Немного скандальный - Бэлоу Мэри

Однако в Бате, где в основном жили люди пожилые, граф показался ей более привлекательным уже хотя бы потому, что был молод. Она поздоровалась с ним гораздо теплее, чем сделала бы это в Лондоне, и граф, усевшись за стол леди Холт-Бэррон, завел непринужденную светскую беседу со всеми тремя дамами и, ко всеобщему удовольствию, поддерживал ее более получаса.

– Моя дорогая леди Фрея, – заметила леди Холт-Бэррон, многозначительно вскинув брови, после того как он откланялся, – по-моему, вам удалось его очаровать.

– Вот как? А ему меня нет, мадам, – отозвалась Фрея. Шарлотта весело рассмеялась.

– Мне кажется, мама, ты напрасно тратишь время, пытаясь сосватать Фрею, – проговорила она.

Вечером они вернулись в верхнюю комнату для приемов, где должен был состояться концерт. Музыка никогда не оставляла Фрею равнодушной. А порой вызывала восторг. Но только не оперное сопрано. К несчастью, приглашенная певица, обладательница итальянской фамилии и огромного бюста, имела именно такой тембр голоса, который, похоже, намеревалась продемонстрировать в полную силу, что ей, надо сказать, удалось. Наверное, она считает, подумала Фрея, чувствуя, что от пронзительных воплей не на шутку разошедшейся певицы у нее сейчас лопнут барабанные перепонки, что чем выше взятая ею нота, тем больше нравится слушателям.

После перерыва граф Уиллетт умудрился занять место с ней рядом.

– После подобного пения притупляется слух, – заметила она.

Аллин и Рэнналф едва не прыснули со смеху.

– Совершенно верно, – торжественно провозгласил граф. – Оно просто восхитительно, вы не находите?

«И это лишь первый день», – с тоской подумала Фрея.

Второй начался точно так же, с той лишь разницей, что накануне утром монотонную жизнь отдыхающих нарушило известие о приезде Фреи, а сегодня – о приезде маркиза Холлмера. Все с нетерпением ждали его появления в бювете с вдовствующей леди Потфорд, его бабушкой по матери. Фрея была знакома с леди Потфорд, но маркиза не знала. Однако леди прибыла одна. Присутствующие в зале не смогли скрыть разочарования.

– Он человек молодой, – пояснила леди Холт-Бэррон, – и, говорят, очень красивый. Один из самых завидных женихов в Англии. – Она многозначительно взглянула на Фрею.

«А потому его назовут красавцем, даже если он страшен; как смертный грех», – подумала Фрея.

Выйдя из бювета, она поехала домой завтракать, с грустью думая о том, что для полного счастья этим людям достаточно узнать, что появился кто-то новенький, желательно с громким титулом. Она совершила страшную ошибку, приехав сюда. Через две недели тут можно рехнуться. Даже через неделю! Но, вспомнив, что ожидало ее, останься она в Линдсей-Холле в ожидании известия из Элвесли, подумала, что хотя бы месяц должна побыть в Бате. Выдержать это изгнание. К тому же неприлично так быстро уезжать от Холт-Бэрронов.

Однако посвятить еще одно утро хождению по магазинам вместе с Шарлоттой и ее матушкой было выше ее сил. Сославшись на то, что ей необходимо написать несколько писем, она отправилась в свою комнату и, чтобы совесть была чиста, уселась за письменный стол и стала писать письмо Морган, своей младшей сестре, через некоторое время поймав себя на том, что описывает приключения на постоялом дворе, где провела ночь по дороге в Бат, значительно их приукрасив, хотя сама по себе эта смешная история была и в самом деле сенсационной. Морган наверняка ее оценит, а показывать письмо Вулфрику не станет.

Уж он-то вряд ли сочтет это происшествие забавным.

Стоял прелестный денек начала сентября, разве что немного ветреный. Фрея с тоской подумала о конной прогулке – холмы, расположенные за Батом, казалось, созданы для того, чтобы мчаться по ним верхом. Но если она отправит слугу взять напрокат лошадь, а потом будет ждать, пока он приведет ее, Шарлотта с матерью вернутся из похода по магазинам и наверняка настоят на том, чтобы их гостья отправилась на конную прогулку в сопровождении конюха. А Фрея этого терпеть не могла. А потому решила отправиться пешком безо всякого сопровождения, переоделась в темно-зеленое платье, уложила густые непокорные волосы и, надев шляпку с перьями, кокетливо сдвинула ее набок.

