Молли Харпер - Искусство обольщения обнаженного оборотня

– Да, мэм, – хором пробормотали мы, устраиваясь за столом.

– Что ж, молодец! Ты навлекла на нас неприятности, – проворчала я.

– Однако не я планировала хладнокровное убийство совершенно незнакомого человека, – театральным шёпотом парировала Мо.

– Нет, ты планируешь хладнокровное убийство, только когда кто-то без спросу забирает последний квадратик шоколадки.

– У каждой девушки должны быть свои приоритеты, – назидательно произнесла она.

К моменту прибытия в «Ледник» я уже так накрутила себя, что пар валил из ушей.

Я собрала немного информации о докторе Николасе Дж. Тэтчере, и результаты поиска в «гугле» [7] оказались тревожными. Мо была права. Тэтчер – вовсе не типичный одинокий помешанный на технологиях гик, возомнивший себя исследователем паранормальных явлений. Он называл себя зоологом-антропологом [8]. И уже решил, что оборотни существуют. А сейчас просто хотел разузнать, как мы такими стали и какую жизнь ведём.

Он как раз такой человек, который случайно наткнётся на доказательство нашего существования, продаст его «Нэшнл джиогрэфик» [9] и тем самым заставит всю мою семью убегать от учёных, вооружённых ружьями с транквилизаторами и пилами для трепанации черепов.

Вот в чём соль. Мне нравится быть оборотнем. Я не могу представить себе жизнь только в одном обличье. И мне посчастливилось иметь возможность перевоплощаться в классное животное. Я могла бы всю жизнь оборачиваться скунсом или ещё кем-то столь же непривлекательным. (А такие существуют. Бедняги). Оборотни изменяются днём или ночью, а сами обращения проходят искусно и безопасно. Также в стае существует стабильная структура – во главе стоит альфа-самец, который сам выбирает себе спутницу, впоследствии становящуюся альфа-самкой. Если только альфа-самец не передаёт бразды правления, скажем, более спокойной и мудрой младшей сестрёнке.

И не верьте во всё это дерьмо, которое пытается навязать Голливуд, о последствиях укуса оборотня и проклятии полнолуния. Вы должны родиться в нашем маленьком сообществе. Хоть обкусайся, но человек шерстью не обрастёт. Хотя, возможно, потеряет много крови или подхватит какую-нибудь заразу.

Люди и понятия не имели, что мы существуем. Конечно, нас изображали главными героями отстойных фильмов, а каждый Хэллоуин нам приходилось мириться с детворой, бегающей вокруг с приклеенным на лица мехом и потешно рычащей. Но люди сошли бы с ума, если бы поняли, что каждый день сталкиваются с нами в продуктовых магазинах, в школах, в лесах. Чёрт, некоторые эксперты по дикой природе могли видеть нас в волчьем обличии и так и не догадаться, что смотрели не просто на большого, но в остальном нормального волка. Год назад фотография моего кузена Самсона появилась в «Нэшнл джиогрэфик» с подписью «Великолепный образчик». Несколько месяцев он таскал чёртову статью в бумажнике, чтобы с её помощью впечатлить местных самок.

В общем, мы выжили как официально не существующий вид всего лишь благодаря хитрости и удаче.

Если бы люди знали, действительно знали, что создания из детских страшилок существуют на самом деле, на нас бы открыли охоту. Проще некуда. У нас забрали бы детей и поместили бы их в специальные места заключения. Нас бы изучали, препарировали, преследовали.

Нику Тэтчеру очень повезёт, если он уберётся из Гранди целым и невредимым.

Я сделала глубокий вдох и позволила себе насладиться приятным весёлым шумом «Голубого ледника», прежде чем заняться делом. Моя двоюродная сестра Эви владела салуном, который отчасти являлся и столовой, и баром, и галантереей. Столовая зона была освещена льющимся из венецианских окон светом и уродливыми неоновыми вывесками с рекламой пива. Запахи дыма, исходящего от железной дровяной печи, и обжаренного в арахисовом масле картофеля вызывали грёзы о двойных чизбургерах и яблочном пироге с изюмом.

Пока не появилась Мо со своей волшебной кухонной лопаткой, за плитой штамповал простые бургеры с картошкой фри Баз, муж Эви. А Мо полностью переделала меню, с нуля начала печь десерты, и вдобавок оказалась тем ещё маркетинговым гением. Например, она выяснила, что хотя её новые соседи считают пастуший пирог слишком вычурным и английским, стоит лишь назвать блюдо закрытым пирогом с картофельным пюре, и все умнут его за обе щёки.

Она даже придумала рецепт сэндвича с лосиным мясом, о котором написали в каком-то человеческом гастрономическом журнале.

Чтобы Мо не ушла с работы после рождения ребёнка, Эви даже отдала ей долю в деле. Я хотела верить, что именно поэтому Мо с Купером назвали свою дочь в честь Эви, а не, скажем, любимой родной сестрички.

Кто-кто, а мой брат женился на лучшей поварихе в этом округе штата. Большинство оборотней – отличные кулинары. Если ты сможешь кого-нибудь убить или что-то где-то раздобыть, то мы это приготовим, причём очень даже хорошо. Это биологическая потребность. У нас такой быстрый обмен веществ, что мы должны весь день потреблять калории, чтобы потом суметь проспать всю ночь, будто в короткой зимней спячке. Если бы вы являлись членом общества по защите животных, вас не порадовал бы День благодарения у оборотней, поскольку в качестве пунктов меню мы предпочитаем всех доступных диких лесных существ из колонки А и добрую половину из колонки Б. Но всё же никто из нас не может соперничать с Мо на кухне. Уж поверьте, некоторые из моих тётушек пытались.

Я остановилась, чтобы стащить с барной стойки кепку Алана Далинга и водрузить её себе на голову.

– Эй, рейнджер, так ты догнал того медведя, что утащил корзинки с едой для пикника?

– Ха-ха, ехидничаешь над госслужащим, – произнёс Алан, хмуро посмотрев на меня, и отобрал кепку.

Алан был самым завидным холостяком в наших краях, пока не познакомился с Карой Рейнолдс, которая по чистой случайности оказалась одной из подруг детства Мо. Кара приехала на свадьбу Мо и Купера, встретила Алана и осталась здесь. Не могу сказать, что осуждаю её, правда. Несмотря на недавнюю помолвку и тот факт, что Алан регулярно разбирался с медвежьими капканами, он всё ещё являлся гвоздём программы в моих фантазиях по скрещиванию. А что? Я люблю униформу.

– Каре совсем не понравится, если она увидит, что ты так смотришь на Мо, – сказала я, кивнув в направлении кухни, где Мо порхала от прилавка к печке.

Не в первый раз я позавидовала тому, как двигается Мо. Сама я перемещалась незаметно и быстро. Но она двигалась с некоей плавной грацией, которая навевала мысли о лебедях и пуантах. Однако время от времени Мо оступалась и шлёпалась на задницу, опрокидывая на себя жидкое тесто для шоколадных пирожных с орехами. И я считала, что этот факт уравновешивает подобную несправедливость.