Джоан Вулф - Аннабель, дорогая

Когда я вошла, она, сидя в обтянутом ситцем кресле перед камином, пила чай.

— Не понимаю, почему ты поменяла всю обстановку в будуаре, — привычно повторила она. — Он был так элегантно обставлен, когда здесь жила я. А теперь все имеет такой заурядный вид, Аннабель. — При этих словах мать наморщила свой поразительно прямой нос, точно почувствовала какой-то неприятный запах. — Цветастый ситец, — презрительно бросила она.

В прежние времена будуар был обтянут желтым шелком, что и в самом деле придавало ему особую элегантность, но я всегда боялась испачкать обшивку, да и собаки терлись о дорогой шелк. Пестрый ситец устраивал меня куда больше.

Зеленые глаза мамы внимательно оглядели меня с головы до ног.

— Аннабель, — неприязненно начала она, — почему ты позволяешь себе появляться в таком неприглядном виде?

— Мы с Джайлзом ходили гулять. — Я села на обитый ситцем диван напротив мамы и, вытянув ноги, посмотрела на свои грязные ботинки. — После всего пережитого нам необходимо было подышать свежим воздухом.

Уважая мое горе, мама воздержалась от замечаний по поводу грязи, моей позы и собак, разлегшихся перед окном на залитом солнцем полу.

— Бедный Джералд, — проговорила она, — и почему только такой молодой и здоровый мужчина умер от обычного воспаления легких?

Она словно упрекала за это Джералда.

— Не знаю, мама, — устало отозвалась я, все сильнее ощущая головную боль. — По словам доктора, такое случается.

— Не должно случаться! — Она отхлебнула чай.

Бросив взгляд на маму, я впервые заметила, что ее светло-золотистые и необыкновенно красивые волосы тронула седина.

— Не возьму в толк, с чего это Джералд назначил опекуном Стивена.

— В ее голосе прозвучало недовольство.

Я вновь уставилась на свои ботинки и постаралась подавить раздражение.

— Стивен — единственный брат мужа. Вполне естественно, что выбор Джералда пал именно на него.

— Чепуха! Джералд и Стивен никогда не были близки.

Пожав плечами, я пробормотала что-то неубедительное о кровном родстве.

После этого мама высказала то, что было у нее на уме:

— А ты никак не повлияла на решение Джералда, Аннабель?

Я посмотрела ей прямо в глаза:

— Нет, мама. Не повлияла.

— Видимо, Джералд рехнулся, — заметила она. — Ну что смыслит Стивен в управлении таким поместьем, как Уэстон?

— Вот уже пять лет он владеет сахарной плантацией на Ямайке, — возразила я, — и приобрел кое-какой опыт, мама.

Она с сожалением взглянула на меня:

— Финансовое положение плантации было столь плачевно, что Стивен уже не мог ничего ухудшить. Иначе отец не отправил бы его на Ямайку.

— Но со слов Джералда я знаю, что Стивен неплохо справился со своей задачей. Ведь плантация не разорилась окончательно, как многие другие на Ямайке. — Я нахмурилась совсем как Джайлз, не понимая, зачем защищаю Стивена. — Так или иначе, не сомневаюсь, что Стивен передаст бразды правления поместьем дяде Адаму, который всегда этим занимался.

— Надеюсь. К сожалению, Стивен сызмала отличался неуравновешенностью. Даже в школу не мог ходить, поскольку вечно затевал там драки.

Я открыла рот — и тут же закрыла его. Нет, не стоит вступаться за Стивена, иначе попаду в ловушку матери.

— Если Стивен вернется, он не должен жить под одной крышей с тобой, — заметила мать. Я озадаченно уставилась на нее.

— Не разыгрывай из себя оскорбленную невинность, — бросила она. — Без компаньонки тебе в этом случае не обойтись.

Мое недоумение сменилось гневом.

— Мама, Джералда только что похоронили, а ты уже заводишь такой разговор.

Мать вздернула подбородок. Она на редкость красива, но в ней нет одухотворенности и внутренней привлекательности.

— Я забочусь о твоей репутации, — пояснила мать.

Кажется, я никогда еще так не злилась на нее.

— Пожалуйста, уйди, мама!

Взглянув на меня, она мудро рассудила, что лучше ретироваться, но, подойдя к двери, обернулась, явно желая, чтобы последнее слово осталось за ней.

— Тебе следовало бы ходить в трауре, Аннабель. — Она плотно затворила за собой дверь, а я осталась наедине со своей головной болью.

Как правило, в марте, по окончании охотничьего сезона, я возвращалась в Лондон к привычной светской жизни. Смерть Джералда изменила все. Теперь меня угнетало одиночество и ощущение беспомощности, поэтому я проводила много времени с Джайлзом, уверяя себя, что сейчас сын очень нуждается во мне, хотя сама нуждалась в нем гораздо больше.

В какой-то мере к нормальной жизни меня вернул визит сэра Мэтью Стэнхоупа, местного сквайра^ распорядителя охоты в графстве Сассекс. Он приехал 29 марта, через два дня после официального завершения охотничьего сезона. Встретились мы с ним в небольшой комнатке за лестницей, превращенной мною несколько лет назад в мой рабочий кабинет. Я угостила его вином, а себе велела принести чай.

— Тут на днях потоптали кустарник Фентона, — сообщил он, расположившись в старом бархатном кресле и одним духом осушив полбокала белого рейнского. — У какого-то чертова болвана, кузена Уотсона, видите ли, понесла лошадь.

Обычно именно мне приходилось улаживать недоразумения с местными фермерами.

— Вот незадача! — воскликнула я. Фентон, один из уэстонских фермеров, очень дорожил своим недавно посаженным кустарником. — Кто-нибудь заверил его, что охотничий клуб восстановит кустарник?

— Я сам ходил к нему, но мне не удалось его успокоить. А жену Фентона ужасает мысль, что ребенка затоптала бы лошадь, окажись он в кустарнике.

Понимая, что миссис Фентон права, я раздраженно поставила чашку на стол:

— Какого дьявола этого малого занесло в кустарник Фентона? Ведь охота проходила по крайней мере за три поля оттуда.

— Так оно и было, Аннабель, так и было. Проклятый дурак скакал на лошади, взятой напрокат, — нервной чистокровке — и не смог удержать ее. Она понесла его прямо в кустарник.

Охваченные возмущением, мы переглянулись. Сэр Мэтью, внешне похожий на средневекового ученого-аскета, типичный сельский джентльмен и превосходный наездник, а уж такими гончими, как у него, гордился бы любой охотничий клуб. Я знаю его лет с восьми.

— Если местные фермеры не будут чувствовать себя в безопасности на своей собственной земле, это повредит репутации охотничьего клуба.

— Верно. — Сэр Мэтью допил вино, снова наполнил бокал и перешел к главной цели своего визита:

— Не согласитесь ли вы потолковать с Фентонами, Аннабель? Убедите их, что эта досадная случайность больше не повторится. — Он откашлялся. — Мне крайне неприятно просить вас об этом сейчас, когда вы в трауре. — Худое суровое лицо сэра Мэтью выразило сострадание. — Но речь идет об уэстонских арендаторах, и если миссис Фентон настроит нежелательным образом других фермерских жен…