Вирджиния Хенли - Сокол и цветок

Женщины были ошеломлены и очарованы редкой красотой и совершенством форм юной волшебницы. Мантия серебристо-золотых волос, окутавшая изящную фигурку девушки, придавала ей вид неземного создания, пришедшего из иного мира. Отсвет пламени свечей образовал нимб вокруг ее головы, и ни в ком не возникло ни малейшего сомнения, что перед ними – сказочная принцесса, которая может предсказывать будущее и обладает магической колдовской силой.

Было уже около полуночи, когда ушла последняя гостья и хозяйки остались одни.

– Эстелла, – встревоженно призналась Джезмин бабушке, – сегодня у меня не было видений. Ни единого!

– Дорогое дитя, истинные видения так редки и не всегда понятны, но зато ты прекрасно все выполнила сегодня и держалась, словно верховная жрица храма Вселенной.

– Но я чувствую себя просто мошенницей, – пожаловалась девушка.

– И думать не смей, что ты кого-то обманываешь! Я уже сто раз говорила, мы не занимаемся магией и чудесами! То, с чем мы имеем дело, основано на вере, убеждении. Если вера этих женщин достаточно сильна, их желания исполнятся. Люди любого ранга и положения, необязательно крестьяне, но и благородного происхождения, живут гораздо спокойнее и счастливее, когда им есть во что верить. Ну что ж, думаю, мне пора отдохнуть. Нет ничего более утомительного, чем вся эта чернь.

Джезмин ласковым взглядом проводила шагавшую к двери бабушку. Хотя Эстелле было уже под шестьдесят, держалась она прямо и гордо, а ум оставался таким же проницательным и ясным, как в двадцать лет, а может, и еще острее.

Но Джезмин по-прежнему испытывала легкое разочарование: как жаль, что она не обладает истинной силой!

Сбросив серебристое одеяние, девушка потянулась было к теплой бархатной ночной сорочке, но внезапно отдернула руку... Что-то заставляло ее попытаться еще раз, последний. Может, оставшись одна, она сумеет лучше сосредоточиться?

Джезмин нагнулась, старательно зажгла все свечи, обнаженная вступила в круг и, терпеливо повторив весь ритуал с самого начала, пристально уставилась в хрустальный шар. Внезапно в прозрачной сфере мелькнула молния. Девушка застыла как парализованная: гром и молния были единственным, чего она боялась в жизни. Пока она стояла, словно прикованная к месту, в шаре появился темный образ – лицо мужчины, такое грозно-зловещее, что Джезмин с криком отпрянула. Видение исчезло так же неожиданно, как и появилось, но пока девушка спешила скрыться из темной холодной башни в уютное убежище – свою спальню, это странное лицо по-прежнему стояло перед глазами, и, хотя было отчасти скрыто шлемом с блестящим забралом, глаза горели неистовым жестоким пламенем, и Джезмин затряслась от страха, в твердой уверенности, что видела самого дьявола.

Уильям, маршал всей Англии, находился сейчас в своей главной резиденции, неприступном замке Чепстоу, на границе между Англией и Уэльсом, но вот уже больше недели не наслаждался уютом собственной постели. Вдоль берега реки Северн было воздвигнуто сто шатров, чтобы разместить рыцарей, имеющих владения в Уэльсе. Лорд Ллевелин, самозваный король Уэльса, поднял мятеж, и вся страна вновь была охвачена восстанием.

Уильям Маршалл, граф Пемброк, был самым богатым землевладельцем в Уэльсе, и границы графства Пемброк простирались от Сен-Брайдз-Бей до Кармартена.

Но отнюдь не только он был заинтересован в сохранении мира в своих поместьях. Уильям Лонгсуорт, граф Сейлсбери, привел своих рыцарей и тяжелую конницу на военный совет и раскинул шатры рядом с шатрами Хьюберта де Берга, Хранителя Уэльских Маршей[3].

Один из воинов, высланных на разведку, только что вернулся, и вожди поспешили в самый большой шатер, служивший штаб-квартирой. Разведчик, переодетый уэльским рыцарем, с длинными усами, в кожаной тунике, обнажавшей руки, схваченные на предплечьях золотыми браслетами, сбросил насквозь промокший багряный плащ и с благодарностью принял кружку с элем, протянутую молодым сообразительным оруженосцем.

– Милорды, – начал он, задыхаясь и ставя на стол с картами пустой сосуд.– Ллевелину удалось собрать больше людей, чем мы предполагали. Сейчас он осадил несколько замков на юго-западе.– При этих словах он взглянул на Уильяма Маршалла: именно тому принадлежали осажденные замки.– Остальные владения на юго-западе уже захвачены. Одно в Бридженде, одно в Маунтин-Эш и еще...

– Клянусь Богом, Маунтин-Эш мой! – взорвался Фолкон[4] де Берг, резанув яростным взглядом измученного разведчика.– Де Берг, ко мне! – заревел он.

Услыхав семейное имя, употребляемое как военный клич, рыцари Хьюберта немедленно примчались на призыв вождя, и де Берг сразу же покинул шатер, не желая больше ничего слушать, – недаром его прозвали Князем Тьмы: все знали, что в пылу битвы этот молодой человек становился похожим на самого сатану.

При виде такого внезапного ухода Уильям Лонгсуорт поднял брови, а Уильям Маршалл, усмехнувшись, ответил на невысказанный вопрос:

– Клянусь телом Христовым, на этот раз нашла коса на камень! На месте врага я поостерегся бы связываться с де Бергом! У него всего один замок, а я точно знаю: Фолкон никогда не отдаст без боя то, что принадлежит ему!

– Лошади валятся под ним от усталости, – вмешался Хьюберт де Берг, – а когда его люди умоляют о передышке, Фолкон с презрительной усмешкой оставляет их на дороге и мчится дальше. Истинно нормандский лорд с пламенем битвы в крови.

– Вы, должно быть, очень гордитесь таким сыном, – заметил граф Сейлсбери, у которого были одни дочери.

Но Хьюберт с сожалением покачал головой.

– Я всего лишь его дядя, милорд.

Военный совет затянулся допоздна. Предлагаемые планы действий отвергались один задругим. Только на следующее утро бароны достигли соглашения и выработали совместную стратегию. На третий день последовал приказ свернуть лагерь, но только на четвертые сутки последние из солдат потушили костры и приготовились к походу.

Граф Сейлсбери был уже готов вскочить на боевого коня, когда увидел молодого рыцаря, показавшегося ему знакомым.

– Вы, кажется, один из людей Фолкона де Берга? – осведомился он.

Норман Жервез был поражен тем, что сводный брат короля обратился к нему.

– Да, милорд граф, – ответил он сдержанно, не понимая, за что удостоился такой чести.

– И сопровождали его в Маунтин-Эш? Он помчался туда, как Ангел Смерти, чтобы вернуть замок.

– Мы вернулись, милорд граф, – не вдаваясь в подробности, ответил Жервез.

– А Маунтин-Эш? – продолжал допытываться граф.

– Он взял замок. И сумел обличить предателя. Голова кастеляна сейчас красуется на воротах.