Барбара Картленд - Красотка для маркиза

Крик Мелинды, похоже, был последней каплей, и сэр Гектор уже не мог сдерживать свой дикий нрав. Он схватил со стола хлыст для верховой езды и одним молниеносным движением ударил Мелинду по плечам с такой звериной жестокостью, что почти сбил девушку с ног.

Только каким-то чудом ей удалось удержаться на ногах, но она продолжала кричать:

— Я не выйду за него замуж! Нет! Нет! Нет! — Она выставила вперед обе руки, чтобы как-то защитить себя.

После этого, почти потеряв рассудок от нахлынувшей волны бешенства, сэр Гектор схватил Мелинду одной рукой и, осыпая ударами, бросил ее поперек на конец дивана. Снова и снова хлыст обжигал ее плечи и спину, боль пронизывала все тело, но Мелинда не сдавалась.

— Нет! Нет! Нет! — снова и снова кричала она.

— Ты выйдешь замуж за полковника Гиллингема, или я убью тебя! — угрожал сэр Гектор, скрежеща зубами; хлыст, казалось, рассекал воздух, и все это продолжалось до тех пор, пока в конце концов он чуть ли не с удивлением обнаружил, что Мелинда больше не кричит. Она лежала на краю дивана, волосы в беспорядке спадали на лицо, одна рука безвольно висела и была совершенно неподвижна. На какое-то мгновение сэр Гектор испугался. Затем он отбросил хлыст в сторону на пол.

— Поднимайся, — громко обратился он к Мелинде. — Ты сама хотела этого и получила по заслугам.

Мелинда оставалась без движения. Тяжело дыша, сэр Гектор поднял девушку на руки и положил ее на диван. Она оказалась на удивление легкой. Ее голова бессильно склонилась на одно плечо, глаза были закрыты.

— Мелинда! — позвал сэр Гектор. — Черт тебя возьми, маленькая дура! Уж она надолго запомнит этот урок! Надо поздравить Рэндольфа с укрощением Мелинды.

Он направился в угол в направлении столика-бара. На нем среди графинов граненого стекла стоял отделанный серебром кувшин с водой.

Сэр Гектор плеснул немного воды в стакан и, вернувшись к Мелинде, грубо брызнул ей водой в лицо.

Какое-то мгновение после этого она оставалась неподвижной, затем ее ресницы дрогнули.

Если сэр Гектор и вздохнул с облегчением, то вида он не подал.

— Поднимайся, — сказал он ей грубо. — Отправляйся к себе в спальню и оставайся в ней до завтра. Ты не получишь ни куска хлеба, и, если завтра будешь упорствовать в своем отказе выйти замуж за полковника Гиллингема, я снова изобью тебя, а потом еще раз и еще раз. Твое упорство необходимо сломить, упрямая девчонка, я не потерплю даже малейшего непослушания в моем доме. Ты слышишь меня? Теперь отправляйся в свою комнату и не вздумай идти плакаться к тетушке. Ты не получишь у нее сочувствия.

Стоя к девушке спиной, он налил себе большую порцию бренди с видом человека, заслужившего выпивку.

Медленно, с полуприкрытыми глазами, Мелинда пыталась встать на ноги, и это давалось ей с большим трудом. В глазах у нее было темно.

Опираясь сначала на угол дивана, затем на стул, цепляясь за стол, она наконец добралась до двери. Выйдя в зал, она продолжала двигаться словно во сне, будто ее мозг перестал управлять телом, и лишь инстинкт подсказывал ему, в каком направлении нужно двигаться.

С трудом, ступенька за ступенькой, Мелинда вскарабкалась по лестнице, как ребенок, который только учится ходить, — перемещая вперед сначала одну ногу на шаг, затем приставляя к ней вторую. Выше, еще выше, постоянно осознавая, что в любой момент на нее может накатиться темнота, после чего она не сможет двигаться дальше.

Но ее воля все-таки возобладала, и, хотя это заняло много времени, Мелинда добралась все же до своей крохотной унылой спальни в конце темного коридора, как раз напротив классной комнаты. Она распахнула дверь, затем закрыла ее на ключ и рухнула без чувств на пол.

Сколько она пролежала на полу, Мелинда не знала. Находясь в полуобморочном состоянии, она понимала лишь то, что мучительно страдает, причем не столько от физической боли, сколько от того унижения, которому она подверглась. Уже стемнело, и ей стало очень холодно.

Наконец она поднялась с пола и ощупью добралась до кровати. Пока она с трудом преодолевала этот путь, раздался стук в дверь.

— Кто… кто… там? — спросила Мелинда дрожащим от страха голосом.

— Это я, мисс, — ответили ей, и она узнала голос Люси, молоденькой горничной, которая пришла приготовить ей постель на ночь.

— Все… все в порядке… Я… я сама управлюсь… спасибо, — с трудом промолвила Мелинда.

— Хорошо, мисс.

Она услышала удаляющиеся шаги Люси, после чего наконец заставила себя зажечь свечи на туалетном столике. Пристально разглядывая свое лицо в зеркале, Мелинда чувствовала, что она как-то неуловимо изменилась; ей даже показалось, что это не ее отражение, а кто-то чужой смотрит на нее из зеркала.

Перед ней было бледное лицо с безумными глазами, наполненными страданием и страхом; всклокоченные волосы лежали в беспорядке.

Мелинда повернулась к зеркалу боком и теперь могла видеть, что кровь из ссадин на спине пропитала насквозь ткань платья, образовав на нем темные, еще влажные пятна.

Мелинда стала медленно раздеваться, каждое движение давалось ей с трудом и мучениями. Ей буквально приходилось отдирать свое платье и нижнее белье от кожи на спине, потому что местами кровь уже засохла и склеилась с материей. Несколько раз она почти теряла сознание, но все-таки продолжала болезненную процедуру — ей обязательно надо было освободиться, вытащить себя из окровавленной одежды.

Наконец она сдернула с себя платье и, закутавшись в старый фланелевый халат, присела к туалетному столику, уставясь потухшим взором в темноту комнаты. Она еще не пришла в себя, но в ее ушах все звучали последние слова дяди Гектора: «Ты не получишь ни куска хлеба, а если завтра будешь упорствовать в своем отказе выйти замуж за полковника Гиллингема, я снова изобью тебя, а потом еще раз и еще раз…»

Теперь она знала, что сэр Гектор много раз был на грани того, чтобы избить ее, с тех пор как она поселилась в этом доме, избить так же, как он избивал своих собак и лошадей, так же, как однажды — об этом в доме говорили только шепотом — он избил одного из конюхов, после чего родители мальчика даже угрожали сэру Гектору судом.

Он был человеком дикого нрава, совершенно терявшим самоконтроль в приступе злобы, но Мелинда знала наверняка, что главной, а может быть, и единственной причиной этой вспышки бешенства явилось прежде всего то, что в случае ее отказа от замужества сам полковник Гиллингем и другие влиятельные персоны графства могли бы предположить, что сэр Гектор не является полновластным хозяином в своем доме. Его деспотичный характер требовал безусловного повиновения от каждого, какое бы положение в доме он ни занимал, и Мелинда, как одна из его обитательниц, должна была безоговорочно выполнять все его приказы.