Хелен Диксон - Замужество мисс Монктон

Чарльз все видел, все запоминал и осмысливал события, отдыхая в какой-нибудь таверне, после чего продолжал обратный путь в Англию. Но до посадки на корабль, который доставит его на родину, ему необходимо было посетить замок Феро, расположенный здесь, в Эльзасе.

Приблизившись к следующей по дороге деревне, Чарльз насторожился и стал издали всматриваться в собравшуюся толпу на площади. Молодая дама доставала из большой корзины хлеб и другую еду и раздавала ее исхудавшим деревенским ребятишкам, окружившим ее плотным кольцом. В стороне стояла та самая карета, которая недавно промчалась мимо него; на козлах нервно ерзал кучер в ливрее.

Чарльз подъехал к площади и перевел лошадь на шаг. Вокруг остро чувствовалось злобное возбуждение. Люди умолкали и расступались, чтобы пропустить всадника, а затем снова смыкались и угрожающе ворчали вслед. Чарльз ловил на себе испуганные, недоумевающие или вызывающие взгляды.

Он медленно приближался к женщине, опасаясь, что в любую минуту толпа может взорваться. Тогда ему придется достать пистоль и стрелять, потому что толпа, подобно животному, мгновенно поддается панике.

Женщина держалась совершенно свободно, словно не замечая грозной атмосферы, что вызвало в нем крайнее раздражение. При виде незнакомца она подняла на него недовольный взгляд. Чарльз спешился и, держа коня в поводу, подошел ближе, а детишки рассыпались в стороны, с жадностью запихивая в рот куски хлеба.

— Что вы делаете?! — воскликнул он и, схватив женщину за руку, потянул в сторону.

— Кто вы такой, позвольте спросить? — возмутилась она, смерив его презрительным взглядом и вырвав у него свою руку.

В осанке его высокой худощавой фигуры и в твердых очертаниях рта чувствовалась властность, уверенность в себе. Покрытая легким загаром, его сильная рука словно тисками сдавила ее кисть, а очень светлые голубые глаза пронизывали взглядом, отчего ей стало не по себе.

— Это не имеет значения, — понизив голос, ответил Чарльз. — Вы что, голову потеряли? Оглянитесь вокруг, и вы поймете мое беспокойство.

Женщина, точнее, девушка обвела взглядом собравшихся в кольцо мужчин. Их лица были настороженными, мрачными и враждебными.

— Эти люди знают меня — я не верю, что они способны причинить мне зло, — упрямо заявила она.

— В таком случае вы еще более безрассудны, чем я думал. Ваше платье, а главное, то, что у вас есть продукты, заставляет их видеть в вас врага.

Она вызывающе вздернула подбородок.

— Дети голодны. Я принесла еды, чтобы хоть чем-то им помочь.

— При этом подвергая себя опасности?

— Я осознаю опасность, но мне кажется, скорее они готовы напасть на вас, а не на меня.

Чарльз и сам так думал, но, сердясь на себя за то, что не сумел проехать мимо и предоставить эту особу ее судьбе, предпочел пропустить ее замечание мимо ушей.

— Вы очень любезны, что беспокоитесь из-за меня. Благодарю вас.

— Вам не за что меня благодарить, — отрезал Чарльз, — но чего вы надеялись достигнуть, черт возьми? Неужели вы не понимаете, что в такое время принести в деревню еду — это верх опрометчивости? Удивительно, что на вас не напали, — впрочем, еще не поздно.

Девушка вдруг сообразила, что он прав. Накануне она случайно услышала, как слуги в замке, убирая со стола после обеда, тихо говорили друг другу, что оставшейся еды хватило бы, чтобы прокормить всю деревню в течение целого месяца, что все ложатся спать на пустой желудок, а детишки никак в толк не возьмут, почему их заставляют мучиться от голода. Движимая состраданием, наутро она велела повару уложить еду в корзину и приехала в деревню, чтобы раздать ее детям. Сейчас же, видя вокруг голодные, враждебные лица, она поняла, что действительно поступила необдуманно.

— Вы правы, — признала она, не находя, что сказать в свое оправдание. — Наверное, мне не стоило приезжать, но, к счастью, я уже раздала всю еду и могу ехать.

Они стояли лицом к лицу.

Чарльз видел перед собой тоненькую и стройную девушку среднего роста. На нежном лице со слегка заостренным подбородком и высоким чистым лбом — четкий излом темных бровей, как у крыла ласточки; обрамленные густыми черными ресницами, на него смотрели удивительно лучистые зеленые глаза. На щеках рдел румянец, весьма вероятно вызванный негодованием.

Иссиня-черные волосы были тщательно прикрыты капором, но несколько мягких локонов выбились наружу, и у Чарльза возникло неуместное желание спрятать их обратно. Четкий овал лица со слегка выступающими скулами и весь ее вид говорили о неустрашимости. Казалось, она не боится никого, а его — тем более.

Стоявшая поодаль карета и дорогая накидка из тонкой черной шерсти поверх черного платья говорили о принадлежности девушки к богатому сословию.

В свою очередь девушка тоже разглядывала человека, помешавшего ее благотворительности. Перед нею стоял молодой мужчина в черном сюртуке с шелковым белым платком на шее, узких черных панталонах и верховых сапогах выше колена. Он был высоким, худощавым и широкоплечим, и во всем его облике сквозила повелительная самоуверенность, свойственная человеку высокого положения. Взгляд необыкновенно светлых глаз с серебристыми искорками, оттененными загнутыми ресницами, поражал проницательностью. Из-под полей шляпы выбивались густые каштановые волосы. У него было красивое, с правильными чертами лицо.

— Полагаю, вы никому не сказали, куда и зачем собираетесь ехать, — строго заметил Чарльз.

Она покачала головой:

— Меня не отпустили бы.

— И правильно сделали бы. Вашим родителям следует строго наказать вас за эту эскападу и в будущем ограничить ваши самостоятельные поездки. Поезжайте домой, и, если у вас снова возникнет какое-нибудь благое намерение, советую предварительно хорошенько его обдумать. Мне проводить вас?

Она отшатнулась, явно возмущенная его бесцеремонным выговором.

— Разумеется, не стоит. Я способна сама о себе позаботиться. Прекрасно обойдусь и без вас.

Чарльз дождался, пока ее карета уехала, затем вскочил в седло и отправился дальше в поисках постоялого двора, чтобы остановиться на ночлег.

Мария возвращалась в карете в замок Феро, опустевшая корзина стояла рядом на сиденье. Выбросив из головы несносного незнакомца, она с интересом смотрела в окно. Трудно было поверить, что Франция охвачена мятежами, когда вокруг простирался такой прелестный и спокойный пейзаж, хотя и несколько омраченный дождем и серыми облаками. И все же она мечтала поскорее вернуться домой, в Англию, где в поместье Грейвли провела самые счастливые годы своей жизни.