Аманда Маккейб - Пугливая герцогиня

Неужели и он считал, что она подобна льдинке? Холодная, бесчувственная принцесса? Казалось, все вокруг единодушно сошлись в этом ошибочном мнении, и уж конечно его словоохотливое семейство не исключение. Ее это огорчало, хотя поводом для печали быть не могло.

— Нет, я совсем не ушиблась, — с трудом пробормотала Эмили, — благодаря вам, ваша светлость.

Он улыбнулся ей, и его радостная ослепительная улыбка напомнила ей о приеме в летнем загородном доме. И его задорное семейство, увлеченное шумными играми, и ее желание стать частью всего этого веселья. Но как? Она не знала, понимая, что вряд ли когда-нибудь постигнет эту тайну.

— Что вы, — отозвался он, — моя обязанность на подобных раутах — спасать благородных девиц, попавших в беду.

— Уверена, вы в этом преуспели, — ответила Эмили.

Какая девушка не мечтала бы быть спасенной им?

Если бы она принадлежала к другому роду женщин, тоже хотела бы этого, вне всякого сомнения. Он так привлекателен, обладает необыкновенным обаянием и всем, что присуще настоящему герцогу. Такой мужчина никогда бы не заинтересовался столь странной неловкой девушкой, как она.

— Вы уже можете опустить меня, ваша светлость, — прошептала она.

Николас взглянул вниз и даже как будто удивился, что все еще держит ее в объятиях над каменным полом. Он медленно опустил Эмили, она скользнула по нему. От этого необычного приятного трения шелкового платья о его шерстяной костюм у нее закружилась голова, и она пошатнулась.

— Похоже, вы все-таки ударились, — сказал он с тревогой в голосе. — Присядьте на ступеньку, леди Эмили. Вы не подвернули лодыжку?

Эмили позволила ему усадить себя на мраморную ступень, на которой мгновение назад поскользнулась. Она несмело улыбнулась:

— Нет, что вы, просто в зале очень жарко.

— Ужасно, не правда ли? — поддержал он, сидя подле нее так, словно никуда не торопился. — Я и сам едва не упал в обморок.

Она чуть не рассмеялась. Наверняка он никогда в жизни не терял сознания! Просто светился здоровьем и излучал неиссякаемую энергию, казалось, он способен завоевать мир, и еще останутся силы на то, чтобы потанцевать или выручить из беды парочку юных девиц.

— Со стороны хозяек, устроительниц этих балов, чрезвычайно неразумно собирать такие толпы в своих тесных, душных залах, — заметил он. — Здесь даже пошевелиться затруднительно, не говоря уж о том, чтобы побеседовать с друзьями.

— Если вы вообще сможете отыскать тут своих друзей.

— Вот именно, — согласился он. — На приемах вроде этого я, скорее всего, не знаком и с четвертью всех гостей.

— Тем не менее, я уверена, все они знают вас, — сказала Эмили.

Он бросил на нее иронический взгляд:

— Откуда им знать меня? Ведь я не встречал и половины из них.

Эмили рассмеялась. Каким-то чудом, сидя рядом с ним, окруженная лишь тишиной да танцующими тенями, она не чувствовала себя столь скованной своей ненавистной застенчивостью. Те двое сплетников уже не имели никакого значения.

— Все знают герцога. Или, по крайней мере, слышали о нем, а в мире, где сплетни разлетаются с такой фантастической скоростью, это практически одно и то же.

Николас тоже засмеялся, хотя и не без некоторого удивления:

— Думаю, вы правы, леди Эмили. Люди стали интересоваться мною заметно больше, с тех пор как умер мой отец.

Из-под ресниц Эмили с любопытством разглядывала загадочные тени, которые отбрасывали свечи на его прекрасное лицо. Прядь его волос, упавшая на лоб непокорной волной, блестела, словно старинная золотая монета.

— Ах, я уверена, они интересовались вами и до этого ничуть не меньше, — пробормотала она.

— Прошу прощения, леди Эмили.

— Я говорю — для чего же вы посещаете балы, ваша светлость? Ведь, несомненно, одно из преимуществ того, что вы герцог, — возможность делать все, что душе угодно.

«В отличие от дочери графа, которой не позволено делать то, что нравится», — подумала она про себя.

— Полагаю, герцогство подразумевает множество поступков вопреки своим желаниям, — сказал он, словно прочитав ее мысли. — Ведь на тебя возложено столько надежд и обязательств.

— Включая танцы на многолюдных лондонских балах?

Николас вздохнул с наигранной грустью:

— Как ни печально, да, леди Эмили. И боюсь, это одна из тех обязанностей, о которых мой отец забыл упомянуть.

Эмили предполагала, что герцог-отец вообще не был обременен сознанием долга, иначе вряд ли сбежал бы с замужней леди Линуол много лет назад. Николас же, судя по всему, разительно отличался от своего отца и мачехи. Он стремился выполнять свои обязательства на совесть, так же как и она. Правда, иногда это было так тяжело, так непреодолимо тяжело. Она робко улыбнулась:

— Очевидно, вы не особенно добросовестно исполняете свой долг, ваша светлость.

— Вы думаете?

— Да, ведь вы совсем не танцуете, а сидите здесь и разговариваете со мной.

— Правда, — сказал он, смеясь, — поверьте мне, леди Эмили, это гораздо приятнее. Я всегда предпочту посидеть где-нибудь за спокойной беседой, чем толпиться в душных залах, заполненных совершенно чужими людьми.

— Я тоже. Эти балы… — «Ненавижу их», — подумала она. — Доставляют столько беспокойства.

— Они хотя и зло, как вы справедливо заметили, леди Эмили, но совершенно неизбежное для таких, как мы.

Он встал и предложил ей свою руку, чтобы помочь подняться.

На мгновение Эмили замерла в нерешительности, изучая его руку и вспоминая необыкновенные дивные ощущения, которые испытала, когда он поддержал ее в падении. Она медленно вложила свою ладонь в его. Пальцы Николаса сомкнулись, такие же теплые и сильные, как прежде. Ею овладело непреодолимое желание простоять здесь с ним вот так, вдвоем, остаток ночи. Но это невозможно. Его прикосновение было кратким.

— Раз уж я все равно вынужден танцевать, не окажете ли вы любезность оставить следующий танец за мной, леди Эмили?

— Я…

О, ее родители пришли бы в восторг! Их дочь танцует с герцогом Мэннингом у всех на виду! Но она все еще чувствовала некоторую слабость в ногах, и ее страх снова упасть, оказавшись в дурацком положении, пересиливал желание вызвать зависть к ее прекрасному партнеру и грациозным движениям. И меньше всего хотелось, чтобы он думал о ней как о глупой девушке. Он и его семья и без того наверняка уверены в этом после того летнего приема.

— Мне нужно найти дамскую гостиную, ваша светлость, — сказала она. — Кажется, я порвала подол, когда падала.

Он учтиво ей улыбнулся и откланялся:

— Это мое упущение. Что ж, может быть, у меня будет шанс потанцевать с вами на следующем балу.