Сири Митчелл - Словно распустившийся цветок

Затем ящичек немного опустился и я разглядела, что держит его вовсе не посыльный Королевской почты. Хотя голову этого человека венчала непокорная шевелюра темных волос, он выглядел так, словно получил некоторое образование, а черты его угловатого лица нельзя было назвать иначе, чем приятными. Нахмуренной складке на лбу вторила ямочка на подбородке, а из-под темных бровей на меня взирали голубые глаза.

Я растерянно заморгала.

– Кто… Я вас не знаю.

– Надеюсь, вы не станете настаивать на соблюдении всех церемоний и не потребуете должного представления. Ящик, честно вам признаюсь, довольно тяжел…

– Нет, разумеется, нет. Да. Пожалуйста. Входите. Вы можете поставить его…

Но он уже перешагнул порог, миновал холл-прихожую и вошел в маленькую гостиную, где и водрузил ящик на мой письменный стол.

– Я бы предпочла, чтобы вы переместили его в другое место. Хотя все это довольно необычно… Что это вообще такое? – Из кокона длинных и узких листьев выглядывал цилиндр золотистых цветков. Он походил на гиацинт. А наша повариха наверняка приняла бы его за ершик для мытья бутылок. Происходящее стало для меня полной неожиданностью.

Он склонился над ящиком, чтобы взглянуть на цветок, который я внимательно рассматривала.

– Это – лилия.

– Лилия? Этого не может быть. Но выглядит она просто поразительно.

Уголки его губ дрогнули в улыбке:

– Еще бы.

Я обошла ящик кругом, чтобы взглянуть на цветок с другой стороны.

– Я нашел его во время посещения одного из субантарктических островов, о которых мне так много писал мистер Уитерсби. Отвратительная там погода. Пришлось приложить немало усилий, чтобы раздобыть его, и я едва не свернул себе шею, выбираясь из ущелья, в котором я его обнаружил.

Ничего подобного этому цветку я еще никогда не видела.

– …вижу, мои подвиги не производят на вас ни малейшего впечатления.

Я выпрямилась.

– Прошу прощения. Что вы сказали?

Он смотрел на меня со скорбной улыбкой.

– Ничего. Мне хотелось бы знать, дома ли мистер Эндрю Уитерсби. Я хочу увидеться с ним, если это возможно. У меня такое чувство, будто мы с ним давно знакомы, пусть всего лишь по переписке.

Наконец смысл его слов достиг моего сознания.

– Это образец обнаружили вы?

– Да.

Это в корне меняло дело.

– А я приняла вас за посыльного… Мне очень жаль. Простите меня.

– Ничего страшного, я не обиделся. Но если мистер Уитерсби дома, не могли бы вы передать ему, что мистер Эдвард Трим… – Он оборвал себя на полуслове. – Собственно, полагаю, вы можете напомнить ему обо мне, сказав, что его желает видеть мистер Эдвард Тримбл.

– Значит, вы и есть мистер Э. Тримбл?

– Да. Он ведь дома, не так ли? Я действительно очень хотел бы повидаться с ним.

– Вы не можете быть мистером Тримблом.

Одна из его черных густых бровей удивленно взлетела на лоб.

– Уверяю вас, он знает меня именно под этим именем. Мы с ним вели поистине замечательную переписку о…

– Но вы – не… – Похожи на жилистого мужчину средних лет… то бишь того мистера Тримбла, какого нарисовало мое воображение. – Вы просто не можете быть им. – Он ничуть не походил на фермера-овцевода.

В этот момент с улицы вошел отец. Через плечо у него на ремне болтался жестяной цилиндр[9] для сбора растений.

– А! Мой славный молодой человек. – У отца была великолепная зрительная память на лица, хотя имен он не помнил никогда.

Славный молодой человек, который и впрямь выглядел славным и молодым, подошел к нему и протянул руку.

– Рад новой встрече с вами, сэр.

Отец пожал руку, протянутую ему мистером Э. Тримблом.

– Э-э… И когда же мы с вами виделись в последний раз?

– Три года назад, в Ливерпуле.

– Три года. – Отец перевел взгляд на меня. – Только представь себе, Шарлотта.

Что я и сделала. Я как раз вспоминала о переписке, которая завязалась между мистером Тримблом и мной. И о том, что все это время я представляла его себе худощавым, ничем не примечательным мужчиной. И о том, как поверяла ему все свои мечты и надежды и как спорила из-за какой-нибудь очередной ботанической теории.

Если мне повезет, никто не узнает, что он переписывался со мной.

Подойдя к дивану, отец принялся опустошать свой жестяной тубус, раскладывая образцы растений поверх стопок бумаг. Кивнув на стул, он обратился к нашему гостю:

– Присаживайтесь, молодой человек, и расскажите мне о Новой Зеландии.

Мистер Тримбл попытался было исполнить его просьбу, но вскоре отец перебил его вопросом о лилии, а потом поинтересовался, побывал ли он уже в Австралии и действительно ли горы в колонии[10] настолько бедны флорой, как о том пишут в журналах.

Пожалуй, мне следовало бы вздохнуть с облегчением, потому что отцовские вопросы эхом вторили тем, что я сама задавала в своих письмах. Однако, на душе у меня скребли кошки – мистер Тримбл явно был озадачен тем, что отец не помнил тех вещей, которые он описывал в мельчайших подробностях. Чувствуя, что пора спасать положение, я вмешалась в их беседу.

– Ты должен помнить, папа. Он действительно побывал на острове Кэмпбелла. И свой визит он описал нам весьма подробно.

Отец опустился на стул и озадаченно нахмурился, глядя на нашего гостя.

– Полагаю, в таком случае мне лучше перечесть ваше письмо.

А наш визитер резко развернулся на стуле и в упор взглянул на меня.

– Папа? Мистер Уитерсби – ваш отец? А мне показалось, судя по тому, как вы… вы… – Он нахмурился, оборвал себя на полуслове и предпринял новую попытку. – Кажется, мы действительно не были представлены друг другу.

Тон, каким были сказаны эти слова, вызвал у меня подозрение, что виноватой в этом он отчего-то полагает меня.

– Я – Шарлотта.

Та самая, которая поддерживала его на протяжении первого, самого трудного года, когда он пытался обзавестись фермой. Та самая, которая утешала его, когда он потерял свою первую овцематку. Та самая, которая знала о его мечте – добавить к своему стаду тысячу новых голов и текстильную мануфактуру, чтобы приносить настоящую пользу колонии. Но, разумеется, Эдвард был свято уверен в том, что переписку с ним вел отец.

– Похоже, я окончательно запутался и все неправильно понял. Покорнейше прошу простить меня, мисс Уитерсби.

Отец все это время наблюдал за нами, а затем, взмахом руки обведя груды бумаг, громоздившиеся на полу у его ног, спросил:

– Где то письмо, на которое он ссылается, Шарлотта? Об острове Кэмпбелла?

Я встала и достала его из серванта, где оно хранилось среди старых налоговых уведомлений и лекций по таксономии[11].