Дениза Робинс - Негасимое пламя

Ричарду было по душе такое простодушие. Надо же… Эта девчушка знает все слабости своего отца и всю жизнь терпеливо сносила их. Удивительные для ее возраста мужество и стойкость.

— Понятно, — отозвался он. — Значит, поэтому он взял тебя с собой. Но ведь для девушки здесь не слишком подходящие условия.

— А отец воспитывал меня, как мальчика.

— Это заметно. И все-таки ты девушка.

Джоанна беспокойно поерзала.

— Понимаю. Когда некоторые, вроде Конрада Оуэна…

— Вот-вот. А на Юконе таких, как он, хватает. И не только на Юконе. Опасно тебе здесь оставаться.

— Я смогу за себя постоять, — упрямо сказала она.

Ричард Стрэндж вынул изо рта трубку и глянул на нее из-под нахмуренных бровей.

— Все это только до поры до времени. Что бы с тобой было сегодня, если бы я случайно тебя не нашел?

Джоанна покраснела.

На это ей нечего было возразить. И тем не менее ей нравилось думать, что она может за себя постоять. И почему этот незнакомец обращается с ней как с неразумным ребенком?

— Лучше всего тебе податься на Юг, и не тянуть с этим, — помолчав, сказал он.

— У меня нет денег, да и ехать туда не к кому, — сказала Джоанна.

Он смерил ее долгим взглядом.

— И что же ты, черт возьми, собираешься делать?

— У меня есть знакомые в Форт-Юконе и Даусоне. Друзья отца. Попытаюсь найти работу.

— Какую?

— Ну, в каком-нибудь салуне.

Ричард Стрэндж откинулся и выбил трубку.

— И ты, совсем еще девочка, собираешься разносить напитки в юконском салуне?

— Будущей весной мне исполнится девятнадцать.

— Н-да, сомневаюсь, что ты на верном пути, — сказал Ричард Стрэндж.

После этого снова повисло молчание, и он уставился в огонь. Какое, в конце концов, ему дело до этой Джоанны Грей? С какой стати он должен брать на себя заботу о ее благополучии? Кто она ему — просто попутчица? К тому же провела в этих местах большую часть своей жизни. Наверняка знает, на что идет… Но с другой стороны, Джоанна англичанка и, судя по всему, из хорошей семьи. И все же ему совершенно не улыбается связывать свою судьбу с какой-то малолетней сиротой. Вот если бы она действительно была парнем…

Джоанна поднялась на ноги, и он снова бросил на нее взгляд. В этот момент она зевнула и потянулась, раскинув руки — словно молодое здоровое животное перед сном. И тут, неожиданно для себя, он разглядел в ней женщину — красивую, грациозную женщину, с остро выпирающими через свитер крепкими сосками. Нет, это уже не ребенок. Это — женщина!

Когда-то Ричард Стрэндж любил женщин. Будучи молодым, преклонялся перед женской красотой и прослыл нежным и страстным любовником. И все же однажды повстречал женщину, которая безжалостно разрушила все его идеалы и отняла у него веру в любовь. Теперь, в свои двадцать девять лет, он стал законченным циником. Нет, страсть по-прежнему была ему не чужда, но лишь голая, грубая страсть — без всякой любви и даже надежды на нее.

Здесь, среди снегов Юкона, он искал одиночества и намеревался спастись от женщин. И вот теперь вынужден сидеть в одной хибаре с этой девицей…

— Сколько может продлиться этот буран? — спросил он.

— Долго — несколько дней.

— Вот черт! — тихо выругался он.

Но Джоанна услышала. Щеки ее покраснели.

— Можно подумать, мне все это очень нравится… — начала она.

— Вот-вот, — мрачно подтвердил он и, отвернувшись, принялся снова набивать трубку.

Присутствие девушки странным образом стесняло его. Н-да, если кто-то полагает, что можно вычеркнуть женщин из жизни, он жестоко ошибается…

Джоанне тоже было не по себе в его обществе. «Какой-то он странный… И грубый», — думала она.

Такого человека, как Ричард Стрэндж, встречать еще не приходилось. В его обращении с ней сквозила почти откровенная неприязнь. И все-таки он был получше Конрада Оуэна и ему подобных.

Только сейчас она осознала, насколько сильно устала за эти последние часы. Она поминутно зевала, глаза ее закрывались. Да, какой бы он ни был, ей придется провести с ним ночь в этой лачуге. А спальное место только одно. Как он себя поведет?

Наконец Ричард докурил свою трубку, засунул ее в карман и резко поднялся. Джоанна невольно вздрогнула.

— Пора закругляться, — сказал он.

— Да, — отозвалась она.

Теперь Джоанна стояла перед ним, заложив руки за спину, щеки ее пылали. «Как же она волнуется, — подумал он, чувствуя, что сам начинает заводиться. — Или она, черт возьми, считает, что все мужчины такие же, как этот ее Конрад Оуэн?»

— Ляжешь на матрасе и накроешься одеялами, — коротко бросил он.

— Спасибо… — с облегчением выдохнула она и добавила, как благодарный ребенок: — Большое-пребольшое!

— А ты что — ожидала чего-то другого? — грубо спросил он.

Джоанна покрылась пунцовыми пятнами.

— Я?.. Нет… Что вы… Ничего… Я просто… — Она запнулась и принялась кусать губу, словно собиралась вот-вот расплакаться.

И Ричард Стрэндж, который не выносил женских слез, тут же пожалел о том, что был так груб и невеликодушен с ней. Бедняжка и без того напугана тем ублюдком — приятелем отца… И ничего удивительного, что она так боязлива и подозрительна с ним. Надо быть с ней поласковее.

— Ладно, матушка моя, давай-ка укладывайся и спи, — сказал он. — И хватит меня бояться. Я прекрасно посплю на шкурах в другом конце комнаты. Так что можешь не волноваться. Спокойной ночи.

Он слегка улыбнулся ей, и Джоанна была приятно удивлена переменой, которую произвела в его лице эта улыбка. В глазах его заиграло такое дружелюбие, что ей снова захотелось заплакать — теперь уже от радости. Но она не умела плакать…

— Спокойной ночи, — сказала она, после чего улеглась на матрас и накрылась одеялами.

Стрэндж задул лампу и расположился на шкурах в другом конце комнаты. Комната погрузилась в темноту, не считая слабого красного отблеска затухающего огня.

Джоанна робко выглянула из-под одеяла и попыталась разглядеть своего благодетеля — наверное, ему не очень-то удобно там лежать… Как любезно с его стороны, что он уступил ей этот матрас. Удивительный он все же человек. Вдруг становится таким хорошим… добрым… Джоанна попыталась уснуть, но это оказалось ей не под силу. Наверное, ужас от встречи с Конрадом Оуэном был настолько силен, что распространялся и на этого великодушного англичанина. Она все вглядывалась и вглядывалась в темноту, пытаясь определить, уснул он или еще нет. Когда он вдруг слегка пошевелился, сердце подпрыгнуло так, что ее бросило в жар. Но за шевелением ничего не последовало, а его лица не было видно из-за темноты. Долго вслушивалась она в его дыхание…