Барбара Картленд - Посланница любви

Даже мисс Перри выглядела прекрасно в своем темно-голубом вельвете и ожерелье из сапфиров.

Андора пала духом.

— Грейс, — сказала она, — странное место этот дворец Я здесь все время чувствую такое одиночество и такую потерянность, как никогда в жизни.

— Это так и есть, мисс, — ответила Грейс. — Место ужасное, дурное, грешное. Я часто жалею, что приехала сюда.

— Дурное? — удивилась Андора.

— Да. Здесь повсюду зло и грех. Среди бедных и богатых. Среди знати и лакеев, которые служат ей.

Грейс говорила с таким глубоким убеждением, что Андора не могла не улыбнуться, хотя эти слова испугали ее.

Она прошла через комнату и открыла окно. Маленький внутренний дворик выглядел как прелестный сад. В центре его журчал фонтан, клумбы пестрели цветами. Увитые плющом ворота вели в парк. Двое мужчин вошли через ворота. Один был высокий, молодой, очень красивый. Второго она узнала — это был сэр Хенгист Вейк.

Мужчины оживленно беседовали, направляясь к фонтану. Потом они остановились и, откинув голову, весело расхохотались. Сэр Хенгист что-то добавил, и они засмеялись снова. Их смех эхом донесся до Андоры, и она поняла: смеялись над ней. Она настолько была уверена в этом, как будто сама слышала каждое слово. Она смотрела на сэра Хенгиста, на его запрокинутую голову, полузакрытые глаза, фигуру, содрогающуюся от хохота, и думала о том, что она ненавидит его такой страстной ненавистью, что если бы она могла, она бы ударила его.

Королева танцевала — плыла по залу легкая, как пушинка, в руках высокого, красивого молодого мужчины, которого Андора видела в саду.

Она скоро узнала его имя — граф Эссекс. Он был веселый и пылкий, и, как узнала Андора от одной из фрейлин, его красота, золотисто-каштановые волосы и изящные руки совершенно покорили королеву.

— Он самый восхитительный мужчина при дворе, — сказала леди Мэри Говард с энтузиазмом. — Сказать по правде, мы все влюблены в него.

— Смотри, чтобы тебя не услышала королева, — сказала мисс Элизабет Саутвелл — хорошенькая темноволосая девушка, и по тому, как она быстро оглянулась, Андора поняла, что, хотя слова и прозвучали небрежно, угроза была не пустой.

Андора успела познакомиться со многими фрейлинами до обеда. Сегодня вечером прислуживали шестеро, все юные, все чрезвычайно привлекательные, одетые по приказу ее величества в сверкающие белые с серебром платья. Высокие воротники оттеняли волосы, убранные мерцающими драгоценностями, на шее у каждой был кулон, а с пояса свисал веер и золотой футлярчик с ароматическим шариком.

Если бы не доброта леди Мэри Говард, Андора чувствовала бы себя совершенной дикаркой среди них.

— Я одолжу вам одно из моих платьев, пока ваши не будут готовы, — сказала леди Мэри. — Мы почти одного размера, хотя, клянусь, вы тоньше в талии, чем я.

Она принесла из своего гардероба белое атласное платье, расшитое серебряной нитью и крошечными жемчужинами, которое заставило Андору охнуть от восхищения.

— Оно не очень новое, — сказала леди Мэри горделиво. — У меня есть другое, вельветовое, его закончили только на прошлой неделе, но юбки там чересчур пышные. Я думаю, что поначалу вы будете чувствовать себя удобнее в белом.

Она была права. Оказалось, не так-то просто грациозно двигаться, приподнимая юбки, чтобы продемонстрировать атласные туфельки. Но воротник, чуть тронутый серебром так чудесно оттенял ее белоснежную кожу и светлые волосы, что когда она оделась и была готова спуститься вниз в банкетный зал, чтобы прислуживать ее величеству, ее охватил внутренний трепет от того восхищения, которое она прочитала в глазах фрейлин, и от комплиментов, которыми они осыпали ее.

Будучи единственным ребенком в семье, Андора всегда чувствовала себя немного застенчиво в компании сверстников, но невозможно было долго робеть среди смеха, болтовни и веселья королевских фрейлин. Они рассказывали ей последние дворцовые сплетни, предупредили о тех представителях старшего поколения дворян, которые были неравнодушны к неискушенным девочкам, и о молодых кавалерах, всегда готовых подшутить над ними.

— Хорошо, что лорд Лестер сейчас в Голландии, — сказала мисс Элизабет Саутвелл. — Если бы он был здесь, принялся бы ухаживать за вами и вы бы только и думали, как не обидеть его, с одной стороны, а с другой — не дать понять королеве, что он позволил себе нечто большее, чем простой взгляд в вашу сторону.

— Лорд Лестер сейчас отошел на задний план, — заметила Элеонора Рассел. — Так же как и бедный сэр Вальтер Релей. Теперь только одному человеку не следует слишком нежно улыбаться вам, и лучше не встречаться с ним взглядом за столом. Это.

— Граф Эссекс! — подхватили фрейлины.

— Неужели вы хотите сказать, что королева ревнует? — спросила Андора с удивлением.

— Конечно, — ответила Элизабет Саутвелл. — Когда у ее величества появляется фаворит, остальные о нем и думать забудь.

— Он слишком молод для нее, — сказала леди Мэри Говард с вызовом.

— И вы собираетесь сказать ей об этом? — отпарировал кто-то.

Андора была смущена и озадачена. Для нее королева всегда представлялась чем-то вроде богини, о которой ее отец, да и все остальные говорили с глубоким благоговением и восхищением. Она никак не могла предположить, что королева окажется женщиной с обычными человеческими чувствами. Но все же, наблюдая за танцующей королевой, Андора не могла не верить, что в ней было что-то магическое. Неужели эта стройная, грациозная, гордая маленькая женщина правит страной вот уже двадцать восемь лет? Неужели это властное узкое лицо с сияющим, почти гипнотическим взглядом под венцом пламенеющих рыжих волос принадлежало обычному человеку? Легче было поверить, что королева и в самом деле богиня, — или колдунья, как предпочитали называть ее враги.

— Да, она прекрасна. Но и вы очаровательны. Так очаровательны, что, боюсь, исчезнете в прозрачном воздухе, — прошептал ей на ухо чей-то голос.

Андора вздрогнула и, обернувшись, встретилась взглядом с совершенно не знакомым ей человеком.

— Как вас зовут? — спросил незнакомец.

Андора попыталась получше рассмотреть его: богато расшитый камзол, серьга, сверкающая в ухе, аккуратно подстриженная черная бородка в сочетании с черными глазами и бровями. Затем, с некоторым усилием отвернувшие от него, она твердо сказала:

— Мне кажется, мы не знакомы, сэр. Прошу прощения.

Он поклонился и исчез в толпе придворных, наблюдающих за танцами.

Их яркие одежды, казалось, отливали всеми цветами радуги.

Андора почувствовала, как ее сердце от волнения забилось быстрее. Не была ли она груба? Или не в меру щепетильна? Разрешалось ли при дворе разговаривать с кем-то кому ты не была представлена? И что он имел в виду, говоря ей такие необычные комплименты?