Дмитрий Суслин - Королева Варваров

Когда крестьяне, обобранные до последнего асса, нагишом были привязаны к дереву, начался отлов гусей. Птицы шипели и били крыльями, отбиваясь от тянувшихся к ним рук. Тогда обозленные рабы стали бить их камнями и палками.

Вскоре все стихло. Убитых гусей выволакивали наружу, пачкаясь кровью и птичьим пометом. Повозку отогнали с дороги в сторону, а добычу стали грузить в мешки и корзины, взятые на вилле Лукреция. Оставаться на этой дороге стало опасно, и поэтому по предложению одного из рабов, решено было идти на Аппиеву дорогу. Добычу до поры, до времени спрятали в укромном месте. Покинув место разбоя и двух крестьян, мычавших подобно волам сквозь тряпки во рту, рабы убежали прочь.

Обычно по ночам Аппиева дорога пустынна. Нет на ней усталых путников, гремящих повозок и блистательных всадников на великолепных скакунах и в богатых одеждах. Не снуют туда-сюда лектики с богачами, отправлявшимися на отдых в загородные виллы, не топают зловеще преторианские отряды, не ржут лошади, не мычат волы и не слышно испуганных криков перегруженных ослов. Все это днем. А сейчас ночь лишь только подходит к концу своего владычества. Даже птицы еще не проснулись, чтобы поприветствовать рассвет. Лишь на заставах, разбросанных по дороге через каждые десять миль, зевают и усиленно трут глаза солдаты. И работы сейчас нет, а дежурство все равно надо нести. Служба.

Только что через последнюю перед Римом заставу прошла странная в такой час процессия — лектика и сопровождавшие ее четырнадцать рабов, увидев такую компанию, начальник караульной службы рот открыл от удивления. Мало ли по пути трактиров и гостиниц, чтобы еще и ночь проводить в дороге? Однако, когда он заглянул внутрь носилок и увидел там человека в одежде и со знаками легата, то стушевался и растерянно отдал честь.

— Люций Петроний Леонид, — прочитал стражник в документе, поданном легатом. — Все в порядке, господин легат. Через три часа вы уже будете в Риме, а ворота откроют уже через два часа. Так что можете мирно продолжать путь. Вся Италия годится своим гражданином, а сенат с нетерпением ожидает доклада легата Аквиллы.

— Спасибо тебе на добром слове, солдат, — ответил легат стражнику и дал ему серебряную монету.

Затем он щелкнул пальцами, рабы подняли лектику и продолжили путь.

Петроний Леонид, сощурив глаза, смотрел на человеческую фигурку, сидячую напротив него.

Это была Актис.

Прошло три дня, как был подавлен легатом Кампанского легиона антиправительственный мятеж, который, поднял со своими рабами и друзьями Тит Веций Валерий, сын богатого всадника, брата Петрония Леонида по материнской линии.

Вся Италия сразу же наполнилась слухами. В Риме рассказывали всяческие небылицы, На какое-то мгновение Вечный, город даже стал похож на самого себя больше столетия назад, когда Цезарь перешел Рубикон, Что же произошло на самом деле, мало кто знал. Те, кто приехал из Капуи рассказывали что-то невразумительное, во что трудно было поверить. Что это был за мятеж, восстание рабов или попытка захвата императорской власти, восстановление республики, так никто ничего не знал. Короткое и туманное донесение легата Аквиллы о полной ликвидации бунта хоть и успокоило встревоженную общественность, тем не менее не внесло ясности в этом вопросе.

И вот теперь Петроний Леонид по личному приказу командующего преторианской гвардии Секста Афрания Бурра и по высшему повелению сената, спешит в Рим, чтобы сделать перед первыми мужами страны доклад. Как и что он скажет народу римскому, так оно и будет записано в анналах истории. Все теперь зависит от его легатского слова. Ни одного свидетеля со стороны мятежников не оставил Леонид в живых. Некому будет выступать на суде. Но суда тоже не будет. Некого судить.

Никого не оставил Леонид. Никого кроме… кроме Актис, рабыни с острова Лесбос, совсем юной девушки с удивительными глазами, из-за которой и произошли роковые события, взволновавшие всю страну.

Но о роли Актис в этом деле знали лишь два человека на земле. Это Леонид и сама Актис. Но ни он, ни тем более она не собирались открывать миру эту тайну.

В тот роковой день, когда Леонид нашел Актис с Валерием на руках в каморке храма Юпитера, он велел унести, тело племянника, а сам подошел к убитой горем девушке, взял ее за подбородок и заглянул ей в лицо.

— Прекрасная рабыня, похищенная из моего дома, возвращается к своему господину, — сказал он. — Как все это досадно. Но все вернулось на свои места.

И Актис увели, а затем в закрытых носилках отнесли в дом Валерия. Девушка чуть не потеряла сознание, когда увидала милые ее сердцу комнаты, где все напоминало о погибшем юноше.

А Леонид остался единственным наследником своего брата и также наследником погибшей супруги. В одночасье он стал равен своим богатством самым великим людям империи. Правда хозяйство его лишалось почти пятисот здоровых и крепких рабов, но это ведь все наживное, да и зачем столько рабов скромному в жизни солдату? Достаточно и одной рабыни.

На следующий вечер легат заставил Актис прислуживать ему за столом. Еле держась на ногах от пережитых волнений и горя, девушка выполняла свои обязанности. Леонид с явным удовольствием наблюдал за молоденькой и грациозной лесбийкой, но когда встречался с Актис взглядом полным горького немого укора, ему становилось не по себе. Леонид отводил глаза в сторону и угрюмо сопел. Сразу же перед мысленным взором его стояла картина: мертвый Валерий на руках Актис, а над ними стоит грозный отец Тита Веция и смотрит на Леонида со страшной усмешкой. Озноб пробегал по спине Аквиллы в такие секунды, и он спешил прогнать вон неприятные мысли.

Когда пришел приказ Бурра ехать в столицу, Аквилла решил отправиться туда один, без своей офицерской свиты, лишь в сопровождении рабов. А так как за последние дни седалище Леонида успело устать от жестких конских седел, то он решил ехать в носилках и без остановок. Для рабов, которые остались во время мятежа на стороне хозяев это будет хорошей наградой — доставить господина в Рим. Актис он тоже решил взять с собой. «Ведь она единственное мое воспоминание о сгоревшем доме» — всхлипнул притворно легат, когда велел девушке забираться в лектику. Он обманывал окружающих.

Только себя не обманешь. Легат чувствовал, что его непреодолимо влечет к этой девушке. Старый солдат вдруг почувствовал страсть молоденького новобранца. Однако легат был слишком умен, чтобы сразу начинать любовные атаки. Леонид не хотел простого плотского удовлетворения. Нет, ему хотелось иметь рядом, нежное и преданное существо, которое скрасило бы его одиночество. Девки из лупанария не годились на эту роль, а второго брака легат боялся больше чем смерти.