Кальман Миксат - Миклош Акли, или история королевского шута.

А случилось это так. Как-то в сентябре поднялась сильная буря, заставшая охотников в окрестностях Санкт-Вльфганага, и они вынуждены были укрыться от грозы на тамошнем постоялом дворе. После ливня речки вздулись, снесли мосты, и охотникам пришлось оставаться на постоялом дворе и на ночь. В гостинице было достаточно свободных комнат, трактирщик приготовил сносный ужин - так что у охотников не было ни в чем нужды. Однако гостиница оказалась полна каких-то подозрительных лиц (замечу, что тогда в любом приезжем видели французского шпиона), и когда пришла пора спать, Акли удивило, что трактирщик ведет одного только императора в самую лучшую, с дорогой люстрой, комнату.

- Боюсь, ваше величество, - сказал Акли Францу, - что эти люди узнали вас.

- Но почему?

- По вашему профилю на монетах. Один подозрительный тип все время сравнивал ваше лицо с профилем государя на своем золотом талере. Так что лучше, если лбы эту комнату занял бы кто-нибудь другой из нас.

- Например - я, - предложил полковник Ковач.

- Небольшая предосторожность никогда не помешает, поддержал их и герцог Лобковиц.

- В конце концов, как вам будет угодно, - посмеявшись, согласился император. - Знаю, что целиком нахожусь в зависимости от своего окружения, а полковнику просто приглянулась моя комната. Ну что ж, уступаю ее вам, полковник.

И император улегся в каком-то закутке, где спокойно и проспал до самого утра, когда его разбудил страшный шум, крики, суматоха, беготня. Полковника нашил в постели мертвым, с размозженной пулей головой. Кто-то через окно выстрелил в него. Кто это сделал, так и не удалось установить. Случай остался одной из тех неразрешенных загадок, которыми была знаменита та эпоха. Император же потерял сознание, услышав о случившемся.

- Самая малость, - воскликнул он позднее, появившись у ложа убитого, - и на этом месте, вместо тебя, добрый человек, сейчас лежал бы я. Распорядитесь, дорогой Лобковиц, чтобы ему устроили похороны с почестями: он их заслужил. Он в самом прямом смысле пожертвовал своей жизнью ради меня. О, Акли, какой же вы прозорливый! Это же вам пришла в голову мысль поменять комнаты, и теперь вы можете смело именоваться моим спасителем!

Он возвратился потрясенным в Ишль, где к тому времени уже распространился слух, что в Санкт-Вольфганге императора убил какой-то французский шпион. Собравшиеся на улицах курорта люди, видя императора живым, обрадовано кричали "Ура!". Полиция схватила трактирщика из Вольфганга и нескольких других подозрительных, но ничего путного от них не добилась. Зато у императора это навсегда отбило охоту к путешествиям инкогнито. На другой день, пролив слезу и проводив в последний путь полковника Ковача, он распорядился воздвигнуть на его могиле мраморный обелиск с надписью, которую сочинил по этому случаю все тот же Миклош Акли:

Nuntia Caesarum Domino, te sub hac saxa jacere.

Pro Caesare tuo - Quid tibi hoc valeat?7.

Интриги графа Штадиона и нашествие Наполеона.

Вскоре после этого загадочного и так не раскрытого преступления император удалился в свой замок в Лаксенбурге, чтобы в связи с бурно развернувшимися военными действиями быть вблизи столицы.

Уже осенние заморозки дохнули холодом на деревья в парках, и листва валилась наземь, едва задувал ветер. (Как австрийские солдаты там, где проходил Наполеон.) И вот однажды император, прогуливаясь по парку вместе с Миклошем Акли, подойдя к изгороди, услышал, как стоявший на часах у будки солдат, сердито бранит кого-то.

Император из любопытства подошел к железной решетке забора и увидел, что часовой гонит прочь двух ребятишек - мальчика и девочку, - за то, что они пытались перебраться через изгородь.

- Зачем же вы обижаете детей? - спросил он солдата.

Тот, побледнев, взял на караул и объяснил:

- В замок хотят пробраться. Любой ценой. Они еще вчера приставали к моему приятелю, что тут стоял.

- Бедняжки, - пожалел детей император. - Со вчерашнего дня хотят войти на территорию замка? Но ведь замок разрешается осмотреть любому моему подданному, кто ни пожелает? Das kost'kein Geld8. Не так ли, Акли?

- Верно, ваше величество, но эти лягушата, - осмелился прервать императора прибежавший впопыхах министр двора, - требуют допустить их прямо к вашему величеству. Как только мне доложили об этом, я и приказал гнать бездельников прочь. Ишь что забрали себе в голову! Они, видите ли, к императору хотят. Слыханное ли дело? Сопляками не более десяти-двенадцати лет! Не император, а строгий учитель им нужен или палка бамбуковая подлиннее, что приблизительно одно и то же! Смех да и только!

Но император Франц в этот день был в чересчур хорошем расположении духа; он только что вышел из часовни от своего духовника, исповедовавшего его.

Не следует так гневаться, Коловрат. Вы не правы. Почему им нельзя ко мне? Они ведь тоже мои подданные. И разве не говорится в священном писании: "Допустите ко мне детей моих".

- Почему не могут? Отвечаю, ваше величество. Во-первых, сегодня неприемный день. Но если бы он даже был приемный, то все равно: ну что забыли эти неразумные у вашего величества? Этикет испанского двора не позволяет, равно как и достоинство императорского трона, что примерно одно и то же.

- А если я желаю знать, что им угодно? - возразил император.

- Тогда мы все должны исполнить вашу волю, - отвечал Коловрат, полупреклоняя колено по обыкновению того времени.

- Так пропустите же их!

Воя императора - закон! И ребятишек тотчас же позвали, и они предстали перед государем. Мальчишка был круглолиц, толстощек, со смелым сверкающим взглядом молоденького орленка, но неухожен, непричесан, в грязной рубашке, одежонка на нем была, хотя и потрепанная, но видно было, что шили ее из хорошего сукна. На нем была куртка с капюшоном, какие носили венгры в то время. Мальчику на вид было лет девять, а девочке, стоявшей рядом с ним, годика на два - на три больше. Она была тоненькая, стройная, с красивым личиком, раскрасневшимся от холода, из-под черного капюшона выглядывали белокурые волосы, лицо оживлял милый взгляд дикой козочки. На ней была короткая вельветовая юбка, разорванная на складке, из-под которой виднелась прелестная уже девичья ножка.

Император приветливо оглядел ребятишек.

- Ну так чего же вы хотите? - спросил он.

- Нам с императором нужно поговорить, - ответил мальчик, делая шаг вперед.

Он был младшим из них двоих, но как мужчина выступал представителем интересов обоих.

- Я и есть император.

Мальчик смерил его недоверчивым взглядом, затем сказал:

- В самом деле император? Смотри не обмани! А то ведь короны-то у тебя на голове нет.