Жюльетта Бенцони - Искатели приключений: откровения истории

– Страшно? С тобой? Никогда!.. Я же сказала, что не расстанусь с тобой. Если только не прогонишь сам…

– Я не смог бы, даже если бы захотел. Ты стала частью меня, Вариния. Ты – это я, моя лучшая частица. Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя, если даже никогда не осмеливался это сказать, боясь испугать тебя.

Она обвила его своими тонкими руками, положив голову ему на грудь.

– Теперь, когда ты свободен… и когда я тоже свободна… Теперь я хочу стать твоей, совсем твоей..

Жесткий комок встал в горле у предводителя восставших рабов. Его руки сомкнулись, заключая в объятия тонкий стан черноволосой девушки, прильнувшей к нему. Осторожно, почти со страхом он коснулся губами ее мягких волос. Он так долго мечтал об этом мгновении, что боялся поверить в его реальность…

– Иди ко мне, – прошептал он.

Рим, действительно, не заставил себя долго ждать. Но в начале это была довольно мягкая реакция. Во-первых, он не верил в угрозу большого восстания, а во-вторых, рабы на юге взбунтовались не впервые. Недавно на Сицилии был усмирен бунт под предводительством Энуса и Трифона. Республика слишком презирала своих рабов, чтобы придавать сколько-нибудь важное значение делам беглого гладиатора. Она ограничилась посылкой нескольких когорт городских ополченцев, которые были скорее полицейскими, нежели солдатами, под руководством претора Клавдия Глабра. Тот пренебрежительно отнесся к столь презренному противнику и ограничился тем, что заблокировал Везувий у подножья, думая голодом добиться сдачи рабов, не пачкая свое оружие. Однако он ошибся в расчетах.

Под покровом глубокой ночи Спартак со своими людьми потихоньку покинули убежище и проникли в уснувший лагерь, так, что часовые, уставшие за целый день перехода, непривычного для полиции, не успели поднять тревогу. Правда, восставшие спустились в лагерь по веревке с такого крутого уступа скалы, что в этом месте Глабр и часовых не выставил, уверенный, что здесь опасности не будет. Всего за несколько минут в лагере римлян остались одни трупы, среди которых был и сам претор.

Нагруженные оружием и добычей, так как они могли не спеша грабить лагерь, Спартак и его бойцы вернулись на свою временную стоянку, опьянев от радости. Это была их первая победа, она наполняла их счастьем и гордостью, поскольку они одержали ее против солдат Рима. Спартак повесил на шею Варинии великолепную золотую цепь, найденную в шатре претора.

– Это только начало, – сказал он, сжимая ее в объятиях. – Я хочу сложить к твоим ногам все сокровища Рима…

Эта скорая победа действительно положила начало необыкновенной эпопее, длиной в два года, полной приключений и героической борьбы. Армия рабов, ведомая горсткой гладиаторов, чуть не привела Рим к погибели и потрясла до основания здание могущественного государства.

Все началось с нескольких набегов на плантации Кампаньи, разрозненных битв с другими когортами, которые приводили лишь к тому, что Спартак пополнял свой военный арсенал. Он не хотел, чтобы предводимое им войско представляло собой аморфное сборище недисциплинированных и плохо вооруженных воинов. В нем проснулся бывший солдат, он намеревался организовать свою армию по примеру римских легионов и побить Рим его же оружием.

Теперь под его началом действительно находилась настоящая армия, насчитывавшая в своих рядах 120 000 восставших рабов. Спартак разделил ее на два отряда, чтобы обойти с ними всю Италию и призвать под свои знамена остальных рабов. Во главе одного отряда стал Крикс, другим он командовал сам (Эномой был убит вскоре после начала восстания). Спартак двинулся в поход по Аппенинскому полуострову.

Однако в Риме власти не на шутку встревожились. На борьбу с восставшими рабами было послано две армии под командованием консулов Лентула и Геллия. Одна из армий настигла отряд Крикса у горы Гаргано. Крикс был убит, его воины обращены в бегство, после чего римляне пошли на соединение с другой консульской армией, двигавшейся навстречу Спартаку. Но здесь Рим потерпел в лице своих высших магистратов самое унизительное поражение. Спартак наголову разгромил армии Лентула и Геллия, которые остались в живых лишь потому, что им удалось бежать, затем продолжил свой победный поход. Пять раз предводитель рабов одерживал блестящие победы над знаменитыми римскими легионами, сея панику в Великом городе и сенате. Недалеко было время, когда армия угнетенных обрушится на Рим, затопит его своими волнами, раздавит своей мстительной яростью. Город уже готовился держать унизительную осаду, дожидаясь возвращения своих легионов из Испании и Македонии. Только вот успеют ли Помпей и Лукулл, стоявшие во главе этих войск, спасти город?

Оставив лагерь на попечение своих помощников, Спартак уехал в сопровождении Антонина. Верхом они поскакали к высокому холму, откуда были видны долина Тибра и весь Рим. Добравшись до вершины, Спартак остановился и закрывшись от солнца ладонью, как козырьком, долго смотрел вдаль, не говоря ни слова.

– Завтра, если захочешь, город будет твоим, – прошептал Антонин. – Между Римом и нами больше нет препятствий.

Но Спартак не разделял радости Антонина. В действительности все складывалось не так, как ему хотелось. В боях ряды его бойцов несколько поредели, а замены к его великому удивлению не поступало. Складывалось впечатление, что храбрыми оказались лишь рабы Кампаньи. Остальные, слишком забитые, боялись ужасного возмездия и трусливо бежали при его приближении, предпочитая риску смерти рабскую жизнь. Для Спартака это оказалось большим разочарованием.

– Скоро из Испании, – тихо молвил он, – вернется Помпей во главе своих легионов. Нам придется иметь дело с великим воином, с многочисленными и хорошо обученными легионами. Мы не удержим Рим.

– Ну и что? Зато мы успеем дать Риму почувствовать силу нашей ярости! Мы захватим город, сотрем его с лица земли!..

– У нас не хватит на это времени. Уже сейчас ясно, что осада будет долгой, город хорошо укреплен. Кто знает, вдруг Помпей ударит нам в спину? Нет, Антонин. Я тоже мечтал о том времени, когда Рим будет в моих руках… Но этот день еще не пришел. Нам надо отдохнуть, восстановить силы, а потом уж напасть на город. Я хочу сразиться с Помпеем на равных. Сейчас мы не можем идти на риск и оказаться меж двух огней: Римом и Помпеем.

– Что же ты собираешься делать?

– Мы обойдем город, спустимся в Кампанью, оттуда доберемся до Сицилии, где укроемся на зиму. Здесь нам негде зимовать. Ворота городов перед нами закрыты, а ведь среди нас много женщин, детей. Весной же мы сможем дать этот трудный бой.

– Может быть ты и прав, – отвечал Антонин, понурясь. – Но как жаль!