не простого происхождения. Лицо его было хладнокровным, в уголках губ скрывалась снисходительная усмешка, взгляд глубоко посаженных глаз был прям и ясен. Впечатление аристократичности слегка смазывали глубокие морщины вокруг довольно крупного рта, говорившие о том, что этот человек многое повидал в своей жизни. Мэгги инстинктивно почувствовала, что от незнакомца не исходит угрозы опасности ее семье, и немного расслабилась. Видимо, он понял это и резко прыгнул вперед, перехватив ружье, отведя дуло в сторону. Мэгги отчаянно потянула ружье к себе, и в этот момент прозвучал оглушительный выстрел. От неожиданности она выпустила ружье и теперь стояла с открытым ртом, глядя, как небрежно незнакомец держит его дулом вниз. Он неодобрительно покачал головой и сказал:

– Боже мой, леди! Так в ваших краях встречают незнакомых людей? Вы же могли прострелить мне голову!

– А с какой это стати я должна одаривать вас своей гостеприимностью? – фыркнула Мэгги. Она еще не пришла в себя от пережитого волнения, но уже начала понимать, что ей не хотят причинить зла. Вдруг она разъярилась: – Кто вы? Что вы делаете в моем хлеву? – Вопросы звучали, как выстрелы.

Незнакомец без всякого смущения посмотрел ей в глаза, затем тряхнул головой и рассмеялся.

– Скажу вам одно, леди! Вы дамочка с характером. – Он спокойно разрядил ружье и протянул его Мэгги. – Если вы заметили, – сухо добавил он, – на улице несколько сыровато, да и не жарко. Уверяю вас, мне не нужны ни вы, ни ваше добро.

Мэгги выхватила винтовку у него из рук, уперла ее прикладом в землю и исподлобья посмотрела на мужчину. Он и в самом деле уже не казался ей опасным. Правда, если считаться с утверждением ее бабушки Уэзерли, следовало остерегаться всех без исключения красивых мужчин, но этот казался просто замерзшим, промокшим и усталым. Он непроизвольно вздрагивал от холода, и Мэгги вдруг почувствовала, что ей жаль его. Недавние страхи и волнения отошли на второй план. Она поняла, что у нее не хватит духу выгнать этого человека на дождь и холод. До города было полторы мили и, кроме того, она была уверена, что в этой местности никто не предоставил бы ему крова и ночлега. Война ожесточила сердца людей. В последние годы скитальцев, подобных ему, встречалось немало на дорогах Арканзаса. Кто-то пробирался в Техас, где жизнь била ключом, кто-то просто бродяжничал, потеряв связь с родственниками, у кого они были. Мэгги хорошо знала, как война разрушает душу и тело человека.

По-видимому, незнакомец был одним из тех, кого война между Севером и Югом сняла с насиженного места. Об этом говорили серая форменная рубашка солдата армии конфедератов, брошенный на пол мундир со шляпой, свернутая шинель, лежащая под ногами, которая, очевидно, не одну ночь служила ему постелью под открытым небом. Возможно, война лишила его близких, и, унесенный бурным течением событий последних четырех лет, он стал обычным бродягой, неспособным подолгу оставаться на одном месте, которого постоянно тянуло на приключения.