Дженнифер Эшли - Игра в обольщение

Кэмерон проводил её до дверей, открыл их и, поцеловав ее влажные губы еще раз, подтолкнул в коридор. Когда миссис Дуглас обернулась, собираясь что-то сказать, он покачал головой и закрыл дверь, повернув ключ в замке.

Прижавшись лбом к прохладной двери, он слушал легкий топот удалявшихся шагов.

— Спокойной ночи, девочка, — прошептал Кэмерон.

Остаток ночи Кэмерон провел в своей постели, не раздеваясь, принимая виски стакан за стаканом. Он изо всех сил старался отогнать от себя мысли о молодой и симпатичной миссис Дуглас и не думать о том, куда бы завело их искушение. Но все было напрасно.

Фантазии обволакивали его приятным ощущением тепла и на следующий день, когда он увидел миссис Дуглас. Ее высокий и костлявый муж чувствовал себя рядом с ней неловко, хотя все время держался рядом, как будто для уверенности в самом себе ему необходимо было ее постоянное присутствие. Кэмерон отметил, как любезно ведет себя с мужем миссис Дуглас — ни капли презрения. А еще он понял, что она намеренно избегает его взгляда.

Он живо представил, какой бурный роман мог бы у него завязаться. Каждую ночь что-нибудь новенькое. Он купил бы ей драгоценности, чтобы украсить ими ее обнаженное тело, и ароматические масла, чтобы втирать их в кожу. Он стал бы вести себя осмотрительно, хотя раньше это его редко тревожило. Он убедил бы миссис Дуглас, что это никак не отразится на ее муже. Они будут встречаться тайно, возможно, вначале — только в экипаже Кэмерона. Их любовная связь будет восхитительной, воспоминания о ней останутся на долгие годы.

Приятные фантазии разбились вдребезги на следующий вечер, когда Кэмерон, потягивая виски, стоял на террасе, примыкающей к бальному залу, со своим братом Маком. Одна из бывших любовниц Кэмерона, Фелиция Хардкасл, обладательница роскошного тела, но скверного характера, выбежала на террасу и остановилась перед Кэмероном:

— Ты подарил ей мое ожерелье!

«Ожерелье? Какое ожерелье?» Из зала на них смотрели люди, Мак тоже наблюдал за происходящим со смесью изумления и удивления.

— О чем ты, черт возьми, говоришь? — потребовал пояснений Кэмерон.

Фелиция решительно указала пальцем на миссис Дженнингс, еще одну бывшую подружку Кэмерона. Дама, о которой шла речь, стояла в центре бального зала в вечернем платье, в низком вырезе которого виднелись украшавшие ее шею изумруды. Изумруды, которые Кэмерон купил для Фелиции, и которые она в начале недели легкомысленно оставила в его спальне. Кэмерон запер ожерелье в ящике своей прикроватной тумбочки, собираясь приказать своему камердинеру Анджело вернуть его Фелиции через служанку.

Теперь изумруды украшали шею миссис Дженнингс, которая повернулась, чтобы поприветствовать Эйнсли Дуглас и ласково пожать ей руку. Миссис Дуглас, дама, которую вчера ночью Кэмерон обнаружил у своей прикроватной тумбочки.

«Вот черт».

Фелиция умчалась назад в зал и обрушилась с обвинениями на миссис Дженнингс и Эйнсли. Кэмерон увидел, как открылся от изумления хорошенький ротик Эйнсли, и ее взгляд, метнувшись через зал, встретился с взглядом Кэмерона.

У нее на лице застыло смущение, потрясение, осознание предательства. «Интересно, — подумал Кэмерон, — это искренние чувства или еще один обман?»

Впрочем, это не имеет значения. Миссис Дуглас солгала ему, использовала его, одурачила трогательными словами о нежелании предавать своего мужа. И все это для того, чтобы украсть дурацкое ожерелье ради какой-то чудовищной женской интрижки. А он, как последний дурак, попался на этот обман.

Кэмерон вошел в бальный зал и двинулся сквозь толпу, стараясь не замечать Фелицию, миссис Дженнингс и гостей, таращивших на него глаза. Неожиданно у него на пути возникла Эйнсли Дуглас, и он едва не сбил ее с ног.

Ее серые глаза молили о прощении. Ноздри Кэмерона втянули аромат роз, закрепленных у выреза платья, и ее запах. И он понял, что все еще хочет эту женщину.

Он заставил себя посмотреть на нее с каменным безразличием, не реагируя на слезы, что дрожали у нее на ресницах, потом отвернулся и продолжил путь сквозь толпу. Выйдя из дома, он прямиком направился к конюшням.

Теплые запахи конюшни немного успокоили его, но Кэмерон сказал Анджело, что уезжает, оседлал лошадь и умчался. В тот же вечер он сел на поезд до Лондона и следующим утром уехал на континент.

За несколько мгновений перед Кэмероном промчались шесть лет, разделявшие тот день и этот. Сегодня вечером, как и тогда, он вернулся в свою комнату в разгар еще одной скучной загородной вечеринки, опять пьяный, и снова обнаружил здесь прелестную Эйнсли Дуглас.

Что-то острое и чувствительное вмиг прояснило его полупьяное сознание. Кэмерон подбросил ключ и поймал его: в тишине, словно гром, прозвучал негромкий глухой звук.

— Ну? Вы уже придумали объяснение?

— О да. — Эйнсли Дуглас облизнула пересохшие губы, отчего они стали влажными, красными и еще более соблазнительными. — Я придумала массу объяснений и пытаюсь решить, какому из них вы поверите.

Она стояла у двери в сером вечернем платье с очень глубоким вырезом, а на груди сверкало то самое серебряное ожерелье, что украшало ее шею шесть лет назад. Прическа растрепалась, платье измялось сзади. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами и казалась такой беззащитной. Но он не настолько глуп, чтобы еще раз поверить в наивность Эйнсли Дуглас.

— Мы заключим с тобой сделку, девочка, — заявил он. — Ты расскажешь мне правду, а я отопру дверь и выпущу тебя.

Эйнсли немного дольше, чем надо, задержала на нем проникающий в душу взгляд серых глаз, потом повернулась к двери, выдернула из волос шпильку и опустилась на колени, чтобы исследовать замок.

У Кэмерона заколотилось сердце, и кровь быстрее потекла по жилам. Он не застегнул ни рубашку, ни жилет, они были распахнуты до пояса, но это нисколько не охладило его. Кожа горела, во рту пересохло, как в могиле. Ему необходимо выпить. Хорошо выпить.

Эйнсли стояла на коленях спиной к нему, демонстрируя Кэмерону турнюр и шлейф платья, украшенный серыми оборками и маленькими черными бантиками. По обнаженной спине струился один из локонов. Ее волосы были немного темнее, чем помнилось Кэмерону, и переливались золотистыми прядями. Белокурые волосы могли потемнеть с возрастом, сейчас ей, наверное, лет двадцать семь.

Ее престарелый муж умер, и Эйнсли Дуглас, по словам Изабеллы, стала штатной фрейлиной ее величества и проживает со старшим братом и его очень респектабельной женой. Миссис Дуглас превратилась в даму, которая, чтобы обеспечить себе средства к существованию, должна обслуживать других.