Линда Ли - Изумрудный дождь

— Минуту назад вы уверяли меня, что возраст вам не помеха ни в чем.

— Женщина, оставь меня в покое! — высокопарно вскричал Барнард. — У меня много работы!

— И замечательно. Мы снова не в духе, кажется? Но Барнард, ты же знаешь, что я права! Нам надо пожениться. — Она мягко продолжила: — Я буду заботиться о тебе, когда ты станешь совсем стареньким.

— Да я уже старый! Неужели ты думаешь, что мне об этом неизвестно? — Он чуть не сорвался на крик и сердито ткнул кистью в палитру, разбрызгав краску.

— Об этом факте мое тело напоминает мне каждый день! Твои жалкие попытки подцепить меня ни к чему не приведут! И вообще у меня нет времени на женитьбу. За мной приезжает мой сын! Я буду жить с его семьей в Огайо. Собаки и дети. Семья! Ты слышишь меня, госпожа Ханна Шер? — воскликнул он. Его испещренное глубокими морщинами лицо даже раскраснелось от волнения. Он невидяще смотрел на Ханну, потому что был сейчас далеко — на пути к далекому штату Огайо. — Так ты слышала, что я сказал?

— А то нет! Ты так орал, что слышали все в округе.

— В том числе и я.

Барнард и Ханна стремительно обернулись.

— Элли! — в один голос воскликнули они.

— Ну, по какому поводу очередная потасовка? — спросила Элли, стаскивая с головы свою изрядно помятую шляпку с лентами и пристраивая ее на полированный дубовый стол с резными ножками в виде распяленных когтистых лап.

— Небольшой спор, — пояснила Ханна. — Элли, мы спорили, а не дрались.

— Черт возьми, женщина! — рявкнул Барнард. — Будь любезна называть вещи своими именами! Уж ты-то точно дралась!

— Я?!

— А кто же еще? Конечно, ты! Еще немного, и у меня было бы расцарапано лицо! — вызывающе фыркнул он.

— Может быть, тогда в твоей старой глупой голове прибавилось бы ума!

— Она невыносима, Элли, — страдальчески приподнял брови Барнард, как бы не веря своим ушам. — До сих пор не могу понять, как ты вообще решилась впустить ее сюда.

— Лучше спроси, как она впустила сюда такого блудливого старого козла, как ты! — перебила его Ханна.

Его шутливое настроение быстро сменил гнев.

— Она даже…

— Ну, дорогие мои, хватит! — воскликнула Элли, разведя руки в стороны, как рефери на ринге. — Драться, спорить — особой разницы нет. Ясно, что он по-прежнему не собирается жениться на вас.

— Жениться на мне? — возмущенно фыркнула Ханна. — Ну уж нет. Этот старый козел хотел меня нарисовать, ты только представь, голой!

Элли в изумлении уставилась на Барнарда:

— Ты просил Ханну позировать тебе обнаженной?

— Ну, я… — промямлил Барнард.

Ханна бросила на Барнарда торжествующий взгляд, на который он бы достойно ответил, не смотри на него в упор Элли. Вместо этого он одарил свою домохозяйку невинной широкой улыбкой, отложив на потом выражение глубокого возмущения Ханной Шер. Можно будет всю ночь постукивать в потолок ручкой метлы. Это всегда действовало безотказно, потому что комната Ханны располагалась как раз над его комнатой. Он едва не улыбнулся в предвкушении удовольствия, но вовремя спохватился.

— В чем мать родила, вот чего он хотел! — напирала Ханна. — Да чтоб еще лежала на постели среди охапок цветов! Да кем он себя считает, а? Художником?

После этих слов Ханна разразилась кудахтающим смехом, который буквально смел всякие следы улыбки с лица Барнарда.

— Ханна, перестань, пожалуйста. Я сама разберусь с Барнардом, — строго проговорила Элли.

— Элли, любовь моя, мне захотелось немного развлечь ее, только и всего! — смущенно пожал все еще широкими плечами Барнард. В молодые годы он был моряком и побывал чуть ли не во всех портах мира.

— Тогда развлекайтесь другими способами, — сухо сказала Элли. — Шашки, шахматы, даже покер. Мне не хотелось бы, чтобы в моем доме вы просили Ханну позировать вам обнаженной.

— Вот-вот, пусть знает свое место!

— Не лезь не в свое дело, старая перечница! — озлился Барнард.

И все началось сначала. Элли поморщилась и покачала головой. В такие дни, как этот, ей казалось, что еще немного — и она откажет обоим. Конечно, этого она никогда не сделает. Элли любила обоих так же сильно, как они ее. И потом, они же не целый день препираются. Всего лишь большую его часть, примирительно улыбнулась девушка.

