Бертрис Смолл - Колдунья моя

— Жениться?! — Велизарий Фок, величайший актер Константинополя, потрясение уставился на своего возлюбленного принца. — Ты собираешься жениться первого мая? Господи помилуй, Василий! Неужели ты так жесток? Мы с тобой встретились как раз первого мая, в прошлом году! Я никогда тебе этого не прощу, Василий! Никогда! — Слезинка скатилась по его длинному изящному лицу и затерялась в короткой ухоженной бороде.

— Ax, так вот почему этот день навевает мне сладкие воспоминания! — воскликнул принц. Он по-дружески обнял своего любовника. — Я не хотел причинить тебе боль, Велизарий, но дата свадьбы уже назначена. Перенести ее невозможно.

— Но зачем тебе вообще жениться? — Золотисто-карие глаза актера наполнились слезами. — Разве ты меня не любишь?

— Почему же, люблю, — снисходительно ответил принц, — но ты не можешь родить мне детей, Велиэарий. Мой долг перед семьей — произвести на свет наследника. Кроме того, Мэйрин — исключительное создание. Ее красота ни в чем не уступает моей. Я не в силах устоять перед ней. Я уже влюбился в нее.

— Я слыхал, что у нее волосы какого-то неестественного цвета, — обиженно заметил актер. — Оранжевые! Разве девчонка с оранжевыми волосами может сравниться с тобой в изяществе и прелести, о мой возлюбленный?

— Ее волосы — словно огненное золото, словно пылающий костер. Ее лицо и фигура — само совершенство. Она — невинная девственница. Но что самое чудесное, Велизарий, — она умна и образованна!

— Но она — англичанка, Василий! — воскликнул актер. — Они ведь дикари. Ты видел их торговое посольство? Длинные волосы, косматые бороды и ужасающая одежда!

Василий рассмеялся.

— Она умеет читать, Велизарий. Знает математику. У нее прекрасный почерк. Она говорит на нескольких языках. Что ты на это скажешь?

— Скажу, что не отказался бы познакомиться с твоей новой пассией. Возможно, у нас найдется с ней кое-что общее, помимо знакомства с тобой.

— О нет, дорогой мой, — усмехнулся принц. — Ты ни в коем случае не должен встретиться с Мэйрин. Я не позволю тебе испугать ее рассказами о нашей связи. Она этого просто не поймет. Возможно, тогда станет старше и хорошо узнает наши обычаи, все будет по-другому, но не сейчас. Я собираюсь построить ей дворец за Босфором, и вы не будете огорчаться встречами между собой.

— Какой ты заботливый! — раздраженно фыркнул Велизарий. — Но тебе повезло, что я понимаю необходимость твоей женитьбы, хотя невеста не поймет того, что связывает нас с тобой. — Он ревниво вгляделся в лицо Василия. — Впрочем, мой милый принц, мне кажется, не все так просто. Ни для кого не секрет, кто мы друг для друга. Почему ты так уверен, что никто не выболтает этого твоей невесте? Или у тебя нет врагов? И как насчет родителей девушки? Узнай они о твоих причудливых вкусах, доверят ли тебе свое сокровище? Или им так не терпится заполучить в зятья принца, что они отбросят ради этого свои варварские предрассудки? Вот что мне хотелось бы знать.

— Будь осторожен, Велизарий, — с тихой угрозой в голосе проговорил принц. — Я желаю получить эту девушку! Если попытаешься помешать, я с тобой расстанусь, — Ты и так меня бросишь! — воскликнул актер. — Я знаю! — В голосе его зазвенели нотки близящейся истерики.

— Нет, — мягко возразил Василий, успокаивающе погладив Велизария по светлым кудрям. — Нет, дорогой мой. Я тебя не брошу. Мужчина может делить свою любовь, как я буду делить ее между тобой и Мэйрин. Вы нужны мне оба для разных целей. Ты ведь знаешь, что в отличие от тебя я могу любить и мужчин, и женщин. И ты всегда знал, что рано или поздно тебе придется делить меня с моей будущей женой. Прежде ты никогда меня не ревновал. Так не нужно и теперь, любовь моя, — закончил он и быстро поцеловал актера в губы.

