Диана Гэблдон - Путешественница

На побережье, накрыв толпу беглых невольников, обрушился град крупной картечи. Тела разрывало в клочья, подбрасывало в воздух, расшвыривало по прибрежному песку кровавыми ошметками.

– Пресвятая Мария, Матерь Божья… – прошептал Айен белыми трясущимися губами и осенил себя крестным знамением, не в силах оторвать полного ужаса взгляда от кровавой бойни на побережье.

Еще один залп проделал в борту «Брухи» огромную дыру. Часть зарядов лишь взметнула песок, но куда больше накрыло бегущих людей.

Мы обогнули мыс, вырвались на простор открытого моря, и усыпанный изувеченными трупами берег пропал из виду.

– …помяни в молитвах нас, грешных, ныне и в час нашей кончины, – шепотом закончил свою молитву Айен и еще раз перекрестился.

Разговоров на борту почти не велось, только Джейми велел Иннесу править на Элевтеру, а тот обменялся мнениями с Маклеодом насчет лучшего курса. Все остальные испытывали слишком сильное потрясение от увиденного и слишком сильное облегчение от собственного спасения, чтобы болтать понапрасну.

Погода была прекрасная, с ровным свежим ветром, и мы летели как на крыльях. К закату Эспаньола исчезла за горизонтом, а слева вырастал остров Большой Терк.

Я съела свою порцию печенья, попила воды и свернулась на дне лодки, пристроившись между Джейми и Айеном. Иннес, зевая, лег отдыхать на носу, тогда как Маклеоду и Мелдруму предстояло поочередно править рулем, неся ночную вахту.

Утром меня разбудил крик. Я приподнялась на локте, моргая и потягиваясь после ночи, проведенной на голых досках. Джейми стоял на ногах, утренний ветер трепал его волосы.

– Что случилось? – спросила я его. – Что за шум?

– Глазам своим не верю! – ответил он, всматриваясь в даль. – Опять эта чертова посудина.

Я поднялась на непослушные ноги и убедилась в его правоте: далеко позади виднелись крохотные белые паруса.

– Ты уверен? – спросила я, вглядываясь из-под ладони. – Как можно узнать корабль с такого расстояния?

– Я бы, конечно, не узнал, куда мне. Но Иннес с Маклеодом на этом собаку съели, и они уверяют, что за нами увязался чертов английский кровосос. Они приметили направление, в котором мы отплыли, и пустились в погоню, как только разделались с теми черными бедолагами на Эспаньоле.

Он отвернулся от борта и пожал плечами.

– Беда в том, что мы тут ни черта не можем поделать. Вся надежда только на то, что мы далеко от них оторвались. Иннес говорит, что у нас есть шанс ускользнуть возле Кошачьего острова, если мы доберемся туда дотемна.

За весь день военный корабль так и не смог приблизиться к нам на дистанцию орудийного огня, но Иннес выглядел все более и более обеспокоенным.

Морской пролив между островами Кэт и Элевтера был узким, заполненным коралловыми рифами, и никакой военный корабль не мог бы преследовать нас в этом тесном проходе, однако и мы не могли маневрировать там с высокой скоростью, спасаясь от дальнобойных пушек «Дельфина». Поэтому в этом коварном мелководье нам приходилось играть роль затаившейся утки.

Наконец, не без сопротивления, было принято решение направиться на восток: мы не могли позволить себе рисковать, замедляя движение, а под покровом тьмы можно было попытаться ускользнуть от военного корабля.

С рассветом земля совершенно пропала из виду, чего, к сожалению, нельзя было сказать про «Дельфин». Правда, расстояние не сократилось, но когда вместе с солнцем поднялся ветер, на корабле поставили дополнительные паруса и начали увеличивать скорость. Поскольку все наши паруса до последнего были уже подняты и спрятаться в открытом море было негде, оставалось только бежать. И надеяться.

Все утро «Дельфин» неотступно следовал за нами. Небо стало затягивать облаками, ветер окреп, но это было на пользу только «Дельфину», намного превосходившему нас площадью парусов.

К десяти часам он приблизился настолько, что попробовал обстрелять пинас. Толку не вышло никакого: ядро упало далеко за кормой, но, честно сказать, ощущение все равно было не из приятных. Иннес покосился назад через плечо, оценивая дистанцию, покачал головой и с угрюмым видом продолжил следовать тем же курсом. То было единственное разумное решение: мчаться на всех парусах, удерживая дистанцию как можно дольше, а уж уклоняться и маневрировать только при опасном сближении, когда другого выхода не останется.

К одиннадцати «Дельфин» подтянулся на четверть мили, и чудовищный грохот его носовых орудий стал раздаваться каждые десять минут – пушкарь оценивал огневую дистанцию. Закрывая глаза, я представляла себе потного, закопченного пороховой гарью Эрика Йохансена, склонившегося над своим орудием с дымящимся запалом в руке. Очень хотелось надеяться, что Аннеке осталась на Антигуа вместе со своими козами.

К половине двенадцатого зарядил дождь и на море усилилось волнение. Внезапный порыв бокового ветра завалил нас на борт, да так сильно, что бортовое ограждение оказалось в футе от поверхности воды. Нас швырнуло на палубу, и пока мы, барахтаясь, разбирались, где руки, где ноги, Иннес с Маклеодом умело выровняли пинас. Я оглянулась на «Дельфин» и увидела матросов, взбегающих наверх убирать верхние паруса.

– Для нас это благо! – крикнул Макгрегор мне на ухо, кивнув, когда я к нему повернулась. – Им придется сбавить ход.

К двенадцати тридцати небо окрасилось в необычный пурпурно-зеленый цвет, а ветер достиг невероятной силы и завывал подобно жуткому призраку. На «Дельфине», несмотря на все усилия команды, сорвало с мачты стаксель: обрывки парусины разлетелись над морем, словно альбатросы. Пальба по нам давно уже прекратилась, поскольку невозможно было толком прицелиться в небольшую да еще и пляшущую на волнах мишень.

Потом скрылось солнце, и я больше не могла следить за временем. Настоящая буря обрушилась на нас примерно через час. Ветер ревел так, что команды слышны не были, и Иннес с помощью жестов и выразительной мимики приказал убрать паруса. Такой шторм мог не только порвать парусину в клочья, но и вывернуть мачту из палубного гнезда.

Я крепко держалась за поручень одной рукой и за руку Айена – другой. Джейми скорчился позади, раскинув руки и прикрывая нас от ветра своей спиной. Струи дождя хлестали безжалостно, как плети: сила ветра делала их чуть ли не горизонтальными, а плотность дождевой завесы была такова, что едва можно было разглядеть очертания земли на горизонте – по моим предположениям, это была Элевтера.

Море вспучивалось до ужасающей высоты, перекатывающиеся валы достигали сорока футов. Пинас подхватывало, как щепку, и раз за разом возносило на головокружительную высоту очередного гребня, после чего он резко нырял вниз. В грозовом свете лицо Джейми казалось мертвенно-бледным, мокрые волосы прилипли к черепу.