Ферн Майклз - Гордость и страсть

– Себастьян, приберегите свои речи для танцев. Мои старые ноги не в состоянии выдержать неудобств, причиняемых тесными бальными туфлями. Умоляю, не стесняйтесь пригласить Мэрилин на танец, опасаясь при этом оставить меня одну за столом. – Миссис Квинс прижала руку к губам, чтобы скрыть сдержанный зевок. – Сразу же после десерта я отправлюсь в свою каюту, а вам доверю сопровождать мисс Бэннон. Мне совсем не хочется изображать из себя дуэнью, уверяю вас. Я достаточно давно знакома с вами, Себастьян, чтобы без сомнений оставить Мэрилин на ваше попечение. Мужчина кивнул.

– Я буду счастлив сопровождать вас, мисс Бэннон.

Он улыбнулся. Мэрилин испытывала необъяснимое волнение, от которого перехватило дыхание. На протяжении всего вечера Себастьян не сводил с нее глаз. Мэрилин не могла понять, почему ее так тянет к этому человеку? Что за странное волнение будоражило ее душу?

Снова заиграла музыка. Тихая, завораживающая мелодия, которую Мэрилин никогда раньше не слышала. Официанты тушили свечи, ярко горевшие в люстрах над столами.

Огромный негр в пестрых причудливых штанах и оранжевой рубашке, расстегнутой до пояса, вышел на танцевальную площадку и сел на корточки, установив между колен пару барабанов.

Флейтист играл завораживающую мелодию, которая звучала на октаву выше остальных инструментов. Неожиданно на площадке появились еще двое негров, мужчина и женщина, в красочных костюмах. Они застыли в грациозной позе, ожидая, пока смолкнет музыка. Все притихли и сидели в ожидании.

– Вам предстоит большое удовольствие, Мэрилин, – прошептала миссис Квинс. – Если я не ошибаюсь, это то самое трио, которое покорило Рио-де-Жанейро. Они из Африки и, насколько я понимаю, добились большого успеха. Наверное, едут в Манаус, где будут выступать в оперном театре.

– Шшш… – требовательно шикнули за спиной миссис Квинс. Одна из женщин поднесла палец к губам и сделала Мэрилин знак смотреть на танцевальную площадку.

Танцовщица начала двигаться, покачивая бедрами в такт музыке; мужчина следовал в танце за ней. Барабанщик отбивал медленный ритм, неуловимо убыстряя его по мере того, как разворачивался танец. Музыка вела за собой, и теперь флейтист выводил тихую мелодию, которая достигала невероятно чистых высоких нот. Танцоры подчинялись ее переливчатому убыстряющемуся ритму, пока их тела не переплелись в тесном объятии. Мэрилин никогда не видела ничего подобного. Однажды в Нью-Йорке она вместе с отцом побывала на балете, и сейчас не могла себе представить, как восприняло бы утонченное нью-йоркское общество 1887 года таких танцоров в оперном театре.

Ее внимание привлекла темнокожая танцовщица. Высокая, гибкая, она изогнулась назад с выражением экстаза на лице. Свет нескольких оставленных зажженными свечей отразился в капельках пота над верхней губой негритянки и заиграл разноцветными огоньками, похожими на крошечные бриллианты.

Мелодия и ритм постепенно утратили легкость и наконец замерли. Танцоры застыли, являя взорам зрителей картину, полную драматизма. Присутствующие хранили молчание. Мэрилин оглянулась вокруг и заметила, что мужчины расстегивали воротники рубашек, а женщины лихорадочно обмахивались веерами. Мэрилин почувствовала странное возбуждение. Она перевела взгляд на своих соседей по столику. Миссис Квинс, казалось, была загипнотизирована происходящим на сцене и не сводила глаз с танцоров. Себастьян Ривера пристально смотрел на Мэрилин. Его пронзительный взгляд вопрошал и требовал ответа. Она отвела глаза, внезапно ощутив себя очень красивой под этим нежным чувственным взглядом. Этот человек странно действовал на нее, заставляя осознавать саму себя, свою красоту и женственность.

Они долго смотрели в глаза друг другу. Мэрилин чувствовала, что Себастьян пытался заглянуть в глубины ее души, и она с радостью открыла ему свое сердце.

Некоторое время спустя миссис Квинс отправилась спать. Мэрилин и Себастьян говорили о пустяках и радовались обществу друг друга. Незадолго до полуночи Себастьян неохотно согласился, что час поздний, и предложил прогуляться по палубе, прежде чем он проводит Мэрилин в ее каюту.

Ночной небосвод был усыпан звездами. Себастьян показал ей Южный Крест, находившийся прямо над «Бразилией». Молодые люди молчали, между ними царило полное согласие.

– О чем вы думаете, мисс Бэннон?

– Сейчас в Америке конец декабря, и зима набирает силу. А здесь вечное лето. Трудно представить себе, насколько велик мир, если два сезона могут протекать одновременно. Мне всегда казалось, что Новая Англия мой единственный дом. А теперь я в Бразилии на борту парохода, идущего вверх по Амазонке к городу, о котором я несколько месяцев назад даже не слышала. Слава Богу, что я путешествую вместе с миссис Квинс, иначе наверняка ужасно боялась бы. Благодаря ей это путешествие стало для меня увлекательным приключением.

– Да, Розали Квинс это умеет. Она смотрит на мир глазами ребенка. Каждый день становится для нее приключением, и она заставляет окружающих испытывать такие же чувства.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Уже при первой встрече она полностью расположила меня к себе. Миссис Квинс поистине замечательная женщина.

– В большей степени, чем вы себе представляете, мисс Бэннон. Когда сорок лет назад миссис Квинс и ее супруг приехали в Бразилию, она мужественно переносила лихорадку и голод, работая бок о бок с Аленцо в девственном каучуковом лесу. Мистер Квинс сам признал, что если бы не воля и настойчивость жены, он покинул бы Бразилию, чтобы поискать счастья в другом месте.

Розали Квинс и ее муж принесли цивилизацию в дикий край джунглей, где индейцы жили в хижинах с тростниковыми крышами. Она пригласила католиков-миссионеров, которые начали выводить индейцев из невежества. Именно миссис Квинс создала первую больницу для негров и индейцев. Здесь Манаус смотрит на нее как на первую даму общества, и ни один прием во время светского сезона не может считаться удавшимся, если на нем не присутствует миссис Квинс. Всю жизнь Розали Квинс трудилась не покладая рук, и иногда я думаю, что теперь ей тягостно иметь так много свободного времени в своем распоряжении. Мне кажется, что если бы представилась такая возможность, она охотно обернула голову куском ткани и пошла бы работать на поля вместе с индейцами, как делала когда-то. Миссис Квинс замечательная женщина. Все, кто знаком с нею, отдают должное ее интересу к жизни, безупречной честности и цельности натуры. Я, например, считаю, что мне очень повезло входить в число ее друзей.

– Я рада, что вы поведали мне о миссис Квинс, мистер Ривера. Сама она ничего этого никогда не рассказала бы, хотя, должна признаться, я догадывалась о том, что узнала от вас. Только женщина, познавшая трудности, может обладать способностью к бескорыстному пониманию. Именно эту черту я нашла в миссис Квинс. На меня она излила свои материнские чувства. Мне даже показалось, что я получила особую привилегию заменить на время ее дочь Сьюзан.