Кэтрин Сатклифф - Игра теней

В тот день среди присутствующих на отпевании было множество таких, кто глаза проглядел, чтобы уловить блеск заманчивых сине-зеленых глаз. Говорили, что великолепные золотые волосы Сары привлекли внимание какой-то весьма важной персоны при королевском дворе, не говоря уже об арабском принце, обещавшем девушке все богатства своего королевства. Некоторые утверждали, что принц даже поклялся развестись со своими восемью женами, если Сара пойдет в его гарем, но девушка гордо отвергла его притязания, чтобы принять предложение одного из самых верных друзей отца Нормана Шефилда, наследника одного из крупнейших сталеплавильных предприятий на севере Англии.

Скорбно зазвонили колокола епископской церкви. Гроб вынесли из часовни, и похоронная процессия медленно двинулась через центр Джорджтауна. Толпившиеся на узеньких улочках люди: англичане, датчане, индейцы, негры – откровенно рыдали и бросали на дорогу орхидеи. Катафалк везли черные горделиво выступающие арабские скакуны.

Все старательно уступали дорогу Саре. Девушка была так близка к королевской семье, как им могло только сниться. При этом многие жители Джорджтауна считали ее ребенком и знали как «принцессу». Молодые женщины Британской Гвианы независимо от расы, смотрели на Сару Сент-Джеймс, как на пример для подражания, и хотя многие завидовали ей, никто никогда не сказал о ней недоброго слова.

Несмотря на угрозу дождя, весь Джорджтаун высыпал на кладбище. К тому времени, когда последний скорбящий покинул его, дневной свет превратился в сумерки. И только тогда Сара вошла в склеп отца и припала щекой к краешку его гроба.

Слуга Канимапу осторожно приблизился к ней. Некогда он был вождем племени карибских индейцев, а со временем стал доверенным слугой Честера Сент-Джеймса и его верным другом.

Когда Канимапу положил руку на плечо Сары, девушка уткнулась лицом ему в грудь и по-настоящему дала волю слезам.

– О, Кан, что я буду делать без тебя? Индеец обнял ее:

– Тише, миси Сара, все обойдется.

– Нет, ничего уже теперь не будет, как надо.

– Кан поможет тебе.

– А что ты можешь сделать. Здесь никто ничего не может сделать.

– Кан поможет тебе, – твердо повторил индеец. Сара покачала головой.

– Ты не понимаешь…

– Понимаю! – прервал Канимапу. – Есть некто, кто может помочь тебе, миси Сара.

– Никто не может мне помочь: отец мой умер, и я никогда больше его не увижу!

– Есть человек, который живет у реки. Он великий маг и храбрец. Он хранит тебя от Канимы, духа зла. – Кан нагнулся к самому уху Сары, и голос его стал настойчивым: – Он – бото!

Девушка глотнула воздух и отшатнулась.

– Как ты можешь сейчас говорить о мифах, Кан? Басни о дельфинах, почитаемых за колдунов…

– Твой отец говорил с ним перед смертью. Губернатор обещал ему много денег, чтобы поехать в Жапуру…

– Молчи!

Сара огляделась. Поодаль стоял викарий, его стихарь и ряса развевались от ветра. Он беседовал с кладбищенским служкой.

– Никогда об этом не говори громко, Кан. Если кто-нибудь узнает, что мой отец замешан в это дело, погибнет и его имя, и все, ради чего он работал. – Сара посмотрела за кладбищенские ворота, на океан. – Я не хочу больше это обсуждать. Обещай мне молчать, Кан.

Индеец молча проводил девушку к ожидавшему ее экипажу. В последний момент он сунул ей в руку бумажку, а потом сразу вскочил на козлы и взял в руки вожжи. Пока Кан вел коляску обратно в город, Сара развернула бумажку и прочитала вслух:

Десятый табачный ряд. Американец.

Сара задумчиво смотрела на океан. Руки ее лежали на коленях, и в одной из них девушка держала отцовскую записку. Она была напугана, изнурена, рассержена и невероятно одинока – впервые за свои девятнадцать лет.

Девушка закрыла глаза и подставила лицо прохладному ветерку. Удушающая жара уже становилась весьма ощутимой. Вскоре вокруг террасы опустят шторы, но сейчас она была доступна сладкому запаху гибискуса и бромелий. Сара с детства любила сидеть здесь и наблюдать, как просыпается Джорджтаун. Отец частенько мягко выговаривал Саре за то, что она поднимается в такую рань. Затем он сажал девочку себе на колени, отводил волосы от ее лица и целовал в лоб.

Отец…

Сара вернулась в Джорджтаун всего три дня назад, будучи твердо уверенной, что на пристани ее встретит радостный отец. Ведь недавно состоялась ее помолвка с лордом Норманом Шефилдом из «Шефилдской стальной компании». Сара надеялась, что отец будет сопровождать ее в Англию, чтобы присутствовать на свадьбе дочери. Вместо этого ее встретили угрюмые лица чиновников, сообщивших о его смерти.

Сначала Сара отказалась этому верить. Ее отец умер? Видимо, это какая-то ошибка. Затем, когда мрачные незнакомцы проводили ее домой и ненадолго открыли гроб, чтобы дать взглянуть на мертвеца, девушка отказалась это сделать. И только когда она осталась одна в своей комнате, реальность дошла до ее сознания. Сара вернулась к гробу и потребовала снова открыть его. Затем потрогала отцовскую руку и поцеловала его пальцы.

И только когда она стала постепенно выходить из шока, ей пришлось столкнуться с более страшными реальностями. Коллеги отца сообщили, что он случайно застрелился из собственного ружья. Но когда встала проблема погребения по христианским обрядам, они неохотно допустили, что роковой выстрел мог быть произведен преднамеренно, с целью самоубийства.

Боже правый, Сара не могла в это поверить. Она стояла перед викарием и отвергала его подозрения о самоубийстве как абсурд! Ее отец слишком любил жизнь и никогда бы добровольно не причинил дочери такую боль! Это, должно быть, было случайностью, ожесточенно спорила Сара, и священник, который был явно не в своей тарелке, в конце концов согласился с ней и позволил похоронить Честера Сент-Джеймса в освященной земле.

Вопреки уверенности в том, что ее отец не совершал самоубийства, девушка время от времени возвращалась к письму, которое вызвало ее поспешное и внезапное возвращение в Гвиану. Она искала какого-нибудь намека, объясняющего такой страшный поступок. Отец помногу и часто вкладывал деньги в сулящие быстрое обогащение прожекты, благо, что земля Бразилии была полна великими богатствами. В частности, он связался с сэром Клементом Маркхэмом, известным историком Южной Америки и его личным другом. Предполагалось придумать способ раздобыть семена Неrеа Brasiliensis – гевеи, особого вида каучукового дерева – и вывезти их в Англию. Бразилия владела мировой монополией на резину высокого качества, вынуждая все остальные страны платить за нее ужасающие цены. Сэр Джозеф Хукер из «Кью Гарденз» в Лондоне должен был вырастить сеянцы, перевезти их в Малайю или Цейлон и со временем разрушить монополию Бразилии. Многочисленные английские инвесторы, включая жениха Сары; потратили на это мероприятие массу денег, что было весьма рискованно в силу неписаного закона против вывоза семян из Бразилии. Но ее отец гарантировал их капиталовложения своими собственными деньгами, которых фактически не было.