Мэрилайл Роджерс - Шепот в ночи

Наблюдая, как она отреагировала на одно его прикосновение, Дэйр испытал чисто мужскую ярость. Знала ли эта жена-девственница причину такого своего страстного отклика? Нет, наверняка совсем не знала, и, поняв это, он снова молча отругал себя за то, что позволил себе это невинное удовольствие. Ее очевидная уязвимость была еще одним доказательством того, что между ними протянулась никогда ранее не признаваемая, едва заметная нить доверия. Элис не могла ни о чем догадаться по неопытности, но он-то сразу все понял. Безумие. Это безумие. Тем не менее, он не мог разорвать эти узы (по правде говоря, он и не хотел их полностью разрывать — разве что немного ослабить).

Обычно Дэйр не считался с правилами, которыми руководствовались другие, но там, где дело касалось Элис, все было иначе. Уголок его рта приподнялся в циничной самоуверенной усмешке. Он давно понял, что ореол опасной таинственности притягивает к нему даже самых надменных женщин. Почти без всякого усилия со своей стороны он мог добиться практически любой женщины, которую желал, кроме той, которую он жаждал более всех. Элис — единственная — была недоступна, запретна для него. Он успокаивал себя тем, что такова тайна ее обаяния. Безусловно, если он удовлетворит свою страсть к этому нежному созданию, жажда будет утолена и больше не станет его томить. Тщетная надежда, но, к счастью, он об этом не узнает.

С лица Дэйра исчез малейший след насмешки, а появившаяся улыбка была столь очаровательна, что Элис стало только хуже. Эта редкая улыбка была исполнена обещания запретных восторгов и соблазна недозволенных наслаждений. Она была так соблазнительно привлекательна! Зеленые глаза внезапно широко раскрылись. Так вот какова его улыбка, против которой не могла устоять ни одна женщина. Наверное, ей тоже не удалось бы ему отказать. Никогда раньше она так сильно не поддавалась его очарованию. Она почувствовала (к стыду замужней женщины), что и с ней может случиться такое. Запоздало обороняясь, она потупила взор. Но, даже глядя вниз на землю, на ровные грядки, она чувствовала его присутствие. Не удивительно, что женщины роятся вокруг него, как пчелы в улье. Элис старалась сопротивляться, как могла (иногда ей удавалось), но на самом деле ее всегда тянуло к Дэйру. Ей казалось удивительным, что ни разу раньше она не выдала своей преступной тяги к тому, кто бы должен быть ей братом.

Когда она была еще совсем ребенком, Дэйр вместе со старшим братом Габриэлем прибыл к ним в замок к ее отцу, своему опекуну. Она росла, считая обоих мальчиков братьями, но со временем обнаружила, что не может наладить с Дэйром такие же товарищеские отношения, что сложились у нее с тихим и нежным Габриэлем. Не в состоянии больше прятаться от вызывающего взгляда дерзких голубых глаз, она обратила свое лицо к рыцарю, столь долго отсутствовавшему. Легкая морщинка, перерезавшая лоб, придала ее лицу выражение немой мольбы.

Дэйр увидел, как ее зеленые глаза расширились и стали глубокими, как будто приготовились поглотить его в свою бездну. Только чувство вины за то, что он, опытный мужчина, пробует свои чары на наивной девушке, и сознание того, что жестоко и дальше использовать ее беспомощную наивность, не позволили ему взять награду, которой он недостоин. С любой другой женщиной у него не было бы сомнений, но не с Элис, ни в коем случае не с Элис. Усмешка опять появилась на его устах, но теперь она отражала его собственные проблемы. Без сомнения, его семья, отвергнувшая его, заслуживала плохого к ней отношения. Прожженный до мозга костей, он нимало не заботился ни о чем и ни о ком, кроме этой маленькой, но пламенной девушки. Беспокоясь и тревожась за нее, он взял на себя смелость предупредить о тех опасностях, которые таятся в ее страстной натуре.

— Однажды обязательно настанет день, когда вы испытаете необходимость разделить вашу страсть с мужчиной, иначе вас сожжет внутренний огонь и ваша привлекательность превратится в пепел. — Пронзительные слова плавно текли сладким медовым потоком, и вместо того, чтобы почувствовать себя оскорбленной, Элис вдруг поняла, что этот поток несет ее все ближе и ближе к мерцающему опасному берегу.

Дэйр был убежден, что говорит чистую правду. Он с готовностью признался себе, что готов предать свою душу гибели, если только сможет стать тем, кому будет позволено посвятить Элис в пылкие таинства и сладостные наслаждения страстной любви. Предать душу гибели? Эта мысль вызвала у него горькую усмешку. Да большинство сказало бы, что у него вообще нет души, которой можно поклясться. Эта горькая мысль только укрепила уверенность, что Элис никогда не сможет принадлежать ему. Он вернулся к реальной действительности и уже без всякой теплоты, почти бесстрастным тоном предупредил ее:

— Выбирайте любовника осторожно, а не то огонь вашей души погаснет, прежде чем разгорится по-настоящему.

Холодок последних слов Дэйра помог Элис освободиться из сетей, которые он с такой легкостью расставил вокруг нее. Она все еще трепетала от его волнующей близости, но, почувствовав опасность, отпрянула назад, на этот раз намеренно разжигая в себе огонь негодования, который всегда был ей хорошей защитой. В крайнем раздражении, подняв хорошенькие бровки, она сердито отрезала:

— Мне понадобится мужчина? Такой, как вы? — Ее голос звенел явным недовольством — как он посмел давать ей такие советы, она никогда не пойдет на этот грех, кто бы ни искушал ее, пусть даже самый голубоглазый рыцарь.

Последние лучи заходящего солнца словно замерли в черных, как ночь, волосах Дэйра. Он запрокинул голову и засмеялся от удовольствия. Она его стоила! Очень немногие рискнули бы так противостоять ему, как это нежное создание: одни, опасаясь его плохой репутации, другие — его отваги в бою. Неужели она действительно так чиста и невинна, что не понимает, что должно последовать в ответ на ее вызов? Или же она говорила это намеренно, чтобы добиться своей цели? Неважно, первое или второе. Настало время, когда Огненная Лисица должна понять, что ошибается, ведя себя таким образом.

Элис было неприятно, что взрывы ее темперамента обычно доставляют Дэйру удовольствие, а не колют его, как ей бы хотелось. Но в следующее мгновение все рациональное испарилось, как испаряются капли дождя в пожирающем их мощном пламени. Дэйр показал, наконец, какую опасность он собой представляет. Беспомощная, Элис тонула в его объятиях, в его чувственной улыбке и пристальном взгляде, безмолвно обещавшем ей неизвестные наслаждения.

Видя, как разгорелись зеленым огнем ее глаза, Дэйр не смог удержаться — он хотел просто напугать наивную девушку неизвестностью. Он наклонился, чтобы прильнуть к ее персиковым устам, нектар которых был тем слаще и тем ценнее, чем менее он был доступен.