Александра фон Лоренц - Охота на Клариссу

Ингмара попытались усадить за стол, он отстранил чужие руки и тяжелыми шагами прошел через весь длинный дом к новобрачным. Грюнхильда побледнела от неожиданности, но, быстро взяв себя в руки, надменно взглянула на преданного ею жениха.

— Поздравляю тебя, Грюнхильда, — процедил сквозь зубы Ингмар и спустил на пол с плеча тяжелую кожаную сумку. Торстен потянулся было к рукояти меча, но был остановлен рукой жены.

Ингмар раскрыл сумку — в ошеломленные лица и молодых, и гостей ударил блеск золотых монет. Глаза новобрачной загорелись, а ее муж, словно завороженный, не мог оторвать взгляд от раскрытой сумки. Никто еще в этом селении не видел такого количества золота. Ингмар достал несколько монет и презрительно бросил на стол перед своей бывшей возлюбленной. Один из золотых кружочков шлепнулся прямо в тарелку с едой и забрызгал нарядное платье Грюнхильды.

— Это мой подарок к твоей свадьбе, — тихо сказал молодой хевдинг, повесил тяжелую сумку опять на плечо, повернулся к выходу и пошел, едва передвигая ногами.

— Будьте вы все прокляты, коварные изменщицы, — бормотал несчастный Ингмар, забираясь на своего игреневого коня. Верный Дагни, чувствуя настроение хозяина, неспешно брел по тропинке, увозя своего седока прочь от дома неверной невесты, — никому из женщин больше не поверю…

А Грюнхильда почему-то горько расплакалась, прямо за свадебным столом. Ей стало очень жаль, что она так ошиблась и не дождалась такого богатого и красивого жениха. Гости притихли, веселое настроение как-то само по себе спало, и все стали потихоньку, под различными предлогами, покидать уже совсем не праздничный дом.

Взяв себя в руки, на следующий день Ингмар собрал всех своих дружинников и, выйдя на середину круга, сказал:

— Братья, не буду скрывать от вас, не мил мне теперь родной край, — хмурый хевдинг склонил голову, и на широкий лоб упали светлые пряди, — хочу уйти отсюда навсегда, в теплую Нормандию. Буду жить там…. Не могу больше находиться в Норвегии! Герцог Роберт пригласил всех нас навсегда остаться в Нормандии. Теперь это тоже наша земля! Кто хочет обосноваться на новой родине, приглашаю с собой, кто устал от скитаний — винить не стану. Семьи можно будет забрать попозже, когда хорошо устроимся. У кого нет семьи, создаст ее там, если пожелает.

— Вы как хотите, — могучий Магнус ступил шаг вперед, — а я пойду за Ингмаром. Можно было бы и отдохнуть немного, но он уже стал мне ближе брата…Кто подставит ему плечо на чужбине?

Такая длинная речь была настоящим подвигом для молчаливого викинга, и толпа одобрительно загудела.

— Дай нам только неделю, Ингмар, — выкрикнул из-за спин дружинников Арни, — повидаться с семьями, и мы все уйдем с тобой.

— Лады, — ответил молодой вождь и поднял к небу правую руку.

Через неделю два драккара хевдинга Ингмара отчалили от родного причала и вскоре скрылись за длинным языком входного мыса. Никогда еще после такого длительного отсутствия викинги так быстро не покидали свою родину.

Резная голова черного дракона безучастно вглядывалась в зеркальные воды ночной Сены. Корабли викингов почти бесшумно скользили по извилистой глади реки, и только мерные всплески весел вплетались в сладкоголосое пение весенних соловьев. Кругом царила тишина, лишь легкое дуновение ветерка порой приводило негустой туман в движение, и тогда сквозь него неясно вырисовывались очертания противоположного берега, покрытого могучим сосновым лесом.

Ингмар подумал, что согласно древним традициям носовое украшение корабля следовало бы снять — чтобы ужасный скандинавский идол не распугал духов земли, а потом решил, что это не касается трусливых богов франков, пусть страшатся они могучих покровителей норманнской дружины. Борта четырех больших боевых кораблей были украшены рядами черно-красных щитов, а на мачте поскрипывал нарядный, тонкой работы флюгер. Ветер был настолько слабым, что флюгер шевелился только на поворотах могучей посудины, когда рулевой Арни направлял движение по фарватеру[8] большим дубовым рулем, напоминающим громадное весло.

Уже было далеко за полночь, и на берегу не светилось ни единого огонька. Только полная луна освещала призрачным светом кудрявые виноградники, спускающиеся ровными рядами прямо к реке. Арни хорошо знал свое дело и правил подальше от берега, на середину реки — из темных зарослей удобнее нанести удар. Но кто мог решиться напасть на мощную дружину викингов, пусть даже и в чужой стране? Тем более что Нормандия теперь и не чужая для морских странников. Роберт Бесстрашный, внук конунга Рольфа Пешехода или Дьявола — кто как его называл, уже многие годы управляет герцогством, и никто пока не решается возразить ему силой своего оружия. Храбрый конунг отбил у короля франков эту землю, которая даже стала называться Нормандией в честь завоевателей с севера.

Ингмар оглянулся назад. Остальные корабли послушно поворачивали вслед за флагманом, как стая диких уток за селезнем. Было приятно ощущать под своим управлением мощную флотилию. Правда, свободолюбивые викинги не очень-то и подчинялись своему начальнику. По обычаю язычников каждый имел право свободной воли. Дружинников можно было скорее назвать компаньонами в этом походе, чем послушными солдатами. Правда, из этих своеобразных отношений в северной дружине проистекали и достоинства норманнского воинства. Викинги могли поспорить со своим командиром на привале, но зато они никогда не бросят его в бою. Если хевдинг погиб, с ним падет смертью храбрых и вся его дружина. На того, кто бросил своего товарища на поле боя и на весь его род ложился несмываемый позор.

— Замок Мелан! — указал рукой в сторону левого берега Гро, рыжеватый блондин двадцати двух лет, коренастый не по годам. Своими светло-серыми, почти белыми глазами юноша всегда умудрялся увидеть все первым: и долгожданный берег Франции после многодневного морского перехода, и подкрадывающегося безлунной ночью врага. За эти важные достоинства и взяли в дружину четыре года назад еще совсем неопытного юнца.

И, правда, почти над самым берегом реки возвышались отвесные стены неприступной крепости. Зубчатые ограждения крепостных стен и могучие силуэты круглых башен четко вырисовывались на фоне звездного неба. Кое-где в бойницах мелькнули огоньки, и стало заметно некоторое движение. Но никто не окликнул морскую дружину со стен замка — франки не знали, зачем прибыл отряд, и как себя вести в этой ситуации.

— Давай, Арни, к берегу, — скомандовал Ингмар, и флотилия пристала к песчаной отмели.