Сири Джеймс - Дракула, любовь моя

— Люси, милая. — Я положила руки ей на плечи и заглянула в пустые глаза. — На дворе середина ночи. Ты должна вернуться в кровать. Давай я помогу тебе раздеться.

К моему облегчению, она не стала сопротивляться. При звуке моего голоса или прикосновении рук ее намерение совершенно испарилось, и она спокойно покорилась моим заботам. Я сумела раздеть подругу, вновь облачить в ночную сорочку и уложить в кровать, так и не разбудив.

За завтраком Люси, как обычно, жизнерадостно болтала, будто прошлой ночью не произошло ничего необычного. С коротким смешком я поведала Люси и ее матери о том, что случилось.

— Ходила во сне? — Люси удивленно хохотнула, намазывая джем и масло на тост. — Я думала, это осталось в далеком прошлом.

Миссис Вестенра нашла новость не такой забавной, как мы.

— Ах, милая! — Она тревожно наморщила бледный лоб и принялась теребить жемчужную нитку на шее. — Эта твоя старая привычка всегда меня беспокоила, Люси. Подумать только, она возвратилась именно сейчас, в этом чужом, новом месте.

Миссис Вестенра была миниатюрной, но полнотелой женщиной пятидесяти четырех лет. Несложно догадаться, от кого ее дочь получила свою красоту, ведь они обе обладали одинаковыми привлекательными чертами лица, небесно-голубыми глазами, темными кудрями и гладкой фарфоровой кожей.

Обернувшись ко мне, миссис Вестенра добавила:

— Она унаследовала эту склонность от отца. Эдвард тоже вставал среди ночи, одевался и выходил на улицу, если я не успевала разбудить его вовремя. Однажды ночью полисмен обнаружил его в Сент-Джеймсском парке, облаченного в лучший выходной костюм. В другой раз, в деревне, он взял снасти и отправился на рыбалку и два часа ночи.

— Как же, помню. Глупый папа! — Люси засмеялась, но тут же смолкла, ее глаза затуманились, и она поднесла к губам какао. — Я так по нему скучаю.

— Твой отец был замечательным человеком, — согласилась я.

Миссис Вестенра печально покачала головой и сказала:

— Я никогда не предполагала, что вот так скоро останусь одна. Была уверена, что покину этот мир первой. Милый, милый Эдвард! — Ее глаза внезапно наполнились слезами, она потянулась через стол и сжала руку дочери. — Слава богу, последние полтора года Люси была дома со мной. Не представляю, как я справлюсь, когда она выйдет замуж.

— Мама, ты прекрасно справишься. — Люси положила свободную ладонь поверх материнской и заглянула ей в глаза. — Мы с Артуром поселимся неподалеку и будем навещать тебя так часто, что ты и не заметишь моего переезда.

— Хорошо бы, моя дорогая. — Миссис Вестенра промокнула глаза салфеткой. — Я очень рада за тебя, Люси, и надеюсь, что ты тоже будешь счастлива.

Мать и дочь обменялись любящими улыбками. Я испытала прилив теплых чувств к ним обеим — и в то же время, против воли, крошечный укол зависти. Одним из величайших моих огорчений было то, что я никогда не знала радостей материнской или отцовской любви. Темное пятно моего прошлого служило неиссякаемым источником унижения с тех пор, как я узнала о нем в детстве. Я по-прежнему краснела от стыда всякий раз, вспоминая о нем.

— А теперь поговорим о свадьбе. — Миссис Вестенра элегантно положила в рот кусочек омлета и немного воспрянула духом. — Полагаю, вы с Артуром должны пожениться как можно скорее.

— К чему такая спешка, мама? Долгие помолвки — обычное дело. Даже вы с папой ждали целый год.

— Да, но наши обстоятельства были другими. Твой отец пытался открыть свое банковское дело и хотел все уладить до свадьбы. Артур, напротив, ничуть не стеснен в финансовом отношении. Он очень богат. Как единственный сын, он рано или поздно унаследует Ринг-Мэнор, все имения и вклады отца. У вас нет ни малейших причин ждать. — Миссис Вестенра говорила с такой настойчивостью, что за ее желанием поскорее выдать Люси замуж чувствовалось что-то еще, но она добавила только: — В любом случае, сентябрь — замечательное время для свадьбы.

— Хорошо, я спрошу у Артура, когда он приедет, — любезно откликнулась Люси.

— А ты, Мина? — осведомилась миссис Вестенра. — Когда вы с Джонатаном собираетесь пожениться? Вы строите планы?

Я помедлила и мрачно ответила:

— Мы думали пожениться в Эксетере в конце лета, совсем скромно, конечно… но теперь я не знаю. — Я рассказала о деловой поездке Джонатана в Трансильванию, его задержке с возвращением и затянувшемся молчании. — Последнее письмо только встревожило меня еще больше. Почерк, несомненно, его, и все же письмо совсем в чужом духе.

— Ты написала нанимателю своего избранника? — спросила миссис Вестенра.

— Да. Мистер Хокинс также пребывает в неведении.

Люси с матерью постарались рассеять мои страхи, но, учитывая обстоятельства, они мало что могли сказать. После завтрака Люси предложила снова прогуляться на Восточный утес. Ее мать заметно запыхалась, перейдя из столовой в гостиную, и предпочла остаться дома.

Однако, прежде чем мы с Люси вышли на улицу, миссис Вестенра отвела меня в сторону и заговорила тихим встревоженным голосом:

— Мина, мне не хотелось говорить при Люси. Я очень беспокоюсь за нее.

— Почему?

— Из-за этой ее старой привычки ходить во сне. Она может быть очень опасна. Ничего не говори Люси, но пообещай мне не спускать с нее глаз и запирать дверь вашей спальни каждую ночь, чтобы она не могла выйти.

Я дала миссис Вестенра торжественное обещание, твердо уверенная, что смогу защитить Люси от любого зла. Ах! Как жестоко я ошибалась!

Днем мы с Люси вернулись на кладбище, расположенное на вершине Восточного утеса, и мило поболтали со скрюченным бывшим моряком по имени мистер Свэйлс, который уверял, что ему почти сотня лет. Он и два его престарелых товарища так пленились красотой Люси, что уселись рядом с ней, едва мы опустились на свою любимую скамейку. Люси задавала содержательные вопросы об их приключениях на море, промыслах у Гренландии и славных днях времен битвы при Ватерлоо.

Меня больше интересовали местные легенды, но, когда я повернула беседу в этом направлении, старый мистер Свэйлс заявил, что россказни о Белой леди в окне аббатства и тому подобное — ерунда и бессмыслица.

— Жалкие бредни для заезжих зевак, — усмехнулся старик. — Наплюйте на них, мисс. Хотите историй — я расскажу вам отличные и правдивые.

Он принялся весьма красочно повествовать о городе и кладбище. Люси расстроилась, узнав, что каменная плита под нашими ногами, на которой стоит любимая скамейка, — могила самоубийцы. Мистер Свэйлс заверил ее, что сиживал на этом самом месте больше двадцати лет и это не причинило ему никакого вреда.