Елена Арсеньева - Тот самый граф, та самая графиня (Луи-Клермон Бюсси д’Амбуаз. Франция)

Короче говоря, внезапная связь любовников могла длиться долго, долго, даже очень долго... Однако Бюсси, который всегда был известен своей скромностью и никогда не хвастал победой над женщиной (если только ей самой не взбредало в голову похвалиться, например, как той же Марго), – так вот Бюсси вдруг взял да и возгордился связью с Франсуазой де Монсоро. И написал одному из своих парижских друзей, маркизу Кутенану, письмецо следующего содержания: «Я долго пытался обложить самку главного ловчего, но наконец расставил сети и поймал ее. Сейчас я держу ее в своей власти и наслаждаюсь ею когда хочу, сколько хочу и как хочу». Далее следовали менее завуалированные подробности, а порою в описании наслаждений Бюсси вообще уходил от эвфемизмов и шпарил открытым текстом.

Кутенан пришел от письма и от успехов друга в неистовый восторг и не преминул похвастать его посланием перед своим братом, маркизом де Ту. И вот тут-то яма, в которую предстояло упасть Красавчику д’Амбуазу, начала углубляться просто неудержимо.

Ведь Кутенан совершенно забыл, что маркиз де Ту терпеть не мог Бюсси. Разумеется, причиной их вражды была какая-то красотка, обоими уж давно забытая (как всегда у этих французов, cherchez la femme!). Так вот имя-то ее забылось, но не забылась обида. Де Ту выкрал письмо у брата и притащил его к королю.

В душе Генриха III никогда не утихала ненависть к Бюсси. Любовь Маргариты король не мог ему простить и радостно воспользовался случаем подстроить ему каверзу... Он вообще был коварен, этот Генрих, очень коварен!

Генрих вызвал к себе графа де Монсоро и показал ему письмо Бюсси.

Бедный Карл... Он был уничтожен! С него мигом слетело все чванство, потерялся весь апломб. Он вновь ощутил себя не уважаемым человеком, обер-егермейстером, с которым милостиво обращается не только герцог Анжуйский, но и сам король, – он вновь стал неудачливым братом счастливчика Жана, которому удалось завладеть самой желанной добычей на свете: Франсуазой де Меридор. И как тогда, раньше, сейчас Карл видел единственное средство избавиться от унижения: уничтожить счастливого соперника.

Он мигом вскочил на коня и помчался в Кутансьер. И отвесил жене пару пощечин, а когда она принялась возмущаться, уверяя, что она чище чистого, белее белого и непорочней непорочного (ну просто девочка!), показал ей письмо де Бюсси.

Это был правильный ход. Очень точный! Ведь Франсуаза, воспитанная в правилах куртуазности, грубых выражений просто не выносила. А тут, изволите видеть, любовник, который ночью сравнивает тебя с богиней, днем называет самкой, да еще и уверяет, что держит тебя в полной своей власти!

Самолюбие ее взыграло. Она повинилась перед мужем (ну, разумеется говорила, что сначала Бюсси ее изнасиловал, потом... потом еще раз изнасиловал, и снова, и опять... потом это как-то нечаянно в привычку вошло, простите великодушно, дорогой супруг, больше не буду!) и покорно проговорила, что сделает все, лишь бы вернуть его прощение и расположение.

Карл немедленно велел ей написать Бюсси, пригласив на свидание в Кутансьер.

– Он ничего не заподозрит, получив ваше послание, мадам? – спросил грозно, на что Франсуаза простодушно ляпнула:

– Конечно, нет! Ведь я ему сколько раз писала!

Карл скрежетнул зубами, склонил голову под тяжестью развесистых рогов, отвесил жене очередную оплеуху и поклялся, что Бюсси дорого ему заплатит.

Франсуаза даже не подумала о том, что совершает предательство. Ей даже в голову не пришло умилостивить супруга, пообещав, что больше не увидится с Бюсси, что отныне она сделается воплощением верности и охранительницы супружеского очага. Нет. Она решила рассчитаться за эту «самку»... между тем Бюсси выбрал это слово всего лишь как эвфемизм, не мог же он открытым текстом написать – «обложил жену главного ловчего»! Итак, Франсуаза мстительно нахмурилась, коварно ухмыльнулась – и написала нежное послание, которому ее любовник очень обрадовался и ринулся в расставленную главным ловчим и его женушкой ловушку. И ей даже в голову не пришло написать ему, предупредить, предостеречь...

И не только ей. Герцогу Франсуа Анжуйскому стало известно, что маркиз де Ту передал письмо Бюсси господину Монсоро. Однако он и не подумал предупредить Бюсси! Воспользовался случаем свести с ним счеты за голландский афронт... Всю жизнь он потом делал вид, будто и не ожидал, что Бюсси идет на гибель, герцог старательно скрывал свое откровенное предательство. Итак, у коварного Монсоро и трусливой Франсуазы появился союзник.

А между тем Бюсси прибыл в замок ночью, как бывало не раз. Вокруг царила тьма, светилось лишь окно Франсуазы. Маленькая боковая дверь была, как обычно, приотворена. Бюсси вошел и начал подниматься по знакомой лестнице. Перед дверью спальни остановился, чтобы перевести дух... и тут что-то почудилось ему. Какой-то шорох... Он инстинктивно отпрянул – и лезвие шпаги просвистело мимо его головы.

Засада!

Бюсси ворвался в комнату. Никакой Франсуазы там не было – только еще один отряд головорезов. Итак, он понял, что возлюбленная его предала.

Это была одна из самых ярких дуэлей в истории Франции, в мировой истории дуэлей... в истории жизни Луи-Клермона де Бюсси... Увы, его последняя дуэль!

Бюсси дрался один против пятнадцати. У нападавших были шпаги и кинжалы. У Бюсси – один кинжал и одна шпага, однако ему удалось убить нескольких нападавших и расчистить себе путь к бегству – вернее, к отступлению! – к окну. Он отвернулся от убийц только на мгновение – и получил удар в голову. Потеряв равновесие, он не выпрыгнул, а вывалился в окно – и упал на пики решетчатой ограды замка.

Говорят, с тех пор призрак де Бюсси является порою в окрестностях Монсоро... Об этом писала, например, уже в позднейшие времена поэтесса Франсуаза де Юссе:

Однако вернемся в июнь 1579 года.

На другой день после убийства Бюсси Карл Монсоро с самым вызывающим видом явился ко двору и заявил, что его люди прикончили вора, который забрался в замок. Франсуа Анжуйский спохватился, что предал вернейшего из друзей, облился крокодиловыми слезами и, воспылав праведным гневом по адресу Монсоро, бросился за правосудием к королю, однако братец Генрих только плечами пожал и сообщил, что каждый волен защищать свое добро от воров всеми доступными ему способами.

Герцог, разойдясь не на шутку, пытаясь заглушить угрызения совести, требовал казни главного ловчего – король только приказал ему какое-то время не являться при дворе.

Карл использовал это время с пользой: он вернулся к жене и немедленно сделал ей ребенка. Потом еще одного. Потом еще... Словом, за рекордный срок в семействе Монсоро прибавилось шесть маленьких виконтов[4]. И, само собой разумеется, ни один из них не был назван Луи-Клермоном...