Анастасия Эльберг - Слишком хорошо, чтобы быть правдой (2)

– Здорово. На самом деле, я никогда не ездила в BMW… но очень хотелось бы прокатиться.

– Вот, – обратился я к Игану. – А ты говорил, что лучше ехать на твоей развалюхе.

Женщин возят только на BMW. В идеале, конечно, на красных и с открытым верхом.

Но на белых можно тоже.

Когда Шели удалилась, шипя от злости (натуральная египетская гадюка!), а мы направились к машине, я заговорил снова.

– Предлагаю отметить знакомство и поехать в ресторан. Тут, недалеко. Китайская кухня. Мадена, ты любишь китайскую кухню?

– Никогда не пробовала, – призналась она.

– Сегодня ты поймёшь, ради чего стоит жить.

– Кто-то говорил, что не ест на ночь, – заметил Иган.

После ухода Шели он заметно оттаял и стал разговорчивее.

– Моя ночь начинается в четыре утра. И вообще. Кто-то жаловался, что у него проблемы с желудком.

– Конечно. После ужасного салата, который мне кое-кто приготовил.

– Ты сам виноват. Я предупреждал, что его нельзя есть с майонезом.

Мадена взяла нас обоих под руки.

– Не ссорьтесь. Давайте поговорим о чём-нибудь хорошем.

– Ты знаешь, как возникла китайская кухня? – спросил я.

Она безмолвно покачала головой.

– Ну, тогда будет чем развлечь тебя по дороге. (Брайан) Голова не просто болела – она раскалывалась. Конечно, эту боль вряд ли можно было сравнить с приступом мигрени – но я предпочёл не открывать глаза: никто не знал, как мой организм отреагирует на дневной свет.

Я лёг на спину и замер, прислушиваясь к происходящему в спальне. На подушке примостились кошки – они дремали, мирно урча, и, видимо, на улицу даже не собирались. Почти бесшумно работал кондиционер. Негромко бурчало радио. Вроде бы всё на своих местах. Ровным счётом ничего сверхъестественного. Я открыл было рот – и тут осознал, что не помню имени женщины, которая уснула рядом со мной вчера вечером.

– Милая? – вышел я из положения. – Ты уже проснулась? Как ты себя чувствуешь?

Может быть, ты хочешь кофе? Ты голодна?

Разумеется, мне никто не ответил.

Я приоткрыл-таки глаза, сел на кровати и оглядел комнату. Ужасный беспорядок – разбросанная по полу одежда (только моя), полная окурков пепельница (больше половины из них – остатки дамских сигарет, испачканных в помаде), чашка с водой на тумбочке, на полу – бутылка вина и два бокала. И никаких следов ночной гостью.

Только запах духов – теперь мои подушки пахли жасмином.

После двадцати минут, проведённых под ледяным душем, я отправился на кухню и с мыслью о том, что к алкоголю больше не притронусь, выпил рюмку коньяка. В голове немного прояснилось, но желудок всё же слегка нервничал при мысли о еде – хотя я был невероятно голоден. Я сварил кофе, присел у стола, закурил и стал восстанавливать в памяти события вчерашнего вечера.

Вчера одному из моих коллег исполнилось тридцать. Мы с Рэем были хорошими друзьями – и я сомневался, что могло быть по-другому. Вряд ли у него были враги или недоброжелатели. Рэй славился своей щедростью, добродушием и умением расположить к себе кого угодно. В нашем кругу он был известен как большой любитель повеселиться. Он жил на широкую ногу и являлся знатоком по части вечеринок, приёмов, коктейлей и прочих мероприятий подобного рода.

Его жена, которую он семь лет назад привёз из Ирана, девушка из шиитской семьи, быстро переняла его увлечения. Сейчас Надье было тридцать пять – и никто не поверил бы, что когда-то эта яркая и сексуальная женщина со светским манерами настоящей леди ходила позади мужа и боялась открыть лицо. Одним из талантов Рэя был талант портить людей. Или, как он сам это называл, учить их жить правильно.

Местом предстоящего торжества был выбран ночной клуб. Я, как всегда, пришёл раньше назначенного времени – но гостей было довольно много. У входа стояли два благородных визиря – они приветствовали всех по-восточному витиевато. Я поздоровался со знакомыми, беседовавшими на улице, и вошёл внутрь.

Помешанный на всём, что касалось восточной культуры, Рэй оформил помещение именно в таком стиле. Низкие столики, персидские ковры, в которых нога утопала почти по щиколотку, кое-где – шёлковые подушки, свечи и масляные лампы.

Официантки, облачённые в костюмы наложниц, сновали между гостями – они разносили выпивку и арабские сладости.

Хозяин гарема (ах, простите, виновник торжества…) стоял в кругу совершенно не знакомых мне людей и что-то рассказывал, увлечённо жестикулируя.

– Почему так поздно, Брайан? – упрекнул он меня. – Приди ты на двадцать минут раньше – увидел бы отца.

– Он не остался на вечер?

Рэй тряхнул головой.

– Ты что, не знаешь папу? Трезвенник и борец за здоровый образ жизни. По крайней мере, хочет казаться таковым. Ну, как тебе? – Он обвёл рукой помещение. – Впечатляет?

– Более чем. Надо было сказать гостям, чтобы пришли в восточных костюмах.

– О да, это было бы что-то… ты не можешь работать генератором идей только потому, что идеи приходят тебе в голову слишком поздно. Ну ничего. Я доволен положением дел.

Рэй громогласно представил меня гостям.

Я почувствовал себя неуютно.

Когда мы сели за стол, то ни одного трезвого человека рядом со мной не было. Все успели немного выпить. Рэй бросил любоваться подарками и приступил к делу – начал рассказывать истории. Рассказчиком он был великолепным – все слушали, раскрыв рты. Я слышал все истории много раз – и поэтому мне стало скучно. По левую руку от меня сидела светловолосая леди, с немного отрешённым видом курившая сигарету за сигаретой (видимо, тоже от скуки), по правую – жена Рэя, которая была увлечена разговором с молодым человеком, годившимся ей разве что в сыновья.

В общем, с соседями мне не очень повезло.

Я принялся оглядывать зал.

Надо сказать, что я не был большим поклонником ночных клубов. Я посещал их разве что в периоды глубокой депрессии – тогда, когда мучительно хотелось забыться в компании незнакомых людей. Или же в такие моменты, как сегодня – я не мог отказать кому-то из коллег. Тем более, Рэю. Это бы его обидело.

Я не считал ночную жизнь изнанкой будней. Совсем наоборот. Именно в такие моменты люди вели себя естественно – не скованные офисным этикетом, деловыми костюмами и жёстким графиком. И было что-то невыразимо гадкое и отталкивающее в компаниях, передающих по кругу сигарету, в которой явно не было табака, в красивых молодых женщинах, которые вдыхали кокаин через свёрнутую в трубочку стодолларовую купюру, в парочках, которые жались в туалетах и тёмных углах. Я прекрасно знал, что большинство моих коллег – людей, максимально приближенных ко мне – без этой жизни не протянут больше недели. Увы, к ним относился и Рэй. Он ходил по лезвию бритвы – но всё в том, что рано или поздно он сорвётся вниз, у меня сомнений не было.