Клод Анэ - Арина

Так поступила и Варвара Петровна, оставив, однако, свою дверь приотворенной для многочисленных друзей, которых она вскоре приобрела в городе. Она жила здесь уже пятый год, когда ее сестра Вера Кузнецова умерла в Сан-Ремо от чахотки. Она жила там одна со своей дочерью Ариной. Кузнецов примчался из Петербурга, привез дочь в Россию и, не зная, что делать с ребенком, попросил свояченицу взять его к себе.

Когда известие об этом дошло до Дворянской, завсегдатаи дома не усомнились, что Варвара откажется. Чего ради ей, независимой и свободной, заниматься воспитанием ребенка, которого она едва знала? И все же друзья Варвары ошиблись: тотчас по получении письма, нисколько не раздумывая, она телеграфировала в Петербург согласие принять племянницу.

Когда Арина поселилась у тетки, ей было четырнадцать с половиной лет, но духовно и физически она была развита не по возрасту – совсем тоненькая, но уже сформировавшаяся, с пухлыми руками и серьезным личиком и прямым взглядом, в котором угадывалось нечто агрессивное.

– Черт возьми, на кого ты похожа? – приветствовала ее Варвара Петровна. – Рот у тебя того же рисунка, что и у нас всех, но такой красивой, как твоя мать, ты не будешь. И откуда у тебя эта манера так смотреть на людей? От кого ты унаследовала эти глаза? Во всяком случае, не от отца, этого безвольного блондина. У тебя с ним ничего общего… И я тебя поздравляю с этим – ты же знаешь, какого я о нем мнения…

В таком тоне Варвара Петровна обычно разговаривала со всеми. Глаза молодой девушки загорелись, но уста не произнесли ни слова.

– Впрочем, ты мне нравишься. Я боялась, что встречу еще совсем ребенка, но теперь вижу, что ты молодая девушка. Мы сможем говорить не церемонясь.

И в самом деле присутствие девочки не внесло никаких изменений в жизнь Варвары Петровны. С первого же дня она видела в Арине, несмотря на значительную разницу в возрасте, скорее подругу, нежели племянницу, чье воспитание ей поручили.

С тех пор как Варвара Петровна рассталась с семьей, она привыкла жить свободно, по своему вкусу, и считала, что может располагать собой, как ей заблагорассудится. Если сама природа сопроводила общение полов тайным и живым удовольствием, зачем лишать себя этого? Критический ум бывшей студентки не находил причин отказываться от естественных радостей жизни. Еще учась в университете, она заводила друзей; вернувшись на родину, она их нашла и в Иванове. В заграничных путешествиях с князем она не раз имела возможность провести сравнительное изучение достоинств мужчин Запада и, вернувшись домой, продолжала жить по своему разумению. Она не понимала, как можно, отдаваясь мужчине, придавать этому большое значение, что свойственно стольким экзальтированным особам. Одним словом, смотрела на любовь чисто мужскими глазами. Она заводила себе любовника, когда возникало желание, и покидала его, если кто-то иной приходился ей больше по вкусу. Вступая в связь, не впадала в чрезмерный восторг, но и при расставании не проливала слез. Любовь не затрагивала ее глубоко, поэтому и разрыв не приводил к драме. Она вела себя так естественно, что ее любовникам не приходило в голову требовать от нее большего, нежели она давала. Она никогда окончательно не порывала со своими возлюбленными и умела без всяких сцен и потрясений превращать интимные отношения в дружеские. При случае не прочь была и возобновить прежние любовные связи. В первые годы своего пребывания в городе она часто ездила в Петербург и Москву, где останавливалась у своих бывших друзей. По возвращении так умела рассказать о своем путешествии и испытанных удовольствиях, что ее нынешний любовник принимал это как должное.

Как видно, Варвара Петровна не отличалась богатым воображением. Ее увлечения, в которых она себе не отказывала, никогда не приводили к безоглядной страсти. Она давала своим чувствам волю, но никогда не позволяла им одержать над собой верх.

Ее любовная мораль – а таковой она обладала – сводилась к двум принципам. Она оставалась верна своему любовнику до тех пор, пока кто-то иной не привлекал ее, и тотчас признавалась в новом чувстве, считая раздвоение недопустимым. Она могла принадлежать только одному мужчине, хотя часто меняла их. Таким образом, она никого не обманывала. Чтобы обмануть кого-то, надо любить его, быть связанной с ним узами глубокого чувства. Но до сих пор Варвара видела в своих любовниках только друзей противоположного пола, и отношения между ними и ею были четко определены.

Она гордилась тем, что смогла найти любви подобающее место. Любовь владела лишь телесной ее половиной.

– Видишь ли, моя дорогая, – говорила она Арине (когда той было пятнадцать с половиной лет), – любовь – восхитительная вещь, если не требовать от нее больше, чем она может дать. Но романтические чувства – источник всех зол… Впрочем, не думаю, чтобы тебе угрожало это опасное безумие. У тебя трезвая голова, и ты не собьешься с пути.

Девушка в ответ улыбалась той загадочной улыбкой, которая была свойственна только ей и которая не позволяла угадывать ее мысли.

Второй принцип Варвары Петровны сводился к тому, что деньги и любовь не должны иметь между собой ничего общего. Так же считают и многие женщины в России. Там, где не примешаны деньги, все складывается наилучшим образом, и что бы ни делала женщина, если материальные соображения не играют для нее никакой роли, она остается порядочной. Безнравственность приходит только с деньгами. Еще в Женеве, будучи молодой и почти без средств к существованию, Варвара не позволяла никому из своих возлюбленных, как бы богаты они ни были, угостить себя обедом или оплатить трамвайный билет. В этом плане она, как и многие ее соотечественницы, несколько перебарщивала.

Когда Арина приехала из Петербурга, другом Варвары был известный адвокат из соседнего города, который два раза в неделю приезжал по делам в губернский центр. Он останавливался тогда у Варвары, в доме которой имел свою комнату. Потом на глазах Арины его сменил инженер. Со стороны все выглядело прилично. Однако Варвара Петровна не упускала случая поделиться со своей племянницей замечаниями насчет особенностей и недостатков своих любовников.

– Я оказываю тебе большую услугу, – не раз говорила она. – Ты научишься трезво мыслить, правильно судить о вещах и будешь мне благодарна.

Но вот уже год, как жизнь Варвары круто изменилась. Ей перевалило за сорок, когда она влюбилась в одного врача. Отличавшийся яркой красотой, он уже разбил немало сердец в городе. Инженер получил отставку, и Владимир Иванович занял его место.

Первые шесть месяцев были спокойным очарованием, но затем Варвара почувствовала в себе зарождение чувства, которого дотоле не знала. Она полюбила. Это открытие заставило ее одновременно ликовать и отчаиваться. Ей казалось, что она потерпела жизненное банкротство. Она не узнавала себя. Как человек, угодивший в болото и теряющий почву под ногами, она искала, за что бы ей уцепиться. Но в то же время ее наполняла радость, неслыханное блаженство. Она мечтала, как влюбленная семнадцатилетняя девушка.