Свой мир (СИ) - Гайнова Иола

— Не стоит со мной играть, ты и сама знаешь, о чем я говорю! — начиная выходить из себя, повысил голос Стэнли.

— Не разговаривай так со мной! Да, я совершала глупости, как и ты, кстати! Все уже давно в прошлом, а раз уж мы женаты, то должны учиться прощать друг друга.

— Не надо говорить, что мне нужно делать, а чего нет! Тебе ясно? — резко и громко произнес Стэнли, после чего отвернулся от окна и нахмурился. — Что у тебя за спиной?

— Ничего! — спокойно сказала Сьюзен и выставила вперед руки, опустив измазанные кровью ладони так, чтобы их не было видно.

— Только я не могу понять одного: ты же знала, что рано или поздно правда откроется, так почему же не сказала? — задумчиво произнес Стэнли и медленно направился к своей жене. — А, может быть, ты и не знала?

После того, как тот взял Сьюзен за руку, она поняла, что позора и унижения ей не избежать в любом случае. Однако, не смотря на ангельски чистые глаза, которыми она смотрела на разгневанного мужа, ей было стыдно не за свой обман, а за то, что ее на нем поймали. Взяв за локоть жену, Стэнли толкнул ее на кровать и буквально взревел от злости:

— Ты считаешь себя самой умной? Могу тебя разочаровать, ты просто шлюха! Моя семья заставила меня на тебе жениться, надеясь, что ты — порядочная девушка! Все были рады нашей свадьбе, а ты оказалась такой…

— Какой? Не такой чистой и безгрешной, какой ты хотел меня видеть? — перебив мужа, начала Сьюзен, однако натолкнулась на искреннее удивление.

— И ты еще смеешь меня перебивать? Замолчи, распутная женщина!

— Что? Это я-то распутная женщина? А на ком, извините, ты собирался жениться в своем прошлом? На монахине что ли? Так что не смей меня упрекать в том, в чем и сам грешен! Та шлюха…

— Ту шлюху, в отличие от тебя, я хотя бы любил, — отрезал Стэнли и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. В какой-то степени Сьюзен была рада, что муж так невежливо ее покинул, потому что впервые в жизни не знала, как ответить. Слезы из ее глаз покатились сами собой, потому что все услышанное было заслуженным и именно поэтому так больно ранило.

Еще сутки Сьюзен находилась в глубокой печали от произошедшего, Стэнли же с ней и вовсе перестал разговаривать и смотреть в ее сторону, усугубляя ее нервное состояние. Затем, не выдержав напряжения, она взяла с собой кое-какие вещи и тайком отправилась в старинный особняк семейства Вартиган, где и надеялась расслабиться хотя бы на время.

После отъезда сестры Роза поняла, насколько сильно в ней нуждалась, однако со своей судьбой смирилась и совершенно спокойно стала ожидать замужества, которым занимался ее отец. За те два месяца, что Сьюзен отсутствовала, Мистер Свирт, увы, так и не посетил дом семейства Вартиган, а значит, надеяться на хоть какие-то чувства с его стороны не приходилось.

— Тогда зачем был нужен весь этот цирк той ночью? — не раз задавала сама себе вопрос Роза, однако, находя вроде бы логическое объяснение, она все равно возвращалась к этой теме снова и снова, и, в конце концов, разозлившись на саму себя, прокричала: — Сьюзен тоже ведь когда-то была влюблена в Грегори, но ее чувства без подпитки угасли и теперь она замужем за чудесным человеком. Быть может, и мне стоит через это пройти? Нет уж, я буду решительнее своей сестры и потребую от Свирта объяснений!

Мистер Вартиган целыми днями находился в своем кабинете, разбираясь с документами и будущим наследством своих дочерей. Все ему казалось плохим: собственное здоровье, политическая ситуация в стране и, конечно же, незамужняя дочь, сидящая у него на шее. Однако, как он ни старался, ни одна из этих проблем спустя два месяца так и не была решена. Миссис Вартиган была неизменна как в своем поведении, так и в выбранной нейтральной позиции, что, на самом деле, устраивало только ее, всех других же раздражало. С одной стороны, она помогала мужу в поисках жениха для младшей дочери, а с другой — пыталась успокоить и без того спокойную дочь, проявляя мнимую заботу о той. Однажды Роза не выдержала и вспылила, спросив у матери:

— Что с тобой стало? Грегори сказал, что когда-то ты была настоящей львицей, а сейчас превратилась в безропотную рохлю под началом моего отца! Да у тебя нет, толком, и собственного мнения, не говоря уже о гордости или каких-то непоколебимых убеждениях.

— Да, наверное, ты права. Жизнь меняет людей, зачастую ломает их…

— Глупости! Грегори же, судя по всему, не слишком-то изменился за прошедшие годы, хотя обстоятельства его буквально стерли в порошок!

— Это правда! Как был он любителем поохотиться за самыми роскошными юбками, так им и остался. Однако от других сердцеедов его отличало то, что каждую из своих новых пассий он действительно любил, хоть и недолго.

— Знала бы я это раньше… — задумчиво произнесла Роза и, увидев подозрение на лице Эллис, попыталась повернуть разговор в другое русло. — Насколько я поняла, ты заключила с неким знакомым Грегори сделку.

— Условия которой, кстати, до сих пор не выполнила. Он обещал помочь мне выйти замуж за вашего отца, а я ему — определенную часть своего состояния. Однако тогда, несмотря на мое среднее финансовое положение, тот мужчина, Джонатан, действительно был моим другом и этот договор не имел официальной юридической силы. Свирт был, насколько я помню, на тот момент богат и ему не было дела до моих секретов. Однако сейчас, как видишь, все изменилось, и боюсь, что за свое молчание он может потребовать плату. Однако он уже несколько месяцев не появлялся в нашем доме, поэтому, может, ничего от меня и не потребует. Я с Грегори редко общалась, практически ничего о нем не знала, потому как его, лучшего обольстителя нашего времени, попросту опасалась.

— То есть у тебя не было отношений ни с ним, ни с тем Джонатаном?

— Нет-нет, что ты! В то время мне нравился твой отец, и никто больше! Честно говоря, когда Грегори объявился здесь спустя десять лет после моего бракосочетания, я даже его и не узнала. А имя показалось мне знакомым лишь потому, что, по моему мнению, он был известным художником. Помнишь, надеюсь, как он приходил к нам, чтобы написать ваш со Сьюзен портрет? Просто поражаешься, как интересно, порой, судьба вновь и вновь сталкивает людей…

— Конечно, помню, такое невозможно, по-моему, забыть, — произнесла Роза и задумалась над всем тем, что только что услышала от Эллис.

Когда приехала Сьюзен, никто не поверил своим глазам, ведь молодоженам положено хотя бы год жить в мире, согласии и любви.

— Ты почему так рано приехала домой? Да еще и с вещами? — даже не поздоровавшись с дочерью, строго произнес Мистер Вартиган.

— Я поссорилась с мужем и решила, что самым правильным решением для нас обоих станет небольшая разлука, — спокойно произнесла Сьюзен, насторожившись от такого холодного приема.

— Забудь о том, что у тебя есть другой дом! Твой дом там, где находится твой муж! — повысив голос, произнес Мистер Вартиган и, повернувшись к своей жене, добавил: — Ничего тебе поручать нельзя! Даже моих дочерей и тех воспитала плохо! Я их разбаловал когда-то, так я — родной отец, мне можно позволить такую слабость. Но ты могла бы уже и показать им свою строгость.

— Отец, прости, но в этом ты не прав! — тихо произнесла Роза, решившая заступиться за Эллис. — Сьюзен, по-моему, в своем родном доме заслужила теплый прием. И, кстати, если детей плохо воспитывают, то в этом всегда виновны оба родителя.

— Совсем стыд потеряли?! — вознегодовал Мистер Вартиган, однако, увидев опустившиеся глаза всей его семьи, развернулся и пошел в свой кабинет, пробормотав на прощание: — Лучше бы у меня сыновья родились, а то полный дом женщин! Это невыносимо!

Сьюзен, поблагодарив сестру и мать за поддержку, направилась в свою спальню, по которой невероятно соскучилась. Да, эта комната видела много радости и столько же слез, именно поэтому она и была такой родной и любимой. Роза, увидев, что ее сестра предается каким-то ведомым только ей воспоминаниям, удалилась к себе, чтобы случайно не помешать. Спустя полчаса Сьюзен сама пришла к своей сестре, чтобы откровенно с той поговорить. На этот раз в их общении больше не упоминалось о старых обидах, незаконченных спорах или несказанных словах, будто все было как раньше. Однако, неизменным в их отношениях осталось кровное родство, несколько воспоминаний из недавнего прошлого и никуда не исчезнувшее чувство одиночества. Все рассказы и жалобы Сьюзен уже касались той другой жизни, к которой Роза не была причастна, потому что не представляла ни тех людей, ни тех мест, ни тех обстоятельств, среди которых находилась ее сестра.