Элли хотела спросить про Джима. Этот ее жилец был на пять лет моложе Элли. И хотя ему исполнился двадцать один год, Джим был скорее ребенком, чем юношей. Элли всегда беспокоилась за него. Он жил в доме с тех самых пор, как она сюда перебралась, и занимал комнату рядом с Барнардом. Но едва она открыла рот, как в дверь громко постучали.

До недавнего времени сюда редко кто заглядывал, но через две недели после окончания суда их начал буквально осаждать своими ежедневными визитами некий настырный человечек по имени Берт, пытавшийся уговорить Элли продать дом. Всякий раз, когда он заявлялся, дверь открывал Барнард и говорил ему, что либо домовладелец вышел, либо не заинтересован в продаже. Элли отдавала себе отчет в том, что надо бы лично поговорить с непрошеным покупателем, но все откладывала и откладывала в надежде, что этот Берт в конце концов сдастся. Она уже начала поворачиваться к лестнице, чтобы подняться на второй этаж, и бросила взгляд на входную дверь. За стеклом вырисовывался чей-то силуэт. У нее вдруг замерло сердце.

Это не был знакомый настырный человечек. Элли глубоко вздохнула и вгляделась пристальнее. Перед дверью, вне всякого сомнения, стоял мужчина весьма внушительного роста и телосложения. Темные волосы, ярко-голубые глаза. Неужели?

Неожиданно для самой себя Элли поспешила к выходу и повернула ручку. Дверь распахнулась, и она оказалась нос к носу с посетителем — тем самым мужчиной, который разглядывал ее в зале суда.

В дверной проем лился солнечный свет, окаймляя его крепкую, стройную фигуру золотистым сиянием. Он и вправду был бы удивительно красив, если бы не перебитый, скорее всего в детстве, нос, придававший посетителю мрачноватый и, пожалуй, хищный вид человека, с которым лучше не шутить.

Элли приказала себе отвернуться, взбежать вверх по лестнице и предоставить разбираться Барнарду, но не двинулась с места и даже очаровательно улыбнулась гостю.

— Это вы, — без предисловий выговорил он, и изумление смягчило мрачную суровость его лица. Улыбка Элли застыла.

— Я видел вас в зале суда. И хотел потом., . — Он оборвал себя так же внезапно, как и заговорил.

Элли была поражена случившимся буквально у нее на глазах превращением. Только что, как бы застигнутый врасплох, он казался доступным и доброжелательным. Но в следующее мгновение словно упал занавес и скрыл за собой все чувства — на его лице вновь оказалась суровая неумолимая маска.

Разительная перемена привела девушку в чувство. В голове прояснилось. Щекам стало жарко. Этот человек пришел к ней. Не в том смысле, что именно она открыла ему дверь, мысленно уточнила Элли. Несомненно, встретить ее здесь он никак не ожидал. Значит, цель его прихода иная. Элли подумала о Берте, обивавшем ее порог последние две недели, и у нее вдруг пересохло во рту.

Барнард решительно шагнул вперед.

— Что вам нужно? — резким тоном спросил он.

— Я пришел к Элиоту Синклеру, — чуть приподняв брови, спокойно ответил незнакомец.

— Тогда вы зря потратили время! И Барнард начал закрывать дверь.

— Элиот Синклер — это я, — сказала Элли. Барнард непроизвольно охнул. Незнакомец от неожиданности даже изменился в лице.

— Но вы же женщина! — воскликнул он изумленно, и лицо его на мгновение утратило каменную невозмутимость.

Барнард сердито покачал головой и издал неясный звук, подозрительно напоминающий презрительное фырканье:

— По вашему шикарному виду, мистер, и не скажешь, что в голове у вас маловато мозгов. Конечно, она женщина! Вы до этого ни одной, что ли, не видели?

И Барнард захихикал, явно довольный своей шуткой. Но ни посетитель, ни Элли не обратили на него внимания и продолжали стоять и неотрывно смотреть друг другу в глаза.

— Женщина, — отрешенно прошептал незнакомец.

— А может, он слабоумный? — громко поинтересовалась Ханна, окидывая мужчину пренебрежительным взглядом.

От этих слов тот как будто очнулся.

— Прошу прощения, — извинился он. — Такая неожиданность! Я и подумать не мог… — Он покачал головой.

— Впрочем, это не важно… Меня зовут Николас Дрейк.

Вот как. Николас Дрейк.

От этих коротких, как удар ножа, слов только что бешено колотившееся сердце замерло у Элли в груди.

Николас Дрейк.

Ей удалось сохранить спокойствие и то лишь потому, что она стояла .Человек, разоривший ее отца, пришел к ней в дом!

Господи, спаси и сохрани! Мужчина, которого она увидела тогда с галереи, который являлся ей во сне, стоял перед ней. Известно ли ему, кто она, подумала Элли, и все внутри у нее сжалось. Она тут же заставила себя успокоиться — наверняка он ничего о ней не знает. Отец же обещал, он дал ей слово!