Фрея шла по центру города, кивая то одному, то другому знакомому и от всей души надеясь, что ей повезет и она не наткнется на леди Холт-Бэррон и Шарлотту, иначе вынуждена будет таскаться вместе с ними по магазинам. Чтобы этого не случилось, она прошла короткой дорогой через церковный двор аббатства, мимо бювета, мимо самого аббатства, после чего свернула к реке, пошла по набережной и внезапно увидела впереди величественный Палтни-бридж, о котором совершенно забыла, поскольку много лет не была в Бате. По другую сторону моста, насколько она помнила, располагалась Грейт-Палтни-стрит, широкая, просторная, красивая улица. Что же находится в конце ее? Ах да, Сидни-Гарденс.

Фрея не собиралась так далеко заходить, однако у нее было такое чувство, будто впервые за много дней она дышит свежим воздухом и никак не может надышаться, и у нее пока не было никакого желания возвращаться домой. Она пошла по мосту, мимоходом заглядывая в витрины маленьких магазинов, и вскоре поняла, что память ее не подвела.

Впереди простирался один из самых великолепных видов города, по праву считавшийся одним из самых красивых в Европе.

В конце Грейт-Палтни-стрит Фрея свернула на Сидни-плейс, намереваясь направиться к Гарденс, и в этот момент слева от себя заметила табличку с надписью «Саттон-стрит». Нахмурившись, остановилась. Однако и нескольких секунд ей хватило, чтобы понять, почему название этой улицы звучит так знакомо. Именно на Саттон-стрит находилась школа мисс Мартин для девочек. Фрея секунду помешкала и решительно зашагала по Саттон-стрит. Она даже помнила номер дома.

Пять минут спустя Фрея уже стояла в обшарпанной чопорной гостиной, дожидаясь появления самой мисс Мартин. Поразмыслив, она решила, что зря сюда явилась.

Мисс Мартин не заставила себя ждать. Она нисколько не изменилась, была такой же, какой Фрея ее помнила: бледное лицо, брезгливо поджатые губы, прямая, как палка, спина. Ее темно-серые глаза, как и прежде, смотрели в глаза Фреи, но теперь во взгляде читалась почти не прикрытая вежливостью враждебность.

– Леди Фрея.

Мисс Мартин наклонила голову. Она не предложила непрошеной гостье сесть. Не выразила ни удивления, ни благодарности. Однако не указала на дверь. Она просто внимательно смотрела на нее.

Фрее она все больше и больше нравилась.

– Я узнала, что у вас здесь школа, – проговорила Фрея, пряча смущение под маской чрезмерной надменности. – Проходила мимо и решила к вам заглянуть.

Идиотские слова!

Мисс Мартин не удостоила их ответом. Лишь наклонила голову.

– Хотелось узнать, как у вас идут дела, – произнесла Фрея. – Нужно ли что-нибудь вашей школе, могу ли я чем-нибудь помочь.

На сей раз в глазах мисс Мартин мелькнула насмешка и уже ничем не прикрытая враждебность.

– Дела у меня идут хорошо, благодарю вас, – сказала она. – У меня есть ученики, которые обучаются и платно, и бесплатно, и несколько хороших преподавателей. Кроме того, есть достаточно щедрый благотворитель. Ваша помощь, леди Фрея, мне не нужна.

– Ну что ж. – Фрея обвела взглядом убогую гостиную, отметив про себя, что благотворитель мисс Мартин не так уж щедр. Либо у него свои понятия о щедрости. – Я думала, мне стоило бы предложить вам помощь.

– Благодарю вас. – Голос мисс Мартин дрогнул, хотя лицо по-прежнему оставалось бесстрастным. – Хотелось бы надеяться, леди Фрея, что за девять лет вы изменились и явились сюда по искреннему велению сердца, а не лелея злобную надежду застать меня в отчаянии и бедности. Как видите, этого не случилось. Даже без помощи моего благодетеля моя школа начинает окупать себя. Так что я не нуждаюсь ни в вашей помощи, ни в ваших визитах. Всего хорошего. Мои ученицы ждут меня. Они не должны пропускать урок истории.

Некоторое время спустя Фрея шла по Сидни-Гарденс, чувствуя, как у нее по-прежнему неистово колотится сердце, а в ушах звенят сказанные напоследок слова, полные явной неприязни и даже ненависти.