Велизарий ответил ему жадным поцелуем, а потом со вздохом произнес:

— Ты разбиваешь мое сердце, господин мой. Но я знал, что это случится, еще тогда, когда впервые встретился с тобой взглядом, и даже зная это, все же продолжал тебя любить.

Василий улыбнулся, глядя в глаза Велизарию.

— Поверь мне, — ласково сказал он. — Я все устрою. Ты ведь знаешь, что я могу все устроить как надо; верно?

— Я почти что сочувствую твоей невесте, Василий, — тихо отозвался Велизарий. — Интересно, что будет, если она поймет, какой ты безжалостный человек?

Но Мэйрин, охваченная пламенем первой любви, замечала только то, что хотела видеть. Принц вскружил ей голову клятвами в преданности и страстными поцелуями уверенных губ. Эти поцелуи волновали ее. Она безоговорочно верила всему, что он говорил, и с нетерпением ждала того дня, когда сможет принять мужскую любовь.

Она уже заметно подросла и стала даже выше Иды. Груди ее, казавшиеся всего лишь нежными бутонами, когда она приехала в Константинополь, теперь округлились и пополнели, натягивая ткань туники. Платья ее вскоре пришлось перешить, поскольку они стали тесными. Мэйрин обнаружила, что настроение ее стало меняться чуть ли не каждую минуту, от уныния ко всепоглощающей радости и наоборот. Из прекрасного ребенка она быстро превращалась в столь же прекрасную женщину.

Дагда молча подмечал, какие взгляды украдкой бросают люди на его юную госпожу. Женщины, конечно, завидовали. Мужчины же смотрели на нее с томлением желания. Дважды Дагда прочел откровенную страсть к Мэйрин во взгляде варяжского гвардейца по имени Эрик Длинный Меч. Впрочем, как только гвардеец замечал, что за ним наблюдают, огонь желания тут же угасал, сменяясь простым, лишенным всякого выражения взглядом.

Императрица Мария-Ирина пришла из своего дворца взглянуть на Мэйрин. Эта глубоко набожная, благочестивая женщина посвятила свою жизнь молитвам и благотворительности. Она тревожно вглядывалась темными глазами в лицо Мэйрин. Наконец улыбнулась, довольная тем, что ей удалось увидеть, и по-матерински похлопала девушку по руке.

— Вижу, ты — хорошая девочка, — прошептала она так тихо, что Мэйрин пришлось напрячься, чтобы расслышать ее слова. — Я возблагодарю Святую Анну, мать блаженной Девы Марии, за то, что Василий наконец нашел себе жену. Тебе ведь, конечно, известно, что главная обязанность жены — рожать детей, не правда ли, дорогая моя?

Мэйрин смущенно кивнула, глядя на бледное лицо и пристальные темные глаза императрицы.

— Моя дочь еще слишком юна, чтобы зачать и родить ребенка, ваше величество, — заметила Ида.

— Она скоро вырастет. Я вижу, в ее прелестных глазах уже занимается заря женственности. Послушай меня, дитя мое.

Тяжело быть женщиной, тяжело со смирением подчинять себя низменному плотскому желанию мужчины, но таков долг покорной супруги. Твоя мать наверняка уже рассказала тебе о том, каким нечестивым путем зачинаются дети. Но таково наказание Господа Бога, возложенное на нас за Евин грех, и мы должны кротко и с терпением нести его. Однако великим благом для твоей души будет, если ты просто сосредоточишься на своих четках во время этого унизительного действа. — Императрица озабоченно вгляделась в лицо Мэйрин, испугавшись, что потрясла невинную бедняжку своей прямотой.