Сидони-Габриель Колетт - Дуэт

Чтобы не скрипнуть дверью, он не без труда вылез через балкон. «Как влюблённый, мадам! Влюблённый, у которого слегка онемели ноги…» На ходу он задел жёлтый жасмин и майскую розу, и они обдали его затылок целым дождём мелких капель, таким холодным, что он не удержался от неосторожного «ой-ой-ой!» На краю террасы он обернулся и окинул взглядом хмурый, настороженный Крансак с его двумя приземистыми башнями в низко надвинутых шапках из черепицы. «Ах! Мой Крансак… Мой любимый Крансак…» Он выжимал из себя волнение, но растрогаться не удалось, и он пожал плечами. «Нет, – признался он себе. – Что мне дорого, кроме Алисы? Ничего. Крансак – это так себе, законсервированная страстишка. К которой примешалась большая доза тщеславия, надо признаться… Только вот я оставляю их обоих довольно-таки незащищёнными, и Алису, и Крансак…»

Его охватило злорадство, чувство человека, который успел укрыться и смотрит, как бегут под проливным дождём прохожие. «Да нет, она прекрасно справится. Когда она хочет… Я уже вижу, как она сражается с Шевестром! И с людьми из страховой компании, которые первым делом отвергают версию о несчастном случае! Да уж, вот будет сцена! А-а, ещё мой контракт с Амброджо! Ему будет с кем обсудить детали, этому парню из Ниццы. Разрази меня гром, она будет неподражаема!.. Голова откинута назад, в зубах сигаретка, рука на складке бедра…»

От изнеможения у него потемнело глазах, но он всё ещё видел и это бедро, и складку, обозначавшуюся на нём всякий раз, когда застигнутая врасплох Алиса выгибала талию и освобождалась из дерзких рук…

Он быстро спустился по пологой дорожке, прошёл через рощицу, где всё ещё царила ночь, и под его ногами медленно покатились отягощённые железистым илом воды реки, мягко и беззвучно плескавшейся у разрушенной ограды парка.

Иностранная бумага (англ.).