Елена Арсеньева - Загадка старого имения

«Для него ничего не изменилось, он по-прежнему любит вас», – горько сказал Полунин. А для него самого?! Та нежность, которую читала Александра в его глазах, – ее больше не прочесть? Не прочесть никогда?!

Александра лежала почти плашмя и не могла вытереть слезы. Они стекали по щекам и капали в траву. Она начала задыхаться и теперь больше всего боялась всхлипнуть и выдать себя.

Кто она такая, чтобы осуждать Полунина? Если он даже похитил Липушку, то сделал то ради своей любви к ней. А она-то, она… Александра Хорошилова… нет, она не Хорошилова и не Протасова, она – Александра… она делала все, что делала, только ради злой корысти! Ну, наследство Протасова она, возможно, и обретет, да обретет ли счастье? Ведь для нее нет на свете счастья без Николая!

– Нет, так не пойдет, – его шепот прервал ее горестные мысли. – Этот неизвестный может увидеть наших лошадей и испугаться, не войти в павильон. Руж, гони их на конюшню!

Великолепный пес, напоследок лизнув Александру в щеку, почуял вкус ее обильных слез, заглянул с беспокойством в лицо ей, потом хозяину, но не ослушался Полунина, а вылез наружу и кинулся к лошадям. Не издавая ни единого звука, он принялся покусывать их крупы и заставил побежать к пруду, расположенному так же, как пруд в Протасовке. Дорога мимо него вела к конюшням.

Занимался рассвет, и Александре было хорошо видно, как Руж гонит лошадей. Это было невероятно смешно и напомнило ей, как чудесный пес гнал прочь от нее назойливого Ского. Она не выдержала и хихикнула.

– Не пойму, – послышался безразличный голос Полунина, – вы плачете или смеетесь?

Она вся сжалась.

– Смеюсь, – выговорила насморочным голосом и не смогла сдержать всхлипывание.

– А ну, дайте-ка посмотреть, – властно велел Полунин и начал поворачивать Александру к себе. Она попыталась противиться, но он был сильней. Прижался к ней, повернул на спину, навис сверху, заглядывая в глаза.

– Ну что? – спросил неприязненно. – Чего вы рыдаете? Вам отвратительно лежать рядом со мной? Если хотите, можете выбраться отсюда и выдать меня тому, кто приближается. Вам ничего не грозит, защищаться я не стану. Ну что? Выпустить вас? Вы ж ненавидите меня, по глазам вижу!

– Я вас люблю, – прошептала Александра, поднимая руки и обнимая Полунина за шею. – Я люблю вас!

Он посмотрел ей в глаза, покачал головой и с тем же серьезным, почти сердитым выражением припал к ее губам.

Собачий лай заставил их отпрянуть друг от друга. Полунин быстро прижал ладонь к губам Александры, и она безотчетно поцеловала его руку так же пылко, как только что целовала губы.

– Понимаете ли вы, – спросил он по-прежнему без улыбки, вновь заглядывая ей в глаза, – что теперь, после того, что с нами было, вы просто не можете зваться порядочной женщиной до тех пор, пока я не женюсь на вас?

И растерянно повел бровями, увидев тот ужас, который мелькнул на ее лице.

– Ладно, – шепнул угрюмо. – Об этом после поговорим. Смотрите… вот они!

И быстрым движением перевернул Александру, чтобы она могла видеть то, что происходит около павильона.

А происходило вот что.

К нему подъехали двое всадников. Один из них, мужчина, сидевший на тонконогом вороном жеребце, чьи бока лоснились в лучах восходящего солнца, держал на длинном поводке белую собаку, которая шла как-то странно, тычась носом в землю, изредка поднимая голову и резко взлаивая.

– Этот всадник – Ский! – прошептала Александра, стискивая руку Полунина. – Как он нашел Липушку?

– Наверное, так же, как мы, – ответил тот тоже шепотом. – Дал собаке понюхать что-нибудь из вещей Липушки, вот она его и привела. А с ним Зосимовна, поглядите!

И правда, на широкоспинной, кряжистой кобыле, напоминавшей ожившую лавку, восседала растрепанная Зосимовна. Она осадила лошадь, тяжело сползла с нее наземь и кинулась в павильон. Спешился и Жорж, но входить внутрь не спешил.

Зосимовна появилась – мрачнее тучи. Что-то сказала – но так тихо, что до Александры и Полунина не долетело ни звука.

Оба они вопросительно переглянулись и покачали головами – не расслышали, мол.

Жорж решительно вошел в павильон.

– Что они сейчас будут делать? – шепнула Александра. – Увезут ее? Или народ созовут, чтобы все видели…

Она осеклась.

– Чтобы все видели злодея-похитителя, то есть меня? – усмехнулся Полунин. – Может быть… Может быть, так и получится. Еще и урядника или станового пристава привезут. Все зависит от того, что они хотят.

«Странно они себя ведут, – размышляла Александра, – почему-то шум не поднимают… говорят так тихо, словно боятся спугнуть кого-то или Липушку разбудить… А почему это она все спит да спит?»

На пороге павильона появился Ский, который нес на руках Липушку. Вышел и положил ее на траву.

Белая собака рассеянно бродила вокруг, волоча за собой поводок.

– Черт, если она нас заметит, унюхает, то поднимает такой лай… – пробормотал Полунин. – Погодите-ка… Да кто это? Что это за пес? Это же…

И в это время Александра разглядела рыжий ободок вокруг шеи, как раз под ошейником, и узнала собаку! И в единый миг ей стала ясна вся суть происходящего.

– Да ведь это Нахалка! – прошептала потрясенно.

Полунин покосился на нее не без изумления:

– Вы знаете о Нахалке?

Александра кивнула, едва сдерживая смех.

– Ах, мерзавцы! – проворчал Полунин. – Ну какие же они оба мерзавцы! Теперь мне все понятно. Ну, с меня довольно! Они забрались в мое имение, в мой сад, они творят тут невесть что, а я должен лежать под кустом, как беглый каторжник, который пережидает погоню?! Ну нет!

И он выкатился из-под куста с таким проворством, что склонившийся над Липушкой Ский перепуганно вскрикнул. На его голос из павильона выскочила Зосимовна.

Выскочила – да так и замерла при виде Полунина.

– Доброе утро, – хмуро сказал Полунин. – Раннее, но все же утро. Довольно света для того, чтобы я мог сказать, что мои глаза меня не обманывают, и все же я не могу поверить в то, что вижу. Что вы здесь делаете, э-э…

Он замялся, и Александра понимала, почему. Ни Зосимовну, ни Ского он не мог назвать господами и теперь в уме подбирал подходящее для них наименование.

Жорж настороженно зыркал на него глазами, явно не зная, что сказать. Разочарование, растерянность, написанные на его лице, были такими, что Александра чуть не засмеялась.

Ну еще бы! Они с Зосимовной поставили было спектакль, однако жизнь вмешалась в сюжет и все расставила по местам.

Но Зосимовна нашлась скорей. Она поняла, что игра проиграна по меньшей мере наполовину, и пыталась отыграть хотя бы то, что еще у нее оставалось.