Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 7. Как Феникс из пепла

— Но мои вещи… — Анна вдруг почувствовала себя слабой и такой беззащитной. — Вещи моих детей, мужа. Их игрушки, наши документы, наши драгоценности…

— Мой хозяин — не вор, — с упреком сказал управляющий. — Господин граф Теополус Андронакис — один из самых богатых людей в Греции, и, поверьте, уезжая, он не станет забирать мебель, которую приобрел, чтобы жить здесь со своей русской супругой.

— Но как же тогда… — прошептала Анна, чувствуя, что силы снова оставляют ее, — как же так?..

Очнулась она уже в библиотеке, куда перенес ее управляющий, — на чужом, совершенно незнакомом ей диванчике, обивка которого свидетельствовала о весьма сомнительном художественном вкусе ее хозяина, но вовсю кричала о размерах его кошелька.

— Где я? — Анна с недоумением всмотрелась в лицо склонившегося над нею мужчины, пытаясь вспомнить, что вызвало этот неожиданный обморок.

— Вы — дома, — тихо, с сочувствием сказал управляющий.

— Дома? — точно эхо повторила Анна, и лицо ее прояснилось, но выражение, появившееся на нем, было лишено даже намека на романтическое, — холодно, холодно, очень холодно. — Разве это мой дом? Вы все уничтожили! Все, что хотя бы чем-то напоминало моим детям об их погибшем на государевой службе родителе, о детстве, проведенном в любви и согласии, о дедушке, которого они не успели увидеть, но, который всегда смотрел на них с небес и с портретов в этой комнате. А книги? Что сделали с моими книгами?

— Похоже, это единственное, что осталось нетронутым. — Управляющий кивнул на полки, заставленными украшенными золотом переплетами.

— Там, — Анна протянула руку, — четвертая полка снизу, второй ряд стеллажа от окна, томик Шекспира с папирусовой закладкой…

Управляющий, невольно подчиняясь этому жесту, прошел к полке и снял указанную Анной книгу.

— Это «Король Лир», — сказала Анна и стала цитировать по памяти, сначала на английском, а потом — по-русски. — Откуда шел? И где сейчас живу? Там — солнце? Или все — обман? Мне в пору умереть от горя… Акт четвертый, сцена седьмая, французский лагерь, Лир, Корделия и Кент.

— Если я могу вам чем-то помочь, баронесса… — Голос управляющего звучал тихо и покаянно.

— Можете, — устало промолвила Анна. — Объясните же мне, кем и по какому праву мой дом был сдан в аренду вашему хозяину.

— Я мог бы показать вам документы. — Управляющий на мгновение замялся, но Анна опередила его.

— Я знаю, в каком месте в библиотеке находится сейф.

— Да-да, конечно, — смущенно кивнул управляющий и вытащил одну из книг в стеллаже слева от входной двери. Полка, на которой она стояла, сдвинулась, открыв потайное углубление. Управляющий открыл своим ключом сейф и достал из него документы. — Пожалуйста, вы можете ознакомиться с ними.

Анна почти неживой рукой приняла поданные ей бумаги и принялась их читать. Но… как это может быть?! Барон Иван Иванович Корф? Но дядюшка мертв! И этот почерк ей совершенно незнаком!

— Ничего не понимаю, — в недоумении покачала головой Анна. — Я не знаю этого человека. Кто он?

— Барон Иван Иванович Корф, — с жалостью глядя на нее, повторил управляющий.

— Послушайте, — устало вздохнула Анна. — Я в сотый раз повторяю — барон мертв! Десять лет назад он был подло отравлен и похоронен на семейном кладбище в нашем загородном имении в Двугорском уезде.

— Однако подлинность бумаг подтверждена поверенным в делах семьи, — указал управляющий на подпись.

Пробежав глазами текст договора аренды, Анна не сразу обратила внимания на завершающее его заверение.

— Викентий Арсеньевич? — Удивление Анны достигло крайнего предела. Как мог солидный адвокат, давний друг Корфов признать членом их семьи какого-то самозванца, нагло выдававшего себя за покойного Ивана Ивановича?!

— Я вижу, вы потрясены, — уже совершенно доброжелательным тоном сказал управляющий. — Поверьте, я искренне полагал, что вы — одна из тех просительниц, что стали осаждать моего хозяина, когда он дал объявление в газете о предстоящей свадьбе. Вы же знаете этот обычай — счастливый жених, да еще и иностранец, может одарить любого…

— Скажите… — Анна секунду помедлила с вопросом, но потом все же решилась задать его. — А этот управляющий «барона», Шулер… Среднего роста, рыжие волосы, сильный немецкий акцент? А зовут его случайно не Карл Модестович?

