Трейси Винтер - О чём молчат женщины

Хотя, конечно, обещания — это всего лишь слова, звук пустой. А в Софи, как он видел теперь, все же сохранились еще добрые чувства. Клод широко улыбнулся и протянул ей руку.

— Мы, я и мой старик, очень многим обязаны тебе.

Его рука повисла в воздухе. Софи стояла не шевелясь, молча наблюдая за ним. Клод похолодел, его охватили дурные предчувствия.

— Ты сказала — нам лучше поладить друг с другом? — вдруг вспомнил он, все еще протягивая ей свою руку.

Софи сухо улыбнулась одними губами. Клоду стало не по себе. Он опустил руку, заподозрив неладное. Все это дело дурно пахло.

— В чем дело? — спросил Клод, зло прищурившись.

Софи провела кончиком языка по своим губам так, как облизывается довольная кошка, наевшаяся сметаны. В глазах у Клода все потемнело, он потерял самообладание, охваченный жгучей ненавистью. Волк вновь проснулся в нем, требуя крови.

— Черт бы тебя побрал, говори, где тут ловушка?!

Софи отступила на шаг, ее зрачки расширились от страха, и, взглянув на сжатые кулаки Клода, она еще дальше отпрянула от него. Клод сразу же пришел в себя. Волны бешенства, нахлынувшие на него, улеглись, он опомнился и, тяжело дыша, взглянул на стоявшую перед ним женщину, чувствуя легкое головокружение. Внезапно ему показалось, что он сейчас разрыдается, как ребенок. Тогда Клод схватил бутылку и тщательно прицелился Софи в голову, давая ей время увернуться. Бутылка пролетела выше ее головы и вдребезги разбилась о стену, оклеенную яркими обоями. От грохота и звона стекла у Клода полегчало на душе. Софи стояла все так же прямо, чуть заметно дрожа.

— Ты закончил? — спросила она, видя, что он остыл.

— Возможно, я закончил, — сказал он кротко, — а возможно, и нет.

Она глубоко вздохнула, а затем резко повернулась к нему лицом.

— Забавляешься! — прошипела она. — Избей меня, если хочешь. Искалечь, убей! А потом посмотришь, что с тобой произойдет.

Идиотское положение. Похоже, Софи готова ко всему, у нее, по-видимому, есть какое-то неоспоримое преимущество перед ним. Клод зло прищурился, чуя ловушку.

— Ну так в чем же все-таки дело? — спросил он. — Неужели я должен жениться на тебе?

Софи расхохоталась.

— А ты бы женился?

Клод взглянул на нее. Несмотря на всю ее настороженность, он прекрасно видел по ее самоуверенному поведению, что у Софи на руках все козыри.

— Это еще не худший вариант, — пожал он плечами, а затем погладил ее по щеке и добавил: — Далеко не худший.

Она опустила ресницы и замерла на секунду. Клод продолжал ласкать ее, взяв за подбородок и потянувшись к ней, чтобы поцеловать. На душе у него кошки скребли. Какой сюрприз его ожидает? Неужели ему придется пойти на поводу у этой потасканной шлюшки?

Хотя, конечно, Софи еще нельзя было назвать такой уж потасканной. Она припала к нему всем телом. Их поцелуй длился долго, очень долго. Когда же Клод отпустил ее, она откинула назад голову с полузакрытыми глазами и прошептала:

— Черт бы побрал тебя, такого красивого и лживого…

Клод не хотел, чтобы его побрал черт, и к тому же все, что он сейчас делал, отвечало вкусам и влечениям самой Софи. И то, что он грубо обходился с ней, тоже нравилось этой похотливой шлюхе. Клод сжал ее в объятиях и попробовал еще раз поцеловать. Но она оттолкнула его.

— Хватит! — сказала Софи, стараясь восстановить неровное дыхание, и вскинула голову. — Я хочу тебе кое-что сказать.

Но по ее глазам Клод видел, что, если он будет настаивать на немедленной близости, она не устоит и сдастся. Однако ему захотелось унизить ее, дать ей понять, как смешно и нелепо она выглядит сейчас, стоя перед ним с высоко вздымающейся в сладострастной истоме грудью и полуоткрытыми губами, жаждущими поцелуя.

— О, боже мой, Софи, — насмешливо сказал он, — пощади меня, ты же знаешь: я не могу устоять, когда ты так старательно обольщаешь меня!

Софи тут же поджала губы, кровь прихлынула к ее лицу.

— Я вовсе не собиралась обольщать тебя… — сказала она. — Ах ты, мерзавец! Я тебе этого не прощу, ты не должен так вести себя со мной!

Клод с интересом наблюдал за ней, ее лицо чуть подергивалось от сдерживаемого гнева, по нему пробегали тени.

— Почему же? — кротко спросил он. — Или я тебе чем-то обязан, Софи?

И вновь надменная злая усмешка тронула ее губы.

— Ты ничем не обязан мне. И все же ты должен относиться ко мне со всем уважением. И ты будешь именно так относиться ко мне, мой голубок, клянусь тебе — будешь! Ты будешь являться по первому моему зову и уходить только тогда, когда я разрешу. А я буду посмеиваться над тобой. Вот увидишь, так оно и будет.

У Клода мурашки забегали по коже: Софи, конечно, сильно нервничала и была напугана, но не так, как он сам в этот момент. Его повергла в смятение самоуверенность и злость, какими дышали ее слова. Такая демонстративная самоуверенность была свойственна лишь отчаянным искателям приключений, а не шлюхам с улицы красных фонарей. Клод хмуро уставился на нее, этот угрюмый взгляд на мгновение смутил Софи, но к ней тут же вернулось самообладание, и она, высоко держа голову, отвернулась от него, выражай тем самым полное презрение.

— Основная часть состояния твоего отца находится под опекой. Он изъял деньги из оборота и перевел на счет в швейцарский банк почти сразу после смерти твоей мачехи, — спокойно сказала она. — Формально капитал принадлежит только тебе, но практически им распоряжается другой человек. В качестве опекуна выступает адвокат твоего отца, — она вполоборота взглянула на Клода. — Ты сам не имеешь права дотрагиваться до этих денег. Опекун, при необходимости, будет выдавать тебе определенные суммы по своему усмотрению. На него возложено лишь одно обязательство, а именно…

Клод замер в напряженном ожидании. А Софи умело держала паузу, как заправская мелодраматическая актриса.

— …действовать исключительно и беспрекословно в соответствии с распоряжениями — в завещании, кстати, сказано «по прихоти» — одной особы.

Клод сделал шаг в ее сторону и остановился. Софи, улыбаясь ему, упивалась своей победой.

— И этой особой, как ты уже догадался, являюсь я. В завещании сказано, что ты получишь возможность распоряжаться капиталом только после того, как женишься на женщине, которую выберет для тебя эта «особа».

— Значит, я никогда не женюсь, — в задумчивости произнес Клод.

Скорее всего, Клод не заметил бы ее, если бы не томительное ожидание на привокзальной площади. Что-то привлекло его внимание… Сначала легкие, быстрые шаги по тротуару, залитому апрельским солнцем. Затем чемодан с дорожными наклейками. Видимо, незнакомка только что приехала в Брюссель.