Дафна дю Морье - Генерал Его Величества

Если бы это делалось ради Кита, моего милого доброго брата, я бы ни минуты не расстраивалась. Но о Ките никто и не вспомнил. Все для Гартред. И конечно, как все дети, я прислушивалась к тому, о чем сплетничают слуги.

— Она пошла за нашего молодого хозяина только потому, что он наследует Редфорд после сэра Кристофера, — услышала я на кухне сквозь звон посуды.

Я приняла это к сведению и задумалась, вспомнив также фразу, оброненную поверенным моего отца:

— Гаррисы из Ланреста — не слишком привлекательная партия для таких людей, как Гренвили.

Слова разозлили меня и одновременно озадачили. Я решила, что «непривлекательной» они находят внешность Кита, которого я считала просто красавцем. И почему Гаррисы из Ланреста не пара Гренвилям? Действительно, Кит должен был унаследовать после смерти дяди Кристофера Редфорд — напоминающее огромный сарай поместье недалеко от Плимута, но прежде я об этом не задумывалась. Впервые я поняла — и это открытие очень удивило меня, — что замужество — не прекрасная романтическая сказка, как мне казалось раньше, а соглашение или даже сделка между влиятельными семьями, связанная с разделом имущества. Когда Сесилия выходила замуж за Джона Поллексефена, которого она знала с детства, это не было так очевидно; однако теперь, когда отец то и дело ездил в Стоу, подолгу беседовал со своими адвокатами, и меж бровей у него залегла глубокая морщина, женитьба Кита стала казаться мне важным государственным делом, которое, если в переговоры вкрадется ошибка, может ввергнуть всю страну в хаос.

Вновь прислушиваясь к разговорам взрослых, я обратила внимание на слова одного из адвокатов:

— Это не сэр Бернард Гренвиль, а его дочь затягивает подписание брачного контракта. Она из своего отца веревки вьет.

Какое-то время я раздумывала над этой фразой, а затем передала ее Мери, своей сестре.

— Разве принято, чтобы невеста так торговалась из-за имущества? — спросила я с недетской язвительностью, способной вывести из себя кого угодно.

Мери ответила не сразу. Хотя ей уже исполнилось двадцать, у нее не было никакого жизненного опыта, и вряд ли она знала больше моего. Однако я видела, что сестра потрясена.

— Гартред — единственная дочь, — произнесла она наконец. — Возможно, для нее важно обсудить все пункты брачного контракта.

— Интересно, знает ли Кит, — продолжала я. — Мне почему-то кажется, что ему это не должно понравиться.

Мери сказала, чтобы я помалкивала, иначе рискую превратиться в сплетницу, и это меня не украсит. Однако меня ее слова не остановили. Правда, я не осмелилась приставать с вопросами к старшим братьям, но тут же побежала к Робину, моему любимцу уже в те годы, чтобы попросить его рассказать о Гренвилях. Он как раз вернулся с соколиной охоты и стоял на конюшенном дворе, его милое лицо раскраснелось и сияло счастливой улыбкой, на руке сидел сокол, и помню, я отшатнулась, испугавшись хищных холодных глаз птицы и испачканного кровью клюва. Сокол никому не разрешал до себя дотрагиваться, кроме Робина, который сейчас нежно поглаживал его перья. Двор был полон шума и гама, конюхи скребли лошадей, а у колодца слуги кормили собак.

— Я рада, что это Кит, а не ты собираешься на ней жениться, — обратилась я к брату, в то время как птица смотрела на меня из-под выпуклых век. Робин улыбнулся и коснулся рукой моих волос. Сокол сразу же злобно распушил перья.

— Если бы я был старшим братом, — мягко произнес Робин, — то это была бы моя свадьба.

Украдкой бросив на него взгляд, я увидела, что улыбка на его лице увяла, и он помрачнел.

— Почему, разве она больше любит тебя?

Брат отвернулся и, накрыв голову птицы колпачком, передал ее сокольничему. Через секунду, подхватив меня на руки, он снова улыбался.

— Пошли собирать вишню, — предложил он, — и Бог с ней, с невестой Кита.

— Но Гренвили, — не сдавалась я, когда брат, посадив меня на плечи, понес в сад, — почему породниться с ними такое уж необыкновенное счастье?

— Бевил Гренвиль — самый лучший парень в мире, — ответил Робин. — Кит, Джо и я учились вместе с ним в Оксфорде. А его сестра очень красива.

И больше мне ничего не удалось из него вытянуть. Но мой брат Джо, проницательный и насмешливый, удивился моему невежеству, когда позже я задала ему тот же вопрос:

— Как так получилось, Онор, что ты достигла почтенного десятилетнего возраста, а до сих пор не знаешь, что в Корнуолле есть только две семьи, которые чего-то стоят? Гренвили и Арунделлы. Естественно, мы, бедные Гаррисы, лопаемся от гордости, что наш дорогой брат Кит удостоился чести вести под венец обворожительную Гартред.

И он вновь уткнул нос в книгу.

На следующей неделе вся семья уехала на свадьбу в Стоу, и мне пришлось, изнывая от любопытства, терпеливо ждать их возвращения. Однако оправдались мои худшие опасения: по приезде мать пожаловалась, что очень устала, остальные присоединились к ней. Они так напраздновались и напирова-лись, что, казалось, им было трудно ворочать языком. Лишь моя третья сестра Бриджит снизошла до разговора со мной и с упоением принялась расписывать великолепие Стоу и гостеприимство Гренвилей.

— Наш дом — просто лачуга по сравнению со Стоу, — поведала она мне. — Весь Ланрест уместится на их заднем дворе. Там за ужином мне прислуживали два лакея, а на галерее все время играли музыканты.

— А Гартред? Что же Гартред? — напомнила я.

— Подожди, я все расскажу. На свадьбу понаехало очень много гостей, больше двухсот, и мы с Мери спали вместе в большой комнате, такой в нашем доме нет ни одной. К нам приставили горничную, которая одевала нас и причесывала, и каждый день стелила чистое надушенное белье.

— И что дальше? — спросила я, снедаемая завистью.

— Мне показалось, что отцу в Стоу было немного не по себе, — прошептала сестра. — Я видела, как несколько раз он пытался вступить в беседу с кем-то из пожилых людей, но при этом вел себя так скованно, словно у него дыхание перехватило. К тому же, все там были богато одеты, и на их фоне он казался каким-то бесцветным. Сэр Бернард — очень красивый мужчина. В день свадьбы на нем был голубой бархатный камзол с разрезами и серебристой отделкой, а на отце — его зеленый, который ему немного маловат. Он выше отца — я имею в виду сэра Бернарда, — и когда они стояли рядом, это было довольно нелепое зрелище.

— Хватит про отца, я хочу услышать про Гартред.

Бриджит улыбнулась мне с видом превосходства, гордясь своей осведомленностью.

— Больше всех мне понравился Бевил, — продолжала она, — и остальным тоже. Он всем там заправлял и следил, чтобы никто ни в чем не нуждался. Леди Гренвиль мне показалась несколько высокомерной, но Бевил, что бы ни делал, был олицетворением учтивости и любезности. — Сестра помолчала. — Знаешь, у них у всех темно-рыжие волосы, — сказала она вдруг вне всякой связи. — Если мы видели человека с рыжими волосами, то это точно был кто-то из Гренвилей. Из них только Ричард мне не понравился, — добавила она нахмурясь.