— Именно так, — кивнул ее собеседник. — Вот видите, значит, вы с ним знакомы…

— То, что личность господина Шулера мне может быть известна, еще не означает, что кто-то безнаказанно может пользоваться именем моего покойного опекуна, отца моего супруга, — твердо сказала Анна. — И участие господина Шулера в этом деле для меня как раз и доказывает существование некоего подлога, на который вышеупомянутый управляющий и прежде был великий умелец.

— Полагаю ни самому барону, ни господину Шулеру этот разговор бы не понравился, — нахмурился было управляющий, но Анна так взглянула на него, что он смешался и замолчал.

— Вот что, любезнейший! — Она решительно поднялась с дивана, но с трудом удержалась на ногах, и управляющий принужден был снова броситься к ней, дабы поддержать. Но Анна столь же решительно отвела его руку: — Это лишнее. Я чувствую себя хорошо. По крайней мере — достаточно для того, чтобы немедленно заняться выяснением всех обстоятельств этого сомнительного дела.

— Но вы явно с дороги, и устали, — сделал попытку остановить ее управляющий.

— Благодарю, — усмехнулась Анна. — Вы крайне наблюдательны.

Управляющий не выдержал ее ироничного взгляда и опустил голову.

— Итак! — властным тоном продолжила Анна: нет, это она была и остается здесь хозяйкой! И хотя неведомый фантом, прикрывающийся именем Ивана Ивановича, вывез в неизвестном направлении ее вещи и удалил ее слуг, только она имеет право распоряжаться всем в ее собственном доме — так было и так будет!

Управляющий с почтением ждал, когда баронесса выдержит паузу.

— Велите сейчас подготовить для меня комнату, — сказала Анна. — Пусть горничная приведет в порядок мое дорожное платье. И заложите коляску, да чтобы я не объясняла кучеру, куда ехать.

— А куда? — осторожно осведомился управляющий.

— В Двугорское, — бросила Анна и кивнула ему, давая понять — нечего стоять столбом. — Исполняйте!

Повинуясь первому порыву, Анна решила было сразу ехать к поверенному семьи, но потом передумала — вряд ли опытный адвокат, связанный с Корфами узами старой дружбы, мог пойти на подлог и совершить нечто противоправное в ущерб интересам своих клиентов и, прежде всего, ее детей. А тем более сделать это без ведома Петра Михайловича и Лизы! Нет-нет, она должна отправиться — и тот час же! — в Двугорское и все разузнать, а потом уже действовать.

Кучер, отряженный управляющим везти ее в загородное имение Долгоруких, по-видимому, тоже изрядно попраздновал в честь будущей счастливой семейной жизни своего хозяина и поэтому никак не мог справиться с одолевавшей его сонливостью и зевотой. И лошади, чувствовавшие настроение возницы, перебирали ногами неспешно, лишь за городом перейдя на легкий прогулочный шаг, однако мало изменивший скорость передвижения коляски.

Поначалу Анна пыталась кучера поторапливать, и он, понуждаемый ее возгласами, вздрагивал всей спиной и, словно марионетка, взмахивал кнутом, как будто припугивая лошадей, но потом постепенно оседал, вбирая голову в плечи, и однажды чуть не выронил поводья из рук. Повторив несколько раз эту попытку, Анна велела остановиться у ближайшего трактира и приказала кучеру опохмелиться, проследив, однако, за тем, чтобы от радости мужик не глотнул лишнего, а так — слегка приложился к наперстку и смачно хрустнул огурцом.

Народное средство подействовало — кучер повеселел, лошадки приободрились. И чем больше коляска удалялась от города, тем фантасмагоричней становилось для Анны ее возвращение. Конечно, это недоразумение, дурная шутка, ошибка! Да, ее и Владимира считали погибшими, но воскресший Иван Иванович — это уж слишком!

Впрочем, некоторая зацепка в этом подозрительном происшествии — Карл Модестович. Негодяй и пройдоха, он всегда крутился близ теплого места, точно чуя, где и чем можно поживиться. Вполне возможно, прослышав о бедственном положении ее семьи, он решил воспользоваться моментом и договорился с каким-то проходимцем составить партию, чтобы ограбить ее семью. Это объяснение представлялось Анне вполне логичным, а главное — возможным. Вот только, почему отец и сестра позволили состояться этой противозаконной сделке? Почему всегда осторожный князь Репнин не помешал самозванцу, а преданный Корфам адвокат поверил в подлинность существования новоявленного Ивана Ивановича? Ведь не мог же старый барон восстать из могилы и подписать тот злосчастный